Поцелуй меня, любимый (СИ) - Леванова Марина. Страница 16

       — Папулечка, милый, — в голосе принцессы слышались скорые слёзы. — Я не могу радоваться за неё. Я жалею, что она вообще приехала на мой турнир. — Отец строго взглянул на дочь, но сдержался и не стал отчитывать при всех. — Накажи его за это! Прошу тебя. Он меня при всех унизил, — забывая, что только что хотела проделать то же самое с гостем, канючила Сабмила. — Выгони его с турнира. Пусть он больше не участвует в состязаниях.

       Милада-степняк слышала каждое сказанное принцессой слово. План работал! Проезжая мимо трибун, где расположилась вся семья правителя, пранадармец уважительно поклонился Гаруфу и его жене, встретился взглядом с принцессой и одними губами прошептал:

       — Я стану лучшим, а ты будешь моей женой! — Сжал бока своей лошади, посылая её с места в галоп, и громко засмеялся, окончательно выводя этим из равновесия капризную принцессу.

       Сабмила издала какой-то странный звук и бросилась к своей сестре.

       — Отдай мне этот цветок! — потребовала принцесса, протягивая руку. — Немедленно!

       — Не отдам, — спокойно ответила Чанлиф, засовывая бутон себе в волосы.

       — Да как ты смеешь мне противиться? — зло зашипела Сабмила, подбоченившись и грозно надвигаясь на свою сестру. — Цветок! Быстро!

       — Нет! — Чанлиф отступила всего на один шаг, чтобы было удобнее отбиваться от разъярённой принцессы.

       — Милая моя племянница, — очень тихо проговорил Гаруф, подходя к девушкам. — Прошу тебя, отдай ей этот злосчастный цветок, — и столько мольбы прозвучало в голосе правителя, что Чанлиф сдалась. — Кто-то из вас ведь должен быть умнее, — правитель произнёс последнюю фразу с нажимом.

       Племянница кивнула, вытащила цветок из волос и протянула его сестре. Сабмила торжествующе усмехнулась и со злостью разорвала бутон на маленькие кусочки, остатки бросила на землю и принялась топтать их туфельками.

       Но Чанлиф этого уже не видела. Она уходила с балкона правителя с глазами, полными слёз. Никогда в жизни ей не было так обидно, как сейчас. Ничего не стоящий придорожный пыльный цветок был для неё дороже всех богатств в мире, а его только что уничтожили на её глазах. И этого она никогда не простит своей сестре!

       Глава 13

       Вот уже третий день Милада со свитой находились в столице Эграна, но до сих пор так и не приблизились к заветной цели ни на шаг; да что тут говорить, они даже не знали, где содержат Невера, а спросить в открытую — нельзя. Слишком велик был риск выдать себя.

       Этим вечером правитель для гостей устроил небывалый пир: столы ломились от заморских яств и экзотических фруктов, тончайшие вина, привезённые из разных уголков мира, сменялись одно другим, необычные сладости и немыслимая выпечка всех видов и на любой вкус. А для развлечения гостей были приглашены танцовщицы, актёры, исполняющие незамысловатые сценки, трюкачи и акробаты.

       И сегодня Милада-степняк не сидела одна, её окружали самые красивые девушки. Точнее, когда пранадармец явился на празднование и сел на первое попавшееся свободное место, произошло то же самое, что и накануне: все принцы разбежались от него, как от прокажённого. Зато не прошло и получаса, как за освободившимся столом рядом со степняком оказались все девушки на выданье, при этом каждая пришла не одна — кто с нянькой, кто с наставницей, а кто и вовсе со всеми близкими и не очень родственниками перекочевали поближе к потенциальному жениху.

       Милада обвела недовольным взглядом своё окружение. Как же ей всё это не нравилось! Вместо того чтобы покорить сердце капризной принцессы, она каким-то непостижимым путём умудрилась влюбить в себя её двоюродную сестру, а также привлекла своей выходкой с цветком внимание всего женского незамужнего населения. Теперь на неё смотрели влюблёнными глазами почти все молоденькие девушки.

       “Это просто невыносимо! — со злостью подумала Милада, встречаясь с масляно-томным взглядом полненькой блондинки напротив. — Я ведь степняк. Варвар. Как можно хотеть сблизиться с таким?”

       Схватила бокал с вином и отпила несколько глотков. Удивлённо принюхалась. Такой лёгкий травяной напиток варили у неё на родине; губы невольно сложились в улыбку. Подняла взгляд и чуть не подавилась: девушки перестали есть и уставились на неё.

       “Ах так? Сейчас я вам покажу, какие на самом деле варвары!”

       Милада-степняк с силой грохнула своим бокалом о дубовые доски, заставив вздрогнуть всех сидящих за столом. Подтащила огромное блюдо с гусем к себе, не церемонясь, разорвала птицу руками на несколько кусков.

       — Это тебе, — шлёпнула кусман мяса ближайшей от неё девице, у той глаза на лоб полезли. — А это тебе, — запустила гусиной ногой в тарелку блондинки напротив. — А гузку не отдам, сам люблю, — и принялась, как ей казалось, совсем неприлично жевать.

       Кое-как проглотила кусок жирного мяса и попыталась рыгнуть, как обычно делали за столом её братья, чтобы показать, что еда им пришлась по сердцу, но вышел какой-то скромный “Бяк” и Милада смущённо потупилась.

       “Да уж, плохой из меня варвар получается, — скривила губы в улыбке. — Что бы ещё такого сотворить, чтобы разом всех отвратить от себя? А то вон сидят и томно вздыхают. Тьфу!”

Но в голову ничего неприличного не приходило. Пир превращался в пытку.

       — А скажи-ка, Гаруф, — обратился Вахид к своему брату, наблюдая за хмурым пранадрамцем за дальним столом. — Что ты будешь делать, если посол из Серебрянной Завлуди вдруг выиграет турнир.

       — А что тут поделаешь? — Правитель недовольно посмотрел на степняка. — Отдам ему свою дочь, как и обещал. Я хозяин своему слову! — Отломил кусочек халвы и поднёс ко рту. — А что?

       — Поразил он меня сегодня на скачках, — честно сознался Вахид. — Да и Чанлиф все уши прожужжала: степняк то, степняк это, ах какой замечательный, ах какой великолепный. — Тяжело вздохнул. — А у меня на неё были планы. — Наклонился к брату и тихо проговорил: — Хотел отправить её в Акрон; у Зарифа умерла очередная жена, а ему наследник нужен.

       — Бедная моя племянница, — Гаруф печально вздохнул: он знал, о ком идёт речь. Зариф был старше его брата и к тому же садист, каких свет не видывал. — Послушай, а ты совсем не рассматриваешь брак своей дочери с пранадармцем? — Он вспомнил о своём обещании поговорить с братом о степняке.

       — А какая мне от этого будет выгода? — Вахид отпил вина и откусил кусочек от дольки ананаса. — Твоя дочь женой станет, а моя — наложницей; тебе подарки и крепкий союз, а мне — спасибо, и то, если вспомнят. А Зариф хороший калым даёт за Чанлиф, но просит не вмешиваться в их семейную жизнь.

       — Да не нужны мне ни подарки этого степняка, ни союз сомнительный, — зло проговорил Гаруф, протягивая пустой бокал слуге. — Глаза бы мои его век не видели! Как представлю, что моя кровиночка станет сотой женой в его гареме... — последнее слово он произнёс, словно сплюнув что-то с языка. — Тошно делается.

       — Зачем ты тогда его к турниру допустил? — изумился Вахид.

       — А как отказать? Он же за данью приехал аж за двенадцать лет! И сразу же с порога потребовал отдать ему в жёны ещё и дочь мою. Я насилу отговорил его. Сказал, что у нас так дела не делаются. Что вон и принцы собрались, чтобы удачу попытать на турнире. — Гаруф бросил ненавидящий взгляд на пранадармца. — Я-то думал, степняк услышит, сколько претендентов на руку моей Сабмилочки, тут же откажется, а он взял и согласился, да ещё с такой радостью говорит мне: “Отчего бы кости не размять? Я с детства люблю бои да скачки”. — Перевёл взгляд на брата. — Посмотрел я сегодня, как он кости разминает: утром морду принцу набил, потом с лёгкостью выиграл забег на скачках и даже не вспотел. А что же дальше будет?

       — Постой, я чего-то не понимаю. — Вахид выглядел озадаченным. — В последнюю нашу встречу ты жаловался, что не знаешь, как вернуть долг за двенадцать лет Светлому Утрургу, про Серебряную Завлудь речи ведь не шло.