Мир до начала времен - Михайловский Александр. Страница 15

А тем временем отец Бонифаций вышел на середину площадки и развернулся лицом точно на запад, к заходящему Солнцу, нижний край которого уже коснулся верхушек деревьев.

– О Великий Дух! – торжественно произнес он глубоким вибрирующим голосом, так что у меня на голове зашевелились волосы. – Творец Всего Сущего! Ты видеть этот молодой народ. Не ведая стыда и греха, он вкусить плодов не только с древа познаний, но и древа добро и зло. Его вожди учить свой народ не только как укрыть свое тело и наполнить брюхо – они вкладывать в него душу и учить истине, что нет ни русского, ни француза, ни думнония, ни аквитана, ни римлянина, а есть твой дети, послушный и не очень. Теперь мы единый народ. Мы благодарить тебя за то, что ты благословить наши труды, о Великий Дух, плоды полей и зверя в лесу, благословить чрева наших жен и разум их детей. Твой старший сын-Солнце славно потрудиться этот лето и хорошо помочь твои дети, теперь ему пора отдохнуть, а нас впереди ждать суровый зима. Знай, Великий Дух, мы справиться с трудность и помнить о тебе, пока тепло весна не вернуться к нам вновь. А сейчас в честь тебя и твой сын Солнце мы зажигать большой огонь, который будет согревать наше жилище в холода и рассеивать мрак. Аминь!

Пока товарищ Бонифаций говорил, солнце быстро уходило за горизонт. И вот уже только самый его краешек высовывается из-за вершин деревьев… Я, честно сказать, заслушался торжественными речами и не видел того момента, когда девушкам раздали факелы. И когда солнце совершенно скрылось из вида и небо стало быстро темнеть, они хороводом пошли по кругу, со всех сторон поджигая костер. Минута-другая – и пробивающиеся снизу язычки огня слились в сплошную стену пламени; гудящим столбом оно взметнулось к темнеющим небесам. И вместе с ним к небесам полетели звуки незнакомой мне мелодии, торжественной и величественной [9]. Я, конечно, уже знаю, что вожди привезли из своего двадцать первого века музыкальную технику, по сравнению с которой обыкновенный патефон выглядит как телега рядом с грузовиком ЗИС-5. Этот небольшой ящик и репродукторы с легкостью заменяет целый симфонический оркестр – были бы соответствующие записи.

Пока играла мелодия, товарищ Бонифаций ушел и затерялся среди вождей, а его место занял товарищ Грубин – он же Сергей Петрович, он же Великий шаман Петрович. К моему удивлению, появление попа в племени не аннулировало шаманский титул, а сдвинуло его на учительско-научную стезю.

– Товарищи, – сказал он, – сегодня мы принимаем в полноправные и действительные члены племени Огня, в клан Прогрессоров, прошедших испытательный срок доктора Блохина Сергея Александровича, сержанта Седова Ивана Федоровича, а также действительного рядового Шмидта Александра Ивановича, а действительный рядовой Джонни Гудвин включается в клан «французы». Также выдержавшие искупительные испытания и уверовавшие в Великого Духа старший центурион Гай Юний Брут, младший центурион Луций Фостус, младший центурион Авл Лаберий, младший центурион Луций Сабин, деканы Марк Септимус, Тит Октавий, Луций Порций, Гай Галерий, рядовые легионеры Децим Теренций, Гней Мелий, Квинт Акций и Нумерий Констанций… – прозвучало еще два десятка имен, которые я не запомнил, – образуют новый клан «римляне».

Минутная тишина – и оглушительные крики одобрения. Но, как оказалось, товарищ Грубин еще не закончил.

– Хорошие новости на этом сегодня не исчерпаны, – продолжил он, когда стих шум, – семья нашего главного охотника и военного вождя изъявила желание принять к себе четырех новых женщин из бывшего клана Волка. Сиху, Туле, Рейэн и Аяша, подойдите сюда, чтобы отец Бонифаций смог перевязать вам руки.

