Король-Предатель - Михнегер Егор. Страница 4

Герои.

Настоящие мужчины и воины.

Прах, от которого ничего не осталось…

Скалозуб встряхнулся. Разум вечно норовит зацепиться за всякую ерунду, лишь бы не напрягаться и не ломать над чем-нибудь голову. Однако, семейная бухгалтерия, которую вёл наследник богатого Дома, требовала дотошности и сопоставления фактов. Окунув в угольные чернила стальное перо, он снова принялся бороться с дебетом, кредитом и прочими сальдо.

Закончив с повседневными делами, Скалозуб, потирая руки, спустился в трапезную. Бригитта как раз спровадила служанок и широко улыбнулась богатому жениху. Сегодня её густые золотисто-рыжие волосы были заплетены в две косички словно у маленькой девочки. Скалозуба очень умиляло, когда та всячески молодилась, надувала губки и строила из себя невинную дурочку. Бригитта же, прекрасно зная об этом, паясничала, стараясь угодить и поднять ему настроение.

— Давай, Скалозубик, присаживайся. Хватит корпеть над своими описями. Не понимаю, почему бухгалтерией нужно заниматься обязательно самому? Неужто больше нет никого, способного складывать и вычитать эти дурацкие цифры?!

Скалозуб устало вздохнул. Ну как объяснить женщине, что в финансовых вопросах нельзя доверять никому? Даже матери или жене. Никак, сразу обидятся.

— Милая, боюсь, что если учёт начнёт вести кто-то другой, у Дома Среброделов от серебра останется лишь название…

— Ой, всё! Не начинай свои ворчания, ладно? Тебя послушать, так стоит хоть грошик один не учесть, как вся «великая династия» рухнет!

— Медяк сребреник бережёт…

— А жена от скуки мрёт.

— Дорогая…

— Нет, ты бы хоть раз со стороны на себя посмотрел! Знаешь, как выглядит? Кладовые от запасов сейчас лопнут, а хозяин крохи под столом подбирает! Нельзя так мелочиться, Скалозубик, нельзя. Не убудет у Дома, если слуги чуть добра унесут. Лучше работать будут, когда совесть грызёт. А так все боятся лишний раз пальцем пошевелить: знают, благодарности на выходе ноль, зато за каждый прокол по рыночной цене из жалованья дотошный начальник всё высчитает.

— Неправда, премии у этих бездельников тоже бывают.

— Правда? И когда в последний раз ты кому-то хоть грош сверху накинул?

— Ну…

— Год назад, два, пять, десять?

Какое-то время Скалозуб напряжённо восстанавливал в памяти зарплатные ведомости последних лет, но насколько он помнил, в графе надбавка он всегда машинально проставлял прочерки. Но ведь он точно хотел пару раз поощрить слуг за рвение! Может, нашлись косяки из-за который в итоге он передумал?

Поймав себя на том, что уже минуты две массирует пальцами правой руки висок заместо того чтобы накладывать ужин, Скалозуб разозлился:

— Не понимаю, чего ты так вскинулась? Никто никого же насилу не держит. Не нравится, пущай в другой дом работать идут!

Бригитта печально вздохнула:

— Боюсь, давно бы ушли. Только некуда.

— Вот видишь, не такой уж я и плохой. Обеспечиваю гномов работой, никогда ни на кого не ору и не бью. Плачу всегда вовремя…

— Только работники, получая оплату не знают, плакать им или смеяться.

— А кому сейчас легко? С меня, вон, тоже королевские лизоблюды три шкуры дерут. За каждый чих взятку требуют! Приходится и самому вести себя по отношению к окружающим симметрично. Там сторговаться, тут недоплатить. Какое уж тут благородство и щедрость. Я, по крайне мере, не отнимаю чужого, просто своё недодаю…

Бригитта снова вздохнула, на сей раз как-то уже по-иному. С пониманием что ли, а может даже некоторого рода сочувствием:

— Ох милый, в тяжёлые мы живём времена. Добродетель теперь стала роскошью, кою даже самые преуспевающие дельцы себе не могут позволить. Грустно это всё, грустно. Не обижайся на меня за нападки. Просто больно смотреть, сколько нервов, времени и энергии ты тратишь на все эти бесконечные битвы за каждый грош.

— Там, где грошик, там и два…

— Неисправимая душа!

Какое-то время ели молча. Грибокартошка с салатом из свежего мха и обжаренных хвостиков ящериц были действительно вкусными, так что Скалозуб решил даже сделать небольшое поощрение повару. Убью двух крыс одним броском, думал он: и Бригитта порадуется, что я не совсем уж конченный жмот, и слуги поактивнее станут, не придётся каждый раз их подстёгивать.

Ему захотелось поделиться великодушным планом с возлюбленной, но пока он дожёвывал, мимолётная слабость прошла. Спешить с раздачей наград, пожалуй, не стоит. Вначале надо прикинуть бюджет на ближайшие десять лет и если наметиться значительный профицит…

Внимательно наблюдавшая за наследником Дома невеста, похоже, почувствовала, что душевный порыв её суженного так и не найдёт выхода, посему благоразумно предпочла сменить тему:

— Скажи-ка, милый, ты получил ответы на наши приглашения Кременькану, Рыжерубу и Трясуну? — Скалозубу показалось, что произнося последнее имя, голос Бригитты чуть дрогнул. — Все остальные гости уже прислали поздравительные открытки с заверением о своём присутствии на свадьбе. Только эти пижоны словно ждут особого приглашения!

— Да-да, сегодня пришли каракули от твоего любимого Рыжеруба. Старый хрыч в своём репертуаре! Во всех подробностях расписал, как мне завидует и восхищается твоей красотой! Вот уж правду глаголют, седина в бороду…

— Что с Кременьканом и Трясуном? — перебила Бригитта — Я слышала от отца, Кременькан уже пару недель никуда не выходит и никого в своё имение не пускает. Куда запропастился Трясун, во всём Оплоте как будто вообще не знает никто! Рыжеруб ничего не упоминал? Его племянник всё-таки как-никак.

Скалозуб досадливо поморщился. О чём только думает это безумец Кремень? После собрания, когда он заявил о своих попытках отправить экспедиции за Врата, его никто, похоже, не видывал. Честно говоря, Скалозубу не очень-то и хотелось интересоваться делами «Великого экспедитора», а уж тем паче разыскивать идиота. От Велера, главного кладовщика Короля, до него дошли слухи о томящихся в казематах отчаянных психах, пытавшихся прорваться наружу из города. Рано или поздно королевские дознаватели, или мучители, можете называть как угодно, выведут тех на чистую воду, и тогда Кременькану несдобровать. Дураку понятно — от него стоит держаться подальше. К несчастью, Бригитта, строго чтившая свадебные традиции, по крайней мере их внешнюю часть, настаивала на приглашении.

Поведать ей о тайном собрании, даже несмотря на всё доверие между суженными, Скалозуб принципиально не мог. Все участники встреч клялись руками и бородой, что тайное так и останется тайной. Из всех Среброделов об этих собраниях знал только он сам и, конечно, отец. А тот явно не одобрил бы третьего.

— Скалозубик, если на свадьбу соберутся не все главы Домов, это будет считаться дурным знаком и грубым неуважением. Что станут говорить о нас за спиной?! Не знаю, куда запропастился Трясун, чтоб ему провалиться, если он не объявится, но Кременькан на сочетании обязан присутствовать!

От миловидности Бригитты не осталось ни следа. Нахмурив бровки и сердито сжимая кулачки, она выжидающе смотрела на Скалозуба. Само воплощённое нетерпение.

— Ладно, ладно! — не выдержал он. — Завтра… Нет. Сегодня же вечером я лично схожу к этому умалишенному негодяю! Пущай только попробует не впустить меня в свою глухую дыру! Ворота разнесу, охрану скручу, пещеру обрушу…

Бригитта снова польщённо заулыбалась. Скалозуб и рад был бы перевести всё в шутку и отмахнуться от этой затеи, но отказать возлюбленной, как обычно, не смог. Доев, впрочем, уже без особого аппетита, он стал собираться в дорогу.

Приторочив к поясу увесистую дубинку, Скалозуб с тоской посмотрел на висевшие на стене боевой топор и доспехи. Нынешняя ситуация такова, что выходить на улицу без полного боевого облачения небезопасно.

Эх, если бы только не очередной приказ справедливого, доброго Короля, который «в курсе всей ситуации в целом».

«Порядок должна обеспечивать исключительно стража Оплота. Носить стальное оружие другим гражданам категорически воспрещается независимо от их социального, финансового и иного положения. Нарушителю сего постановления положена кара в виде отсечения всех пальцев на правой руке по вторую фалангу включительно».