Чужая — я (СИ) - Гейл Александра. Страница 11

— Слезай. И чувствуй себя как дома, — приглашающе машет Стефан в сторону современного, минималистичного дома, который может быть только декорациями к фильму. 

Стефан, не дожидаясь меня, энергично направляется ко входу.

Делая вид, что виной всему заминка с мотоциклом, я даю себе последний шанс на сомнения. Идти или нет? Я сейчас окажусь наедине с парнем, о намерениях которого не имею ни малейшего представления. Стефан вроде бы дружелюбен по отношению ко мне, но он носит маску. Маску, происхождение которой мне не до конца понятно. Что-то в нем мне подсказывает, что этот парень, несмотря на тысячу друзей на фэйсбуке, невыносимо одинок. Намного более одинок, чем Норт. Нет, двенадцать друзей — это, конечно, антирекорд, но злобный близнец производит впечатление человека самодостаточного. Добрый — нет. И я что-то для него, очевидно, значу. Недаром он преследовал меня чуть ли не с первого дня появления в колледже после падения.

Не давая себе времени испугаться и передумать, я решительно шагаю в распахнутые двери.

В доме просторно, светло и чисто настолько, будто никто не живет. Эдакий эко-стайл: дерево, стекло, немножко металла. И должно быть тепло, но отчего-то нет. В общем, достойно фамилии Фейрстах.

И мы здесь вдвоем.

Когда я преодолеваю прихожую с ключами, кажется, брошенными на столик настолько небрежно, что съехали и упали на пол, вижу, как Стефан копается на кухне с кофеваркой. Я прохожу ближе и оцениваю обстановку. Парень перебросил пиджак прямо через спинку барного стула, закатал рукава и принял эдакий домашний вид. Его рубашка белая. Внезапно меня настигает понимание, что Норт носит черную, вопреки уставу колледжа. Интересно, ему это статус позволяет или наглость?

Пока Стефан варит кофе, я вынимаю из рюкзака мешочек и достаю кольцо. Оно потрясающе красивое. Но я даже не примеряла его на палец и не знаю, по размеру ли мне оно. Меня пугают оба варианта ответа на этот вопрос. Ведь даже если мы со Стефаном встречались, так далеко зайти не могло… или могло?

— Хреновая компенсация за то, что тебя слили, но оставь себе, — невозмутимо говорит парень, бросив взгляд через плечо.

Я сомневалась, точно ли Стефан знает о содержимом мешочка. Мало ли из-под чего таковой может быть! Но вот: парень развеял мои опасения.

— Думаешь, отделался? Я хочу услышать все с начала и до конца! — тут же бросаюсь я в атаку.

Даже если это означает, что ты собирался на мне жениться и уже купил билеты на медовый месяц в Париж. Уф, просто декорации к фильму ужасов!

— Слушай, Шалтай-Болтай, я не готов тебе сейчас взять и как на духу выложить всю эту поганую историю. Дерьмо случается, и тебе придется это принять.

Вот уж не думала, что эти два слова могут стать для меня облегчением, но так и есть! Потому что «дерьмо случается» — точно не о потенциальной свадьбе. Даже если бы ей давала характеристику я.

Если честно, родителям не удалось убедить меня в нужности такой штуки, как брак. Мать вертит отцом так и сяк, лишь бы удобно. Он это понимает, но все равно не противится — устал, наверное. Буду ли я лучше, если почувствую в своем супруге слабину? Или найду того, кто вытесан из кремня, и стану марионеткой сама? От этой мысли тянет стошнить: кажется, мама здорово постаралась, и любой намек на подчинение вызывает во мне мощную волну протеста.

— Мой тебе совет — покинуть колледж, штат, а еще лучше — страну. Продавай кольцо и вали первым же рейсом, — тем временем продолжает Стефан.

Ого, мам, ты отлично замаскировалась!

По ожесточившемуся лицу и холодным, пустым глазам я понимаю, что рассчитывать на чистосердечное признание не приходится. И все равно спрашиваю, пока силюсь вспомнить хоть что-то, способное вызвать Стефана на эмоции.

— Я все еще не услышала, откуда оно.

Я стукаю кольцом по стойке и убираю руку. Теперь оно сиротливо лежит на середине, ловя и многократно отражая внутри себя закатные лучи. Манящее. Красивое. Опасное.

Стефан вздыхает, берет его в руки и рассматривает. Сначала я не понимаю, что за эмоции появляются у него на лице, но потом… потом улавливаю, кажется, отвращение?

— Оно ничего не значит, — быстро проговаривает парень и откладывает кольцо тоже. — Но оно не краденое, не одолженное и не заложенное. Ты можешь делать с ним что угодно абсолютно законно.

Хорошо, зайдем с другой стороны.

— Ты его купил?

— Да.

— Для меня?

— Для себя.

— И отдаешь мне? С какой стати?

— Вот такой я сложный и интересный. Тебе нравится?

До этого разговора я была уверена, что в Стефане Фейрстахе глубины, как в чашке Петри, но теперь молчу. Потому что действительно не знаю! Я ничего не знаю. И его эта маска томного ловеласа совсем не помогает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — С кем ты встречался той ночью, когда катал меня на мотоцикле? Это связано с моим падением?

На этот раз Стефан вздрагивает. И начинает злиться.

Мне удалось застать его врасплох.

— Чего ты хочешь?

— Правды, черт возьми!

— Правды или правосудия?

— Какая разница?

— Ложь! — выплевывает он мне в лицо и вдруг, набрав воздух в легкие, грозит пальцем, будто раскусил. — Ты знаешь разницу. Ты хочешь мести. Обелить имя, носить вид гордый и оскорбленный. Чтобы все извинились за то, что считали тебя самоубийцей с зависимостью. Чтобы Каппа встала пред тобой на колени. А главное, чтобы твоя долбанутая мамочка умоляла о прощении и обещала больше никогда не обижать свою маленькую девочку. Не будет этого! Проснись!

— Откуда ты знаешь о моей матери?! — ахнув, спрашиваю я.

— Оттуда! — припечатывает он, сверля меня глазами, которые на контрасте с кожей кажутся слишком светлыми. И вдруг я понимаю, что его слова — просто месть за то, что полезла в душу. — Когда мы встретились перед твоим падением, ты была сама не своя. Мне нужно было знать, что происходит, и я заставил тебя говорить. Пришлось потушить об тебя пару сигарет, чтобы все вытащить, — ха-ха, очень смешно, — но в конце концов ты призналась, что она контрол-фрик и ударила тебя, когда ты сказала, что должна уйти.

Долгое время мы молчим, и Стефан не опускает глаз. Я впервые вижу в нем незамутненную искренность пополам с решимостью.

— Я не должен был этого говорить, — признает он и отступает к тумбе, опирается на нее руками. Мне даже завидно, с какой легкостью он почти извиняется. — Ты просто хочешь узнать, что произошло, и это естественно. Но, дьявол тебя побери, ты зря ко мне подошла, Шалтай, я тебе не помогу.

— Тогда зачем ты привез меня сюда? Зачем дал понять, что знаешь? Зачем разыгрывал сочувствие?

— А кто сказал, что я тебе не сочувствую? Просто я не могу тебе помочь! Не мо-гу! — И это тоже предельно искренне.

Раздается писк кофеварки. Стефан наливает себе полную чашку, а затем и мне. Протянув ее, он на несколько секунд утопает в своих мыслях, глядя в пространство, но я отчего-то не решаюсь спугнуть момент. 

Небольшая пауза, сдобренная мерзким горьким напитком, в котором я едва узнаю кофе, настраивает нас обоих на миролюбивый лад.

— Я привез тебя сюда потому, что иначе ты бы насела на Норта, и он бы все равно сказал, что не встречался с тобой той ночью. Ты бы ему поверила, это же Норт. — В ответ на мой вопросительный взгляд, Стефан лишь морщится. — Скоро сама поймешь. В общем, не признайся я сейчас, ты бы решила, что я все скрыл, потому что сбросил тебя с крыши. Однако я этого не делал. И ты подспудно это помнишь, иначе не поехала бы сюда.

Похоже, спросить все равно придется.

— Мы с тобой спали? — задаю я вопрос, который не дает мне покоя. Это проще, чем выяснять окольными путями.

На лице Стефана появляется нехарактерно беспомощное выражение, совсем не свойственное парню, поимевшему половину кампуса. Интересно. И почему же для него я не такая, как остальные девчонки?

— Пройдись по дому, — вздыхает он. — Может быть, что вспомнишь. Вечеринка с фотками для Каппы проходила здесь. Если не получится — расскажу, как все было.