Я впервые наблюдал обряд местного бракосочетания. Как мне показалось, жених был доволен таким положением дел, но еще более довольными выглядели невесты, гордо выходящие на всеобщее обозрение под марш Мендельсона. При этом в семье военного вождя уже имелось семь жен: одна старшая, четыре светлых из клана Лани, и две темных. И они тоже сияют улыбками. Похоже, что требование всеобщего согласия в семье действительно имеет место. Да уж… Хотелось бы знать, легко ли управляться с таким колхозом из одиннадцати жен. Я бы, наверное, с ума сошел.

Этот вопрос я задал стоявшей рядом со мной Марине Витальевне.

– Т-с-с-с! – сказала она, – на самом деле колхозом, как ты выразился, управляет старшая жена – она как первый помощник на гражданском судне или старший офицер на военном корабле. Но она не командует и не бьет никого плетью, а тихо и тактично руководит семейным коллективом. Никакие дрязги, скандалы и прочие обычные для нашего времени негативные явления недопустимы, ибо мужчины тут люди занятые, и им не до улаживания ссор между благоверными. Впрочем, женишься сам – узнаешь.

Она ободряюще подмигнула мне – и я вдруг подумал, что и вправду справился бы, раз все обстоит так, как она сказала. Это было бы даже интересно… Эх, наверное, в каждом мужчине до поры до времени дремлет полигам…

Да уж, здесь, на празднике, видно, насколько количество женщин превышает мужчин, и только примкнувшие недавно римляне условно выравнивают соотношение полов. Условно – это потому, что женщины из бывшего клана Волка еще не за каждого пойдут. Пользуясь своим правом выбирать, а также тем, что они составляют большую часть местного ополчения, они сватаются в семьи к вождям и перспективным молодым людям. Большинство римских легионеров по уровню культуры недалеко ушли от их прежних мужей или отцов (для урожденных Волчиц), а значит, эти люди не привлекают их внимания. Зато меня уже предупредили, что в числе Волчиц есть такие особы, которые положили глаз на меня самого, сержанта Седова и даже на молоденького Александра Шмидта. Тут-то он считается уже взрослым мужчиной, просто обязанным завести семью… Поэтому вся жизнь здесь вертится вокруг семейного вопроса, которому уделяется первостепенное внимание. Ради этого строятся новые дома, функционирует детский сад и школа, и именно семейными делами занимается возглавляемый Мариной Витальевной женсовет. Не хотел бы я, чтобы мое дело когда-нибудь разбирали в этой суровой организации…

Что касается большей части легионеров, то для них в племени Огня имеется менее притязательный контингент – вдовы из разных кланов. Жизнь у местного населения, пробавляющегося охотой и собирательством, тяжела. Охота при помощи примитивных копий – дело опасное и малопродуктивное. Мужчины, которые являются главными добытчиками, часто гибнут, а от их вдов, если те становятся обузой в голодное время, вожди стараются избавиться при первой возможности, как от лишних ртов. Племя Огня, напротив, бо́льшую часть своего продовольствия получает от посадок картофеля на плодородных полях в пойме Гаронны, и женские рабочие руки для него не обуза, а весомое подспорье. Прежде Сергей Петрович выменивал лишних женщин у вождей соседних кланов на глиняную посуду и деревянные изделия, а иногда они приходили сами, изгнанные из своих кланов. Покажет вождь дорогу бедолаге и скажет – иди туда, там тебя примут, если дойдешь. Вот и шли несчастные по лесам или сплавлялись на утлых челнах по реке. А тут их подбирали, кормили и приставляли к делу. Их пока немного, не более двух десятков, потому что товар, на который их меняли, не был особо ходовым. Вот они, тут же – стоят чуть в сторонке очень скромно, хотя у них такие же права выбрать себе мужа.

Но это только начало. Когда был найден разбившийся пароход, а к племени присоединился кельтский кузнец и его сын-подмастерье, вожди племени приняли программу обмена лишних женщин на стальные ножи. А вот тут держите меня трое – двое не удержат. За такую «валюту» местные мужики отдадут не только вдов и незамужних девок, но и собственных жен. Товарищ Грубин говорит, что пытаться организовать конфедерацию местных кланов, а потом постепенно поднимать их культурный уровень – это благие пожелания, претворение которых в жизнь не закончится ничