Бери, если сможешь (СИ) - Андреева Ася. Страница 20

- Позвони отцу. Может, можно договориться с работой. Время ещё не истекло для ответа. Можно выяснить, кто посылал тебе письмо. Да вообще. Мало ли, в другой стране что-то не дошло. Я думаю, есть варианты. Это твоё место, раз тебе прислали приглашение.

- Я не хочу с тобой это обсуждать.

- Тогда я соберу вещи.

- Да. Хочешь, оставь здесь. Завтра кого-нибудь попрошу, чтобы тебе привезли.

- Я заберу сама. Их у меня не так много.

Сказав это, я погорячилась. Чемодан, сумка, несколько пакетов – основное я собрала. А вот объёмные куртки, сапоги, это придётся сегодня оставить. Он подошёл к встроенным шкафам.

- Оставь. Завтра найду способ упаковать. Иди, присядь ненадолго, - мне показалось, что его голос дрогнул.

Я снова села на диван. И еле сдержала слёзы. Вспомнила, как мы его выбирали вместе. Клим сказал, что на постаменте заниматься любовью неудобно. А на кровати мы и так каждую ночь спим. Тогда я почувствовала, что мы почти семья. Выбираем цвет, модель. И так последнее время было во всём. Куда это всё делось? Мои мысли прервал Клим громким и чётким голосом.

- В большом конверте документы. Договор аренды квартиры. Оплачено на два года вперёд. И договор банковского вклада на твоё имя. За это время найдёшь работу, встанешь на ноги. В маленьком конверте – банковская карточка для текущих расходов. В ещё одном – места работы, где можешь попытать удачу. А в ещё одном – рекомендательное письмо, от моего имени. Так делать нельзя, но я не могу по-другому.

Он встал. Вновь пошатнулся и засунул руки в карман. А моей душой уже полностью завладели какие-то сущности, что я стала задыхаться то ли от ненависти, то ли от злости, то ли от бессилия, что потеряла веру в людей. И веру в саму себя.

- Теперь ты признайся, что тебя больше волнует? Тебя мучает вопрос, какая жизнь может быть у меня из-за тебя? Да?

- Что ты несёшь? Ты сегодня много выпила.

- А тебе надо было напиться, чтобы это мне предложить. Ты откупаешься от меня. Платишь за мои услуги.

- Замолчи, пожалуйста, замолчи. Не уничтожай нашу любовь до конца. Пусть останется, хоть маленький лучик.

- Это ты не растаптывай то, что было между нами. Я не возьму всё это. Мне ничего не надо от тебя.

- Нельзя жить – всё или ничего. Есть не только белые и чёрные полосы, есть и цветные. Бери. Тебе сейчас нужна помощь.

Я усмехнулась.

- А как же главное правило - бери столько, сколько надо.

- А что ты не вспомнила о нём, когда письмо удаляла?

- Да пошёл ты!

Я выскочила в «анклав» и стала натягивать сапоги.

- Ты должна взять эти деньги. Что за дурацкая гордость?!

- Мне ничего не надо от тебя.

- Ну, конечно. Ты не хотела звонить и спрашивать, когда обнаружила письмо. Ты не хотела ничего просить. Не хотела унижаться. Одна ты тут мучаешься и страдаешь.

- Замолчи. Не трогай меня, дай мне уйти.

Я вернулась за чемоданом. В другую руку взяла сумку. Пусть выбросит эти пакеты. Там косметика и прочая ерунда. Но он не давал открыть дверь.

- Ты думаешь только о себе. Тебе не нужна помощь, так подумай о тётушке. Она же серьёзно болеет. Это уже не гордость. Это называется гордыня.

- Кто бы говорил, - меня уже несло так, что никакие доводы не действовали.

- Ты даже прощения не попросила у меня, - Клима шатало из стороны в сторону, а голос всё больше и больше заплетался.

Но меня было не остановить.

- Ты ждёшь моих извинений и валяния в ногах - так это тоже гордыня. И ещё, – мы смотрели с ненавистью в глаза друг другу. – Пусть туда, в Америку, выбирают избранных, единицы, как ты сказал. Но это не даёт тебе повода становиться выше, пусть даже и выше таких грешников, как мы. Это называется тщеславие. А этот грех самый любимый из грехов, сам знаешь, у кого.

Это конец. Он отступил, и я вышла за дверь. Едва сдерживая слёзы, спустилась на лифте, прошла парадную. На улице ветер почти сбил меня с ног. Впрочем, это мог сделать и коньяк. Я хотела вызвать такси, но сзади меня кто-то потрогал за плечо.

