Чужая — я (СИ) - Гейл Александра. Страница 83

— Мэри, будь добра, еще раз.

И правда элегантно. Мысль появляется и пропадает, когда «добрая Мэри» опрокидывает обе таблетки в чай. На этот раз мимо чашки ничего не летит. Таблетки растворяются с едва заметным шипением. Должно быть, одна — полный улет. Две — абсолютный передоз.

— Я не буду это пить, — говорю я сипло.

Прокурор подчеркнуто раздраженно вздыхает.

— Мисс Райт, вы, разумеется, можете отказать мне в такой любезности, но у вас так много слабостей. Начиная от вашего упорного стремления сохранить свою репутацию и заканчивая близкими, коих вы развели просто непозволительное количество. Если вы сейчас проявите неуважение, я могу сломать жизнь любого из них. Но на этом все не закончится. Чай или нет, рано или поздно вы сдадитесь.

Мэри вдруг наклоняется ко мне и шипит прямо в ухо:

— Ты выпьешь его и перестанешь отравлять всем жизнь, ничтожество!

— Мэри, не будь грубой! — сердито одергивает ее прокурор. А ведь и правда: за все время наших встреч я ни разу не видела, чтобы Говард вышел из себя. Он всегда подчеркнуто над событиями и простыми смертными. Его ничто не раздражает. Потому что без ложной скромности все контролирует. — Я предпочитаю добрую волю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Мой мозг лихорадочно ищет пути решения этой проблемы. Я могу встать и выйти из кабинета, не притронувшись к напитку, я могу выплеснуть этот чай в лицо Мэри и посмотреть, не разъест ли его кислотой. Но я совершенно точно понятия не имею, как победить сидящего напротив человека. Его обещания — совсем не пустые. Он действительно не успокоится, пока не отберет у меня все, что мне дорого.

Совершенно неожиданно на меня накатывает такое отчаяние, что впору взять чертов чай и опрокинуть залпом. Сколько еще мне барахтаться в этом кошмаре, силясь выплыть? Следовало цепляться за Хопса как за последнюю спасительную ниточку, но я не смогла ему довериться. Я вообще очень настороженно отношусь к людям, особенно политикам. Но ведь Хопсу точно выгодно, чтобы я жила, а Говарду — напротив. Почему я не подумала об этом раньше? Самонадеянно полагала, что опасность миновала? Что прокурор узнает не сразу?

Он смотрит на меня удовлетворенно, с предвкушением. Даже Мэри заметила мое колебание. Мне нужно, как с матерью, дать им то, чего они хотят. Сделать вид. Если я достаточно быстро опустошу желудок — это поможет? Ах да, можно же в таком случае совсем не выпить чай, выйти из кабинета и направиться к Хопсу. Но сюда уже едет Стефан: я его позвала, подставила. И ничто на этот раз не помешает Говарду дать в СМИ слезливую новость о его сошедшем с праведного пути сыне.

— Мисс Райт, — теряет терпение Говард, глядя, как я застыла с чашкой в руке.

В этот момент дверь с грохотом распахивается, и я оборачиваюсь, надеясь и боясь увидеть Стефана, но… но это же не Стефан. Черная одежда может быть совпадением, но черта с два тот оденется так официально. И выражение лица. И этот брошенный на меня острый взгляд.

— Нортон, — рычит Говард. — Ты прекрасно знаешь, как я не люблю, когда в мой кабинет врываются без приглашения.

— Значит, наше недовольство обоюдное. Нехорошо, что мой отец встречается с моей девушкой без меня уже в… который раз?

Что происходит? Это как вообще понимать?

— Второй, — подсказывает Говард, намеренно опуская случай в театре. — Но не принимай близко к сердцу, наш разговор сугубо делового характера.

Норт отрывает взгляд от меня и моей чашки, едва заметно хмуря брови, и обводит глазами остальной кабинет.

— Мэри? Да неужто дела настолько плохи, что ты взялась подавать напитки?

В этот момент я понимаю, что рыжие действительно краснеют фееричнее всех остальных мастей. Она становится не просто красной — равномерно красной. Лицо, уши, шея, руки — все. Думаю, алыми стали даже пальцы у нее на ногах. Мэри мне ничуть не жаль, но Норт умеет быть жестоким. И в этом он в отца.

