Скиф - Игоничев Сергей Николаевич. Страница 19

Петрович чем-то щелкнул, и помещение наполнилось посторонними звуками. Мужичок из седьмого вольера, до этого спокойно читавший газетку, внезапно забеспокоился, встал с койки, нервно прошелся из одного угла комнаты в другой. Вдруг, словно почувствовав необычайную жару, он начал быстро скидывать с себя одежду. Мельком взглянув на другие камеры, Александр увидел, что и другие обитатели «зверинца» ведут себя так же, как и мужик из седьмой камеры.

Оставшись в чем мать родила, маньяк-педофил резко задрал голову вверх, будто пытался что-то разглядеть на потолке. В этот момент уши Александра резанул дикий звериный вой, заставивший сердце уйти в пятки и парализующий, словно удар электротока. Без всякого перехода или других побочных эффектов, практически моментально человек превратился в непонятное и зловещее существо, очертаниями напоминающее человека, но с большой звериной мордой, полностью покрытое густой черной шерстью. Лапы (или руки?) зверя бугрились упругими мышцами, огромные когти напоминали скорее острые кинжалы, пасть украшали белоснежные клыки, превращая ее в страшное оружие.

Тварь огляделась и неожиданно прыгнула на одну из стен, оттолкнувшись от которой, легко перелетела к другой. Удивительно, но движения столь крупного существа были легки и практически неуловимы глазом. В какой-то момент метания по комнате слились в сплошной вихрь, из которого взгляд Александра лишь изредка выхватывал ощеренную в дикой злобе хищную пасть.

Оцепенение, вызванное этой страшной метаморфозой, длилось минуты три, после чего Саня с удивлением заметил Кума, который спокойно, как на рядовом просмотре кинофильма, курил, пуская кольца дыма в потолок. Александр осмотрелся по сторонам. Боже мой, во всех соседних вольерах бесновались такие же лохматые твари, пытаясь выбраться на свободу и не находя выходы, ревущие и дико воющие от бессилия.

– Ты, Скиф, обернись, там тоже интересно. – Голос Кума еле прослушивался среди этой адской какофонии.

Александр послушно оглянулся и невольно вцепился руками в крышку стола. Существа, находящиеся в этой части «зверинца», вели себя не в пример оборотням тихо, но животный ужас, который они нагоняли своим мерзким видом, не поддавался никакому сравнению. За стеклянными стенами вольеров, шипя и причудливо извиваясь, располагались химеры. Невообразимым образом в них сочетались огромные, метров по пять, змеи и то, что совсем недавно было человеком. Большое, сильное тело змеи венчали руки, похожие на человеческие, но изгибающиеся, словно были без костей, в разные стороны. На змеиной голове такого монстра чуждыми змее элементами выглядели небольшие остроконечные ушки и большие человеческие глаза. Изредка, очевидно пытаясь обрести свободу, химеры наносили мощные удары хвостами по стенам, и тогда помещение наполнялось громким гулом.

Когда первое потрясение схлынуло, Кум добавил масла в огонь, объявив о том, что сейчас покажет, как эти твари питаются. Словно по его команде в камере, в которой метался оборотень, открылась небольшая металлическая дверь, и в проеме появился довольно крупный козел, который, чувствуя свою скорую погибель, жалостливо мекал и жался к стенам. Реакция оборотня была мгновенной: молниеносный прыжок, брызги крови вперемешку с кусками мяса, вой радости от ощущения свежей крови. Волколак с остервенением рвал козлиную тушу, возвышаясь над ней черной скалой. От этого зрелища к горлу Александра подкатила волна тошноты, грозя выплеснуть наружу недавний ужин. Усилием воли он сдержал рвотные позывы, досмотрев до конца кровавый спектакль. Гораздо сильнее ему поплохело, когда свою трапезу начала химера. Очутившись в тесном помещении один на один с демонической тварью, бедный козел начал бегать по комнате в тщетных поисках спасения. Змееподобная химера быстро положила конец этой бестолковой беготне. Свернув в кольца свое большое тело, она словно гигантская пружина распрямилась, буквально размазывая козла по стене. Затем, действуя руками почти по-человечески, химера подняла бьющуюся в конвульсиях тушу и, раскрыв клыкастую пасть, начала рвать на куски несчастную жертву. Александр, и так получивший за сегодняшний день не одну встряску, этого зрелища выдержать не смог. Его выворачивало наизнанку до самой глубины души, еще и еще, пока наконец рвотный приступ не пошел на убыль.

Как Кум выводил его через охранные системы, Саня не помнил. Очнулся он только на улице, где легкий морозец и вид необычайно звездного неба постепенно привели его в чувство. Дрожащими пальцами прикурив сигарету, он с омерзением представил на месте несчастных животных человека. Да что там скрывать, себя он представлял в тот момент. От таких мыслей волосы на теле вставали дыбом, хотелось немедленно куда-нибудь спрятаться, укрыться за толстыми стенами, чтобы не видеть и не слышать этих кошмарных созданий.

Понимая состояние своего подопечного, Кум ухватил его за локоть, вывел через проходную техтерритории и, не обращая внимания на слабый писк Александра насчет желания еще побыть на улице, целенаправленно поволок его в сторону коттеджей. Сначала Александр подумал, что Петрович его ведет домой, и очень изумился, когда на звонок дверь им открыла та самая женщина, один вид которой сегодня днем привел его в состояние прострации.

Вера Борисовна предстала перед ними в легком шелковом халатике, вся такая домашняя, теплая. Опережая неизбежные в таких случаях вопросы, Кум не то попросил, не то приказал:

– Вера, мы сейчас из «зверинца», не в себе парень, помоги чем сможешь.

Ничуть не удивившись, Вера Борисовна провела их в гостиную, рассадила по креслам, и минуты не прошло, как на журнальном столике появились запотевшая бутылка импортной водки, тарелки с сыром и ветчиной.

Не дожидаясь приглашения, как у себя дома, Кум с хрустом свернул пробку на бутылке, ловко разлил напиток по хрустальным рюмкам:

– Ну давайте, ребятки, за знакомство! – И первым опрокинул в рот рюмку, привычно занюхав водку сыром.

Действуя как во сне, Александр махом накатил ледяной напиток, даже не почувствовав вкуса. Недавние сцены в «зверинце» никак его не отпускали, навязчиво рисуя перед глазами увиденное непотребство. Памятуя о старом правиле, что между первой и второй промежуток небольшой, Кум вновь наполнил рюмки.

– Пей, Саша, сейчас полегчает. Многие вообще сознание в «зверинце» теряют, а ты еще молодец, хорошо держался. Кстати, если забыл, Вера Борисовна будет у тебя вести курс по нечисти, так что обитатели вольеров ей хорошо знакомы.

Постепенно выпитая водка оказала свое целебное воздействие, и Александр немного отмяк душой, напряжение последних часов сменилось легкой расслабленностью, страхи отошли на задний план, становясь не такими реальными. К тому же сидящая рядом с ним молодая красивая женщина уже не казалась такой чужой и неприступной, как при свете дня.

После третьей рюмки Саня поплыл и потому не заметил, как сидевший рядом Петрович куда-то исчез. А когда это выяснилось, то сделал вялую попытку тронуться восвояси. Неожиданно Вера накрыла его сильную, борцовскую ладонь своей маленькой изящной ладошкой. Несмотря на опьянение, сердце в груди Александра гулко бухнуло в предвкушении чего-то нового, доселе не изведанного, виденного разве что во снах да на отвратительного качества самопальных фотокопиях импортных журналов. Так уж получилось, что хоть и был он парень видный, однако дальше не очень умелых поцелуев его отношения с прекрасным полом как-то не заходили. Да и когда ему было разводить амуры, если основную массу времени Александр проводил в спортзалах, на сборах и соревнованиях? Пока его одногодки тискали подружек по подъездам, с юношеским задором постигая основы сексуальной грамотности, он молотил груши, тягал железо, выкладывался до изнеможения на борцовском ковре, поэтому его опасения «сделать чего-нибудь не так» имели под собой вполне реальную почву.

Вера, словно угадав, какие мысли бродят в его коротко стриженной голове, не размениваясь на ненужные в этот момент слова, мягко скользнула Александру на колени, обхватывая его крепкую шею своими руками. Ее теплые, немного припухшие губы оказались в непосредственной близости от его, не оставляя никаких неясностей в отношении дальнейших действий. Сначала робко, а потом все смелее он целовал ее лицо, шею, плечи, уже не мучаясь вопросом о своей компетентности в этих сладких играх. Могучий инстинкт самца уверенно направлял его по старой, как мир, дороге, в конце которой было до обидного быстрое слияние на не приспособленном для этих целей диванчике.