- Анжелика! Тебя ведь так зовут, - я обернулась и увидела соседку Клима – Ольгу Архиповну.

Я закрыла глаза, потому что слёзы предательски потекли по щекам. У меня нет больше сил, отбивать атаки и обвинения. Но она внезапно обняла меня.

- Милая девочка, ты прости меня, что я с тобой так вела себя. Просто Клим очень хороший парень. Я думала, что ты такая же стерва, как и та, его бывшая.

Я вздохнула.

- Мне Фёдорович рассказал, что у вас проблемы на работе. Он знаком с отцом вашего директора. Этот наш дом строился для одного предприятия, поэтому мы тут почти все друг друга знаем. Подробностей ваших дел мы не знаем, но я вижу, ты уходишь.

- Да. Так получилось.

- Послушай меня. Он простит тебя. А ты его. Я видела, как вы смотрите друг на друга. Много наблюдала за вами. Такая любовь не всем дана.

- Такую любовь не все могут удержать, - я заплакала ещё сильней.

- Послушай меня. Пыль вся осядет, и тогда вы увидите, куда надо идти. Просто на это надо время.

- Извините, но я спешу.

Я поторопилась скорее уйти, потому что понимала, что ещё пять минут, и я снова поднимусь на седьмой этаж.

Вызвала такси. Доеду к Гончаровым, а там решим, где мне ночевать. Только засунула телефон в сумочку, как он снова ожил. Звонили с незнакомого номера.

- Анжелика Сергеевна! Это Вас беспокоят с больницы. Ваша тётя в реанимации.

Когда приехало такси, я попросила ехать на вокзал.

Клим

Я подскочил на диване. Сколько я проспал? Она ушла, когда только начинало темнеть. Сейчас уже стоит непроглядная тьма. Наверно, уже у Гончаровых. Больше ей некуда идти.

- Вадик, как там она? – не здороваясь, сразу задал вопрос другу.

- Ты про Лику спрашиваешь? А разве она не у тебя?

- А сколько времени сейчас?

- Почти полночь. Мы вам не звонили. Боялись помешать. Клим? Ты слышишь?

Я отрубил телефон. Набрал её номер. Абонент не абонент. Куда подевалась? Так и знал, надо было привязать, но не отпускать на ночь. Зачем я это всё ей наговорил?

Я вскочил и стал быстро собираться. Проклятье, я же столько выпил сегодня. Такси - это долго. Вдруг что-то случилось с ней. Поеду сначала к Гончаровым. Они могут не говорить, что она у них. А если нет…

Я аккуратно выехал с парковки. Дороги были почти свободными. Так, надо успокоиться. Светофор не работает. Вроде тут главная всегда была. Вот оно как, не главная. Эх, не успею. Давай, машина, тормози, не подведи меня.

Глава 18. Четыре года спустя

Клим

- О чём думаешь? Посмотри, какая радуга? – я на секунду отвёл взгляд от дороги, чтобы в боковом окне увидеть то, что показывал рукой Лёха.

- Да, необычная.

В этом году осень долго не вступала в свои права. А потом как-то резко похолодало. Зажелтело. И пошли дожди. Правда не осенние, а ливни, после которых то тут, то там появлялась радуга.

- Так о чём думаешь?

- Да об этой маленькой девочке, которая заняла у нас сегодня четыре часа времени, - улыбнулся я, и так хорошо мне стало на душе, когда вспомнил о ней.

- Отняла, ты хотел сказать. Ля… Как вспомню, так вздрогну. А если бы она заснула, и проснулась только, когда мы бы приехали на место. Или вообще закрыли её до утра в машине.

- Не надо, не говори так, - поёжился я от дурных мыслей. – Алло. Да, Константин. Да о чём речь. Да не за что. Обязательно встретимся. До свидания.

- Папаша в себя пришёл? Наконец, спасибо сказал, - Лёха ухмыльнулся и надел наушники.

А мне всё вспоминалась эта малышка. Да на месте этого папы я бы тоже с ума сошёл. Пятилетняя девочка, а такая разумненькая. Вспомнилось, как она чисто и с интонацией заявила, что её маму зовут Вероника Вячеславовна, а она вся в неё. И пояснила, что это мнение только её папы. А она так не считает. Мама слишком мягко относится к своему мужу. Умилила до слёз своими рассказами, когда с Лёхой везли её в обратную сторону, чтобы отдать родителям. Очень рассудительная для своих лет.