— Впрочем, в труде официанта нет ничего недостойного, — задумчиво добавляет он, глянув на меня.

Несмотря ни на что, я с трудом сдерживаю улыбку. Он наверняка припоминает, как я обвинила его в снобизме в нашу последнюю встречу.

— Мэри, принеси третью чашку, — распоряжается Норт тем временем, вынуждая «секретаршу-официантку» задохнуться от гнева.

Я, ничего не понимая, хлопаю глазами. Это мне снится? Это галлюциногенный бред? Последствия интоксикации алкоголем?

— Норт, я не звал тебя, — резко говорит Говард.

— Очень жаль, но раз уж я здесь, не вижу причин не отвезти Тиффани. Или у вас какие-то особо секретные дела? Как со Стефаном?

Говард впивается в сына ледяным взглядом, но я уверена, что уж в этом Норт ему не уступит. Он же Норт. Настоящая ледышка.

— Нет, сын, — отвечает Говард наконец. — Присаживайся. Мэри, принеси третью чашку.

— Знаешь, пап, я передумал. Не нужно гонять Мэри. Она на новую должность заступила совсем недавно, и, уверен, ей будет очень сложно найти посуду в таком большом доме. Для такого требуется опыт.

Щедро отхлестав словами бывшую подружку еще разок, Норт энергично направляется к бару и, придирчиво понюхав стакан, возвращается с тем к столу.

— Боюсь, Мэри не рассчитывала на еще одного гостя и чай закончился. Недостаточный опыт, знаешь ли.

— Ну что ж вы так негостеприимно? Я ожидал большего от твоих сотрудников, отец. А если бы Тиффани захотела добавки?

Мы все понимаем, что Тиффани бы не захотела. Единственное, чего Тиффани хочет: провалиться сквозь землю. Или телепортироваться на уютный диван в своей квартирке.

— Что ж, придется нам поделить то, что имеется.

С этими словами Норт бесцеремонно вытягивает из моих пальцев чашку и выливает содержимое обратно в чайник. Затем: отцовскую.

— Ты сегодня решил нарушить весь возможный этикет, Норт? — вроде бы раздражается Говард. Но ровно настолько, насколько себе позволяет.

— Мы почти семья, отец. Или я еще не говорил тебе, что собираюсь сделать Тиффани предложение? Пора уже познакомиться как следует.

У меня внутри что-то болезненно лопается. Напряжение, наверное. Я все еще ничего не понимаю, но уверена, что теперь все будет хорошо. Если за дело взялся Норт — он точно доведет дело до конца. Не знаю, откуда такая уверенность, но она есть.

Чай он наливает сам. Повернувшись ко мне, смотрит, правда, не в чашку, а мне в глаза. Я вижу в его взгляде абсолютное понимание ситуации. Губами он шепчет мне одно лишь слово. Вернее, имя: Сейди. Выходит, мне помогла его мачеха. Девушка, которая в первый момент показалась мне круглой дурой. Я моргаю в ответ и позволяю течению по имени Норт Фейрстах нести себя дальше в одному ему известном направлении. Когда он наклоняется к чашке отца, я не сомневаюсь, что он говорит что-то и ему тоже, потому что после этого Говард становится белее мела.

— Ну, за торжественное и долгожданное знакомство, — говорит Норт, поднося к губам свой стакан.

И ни один из нас троих не делает глоток.

— В чем дело, пап? Тебя настолько не устраивает Тиффани, что ты отказываешься пить чай? Или есть еще другая причина этого не делать?

— Конечно же нет. Потрясающие новости, сын.

С этими словами он моментально опустошает чашку. По правилам игры мы тоже должны это сделать. Но я трусливо опрокидываю свою последней.

— У тебя есть еще какие-то дела к Тиффани? — невозмутимо продолжает Норт, сгружая посуду обратно на поднос и вручая его Мэри.

Все еще бледный как полотно, Говард качает головой. Едва дождавшись этой отмашки, Норт буквально выдергивает меня из кресла и тащит за собой по огромному дому долбанутой на всю голову семейки Фейрстах. И уже тогда начинает накрывать. Стефан встречается нам на крыльце. Он бежал бегом от ворот и едва успевает затормозить, чтобы не врезаться в брата.

— Норт? — опешивает он.

— Ты за руль, — коротко говорит тот и бросает ключи. Бросает — не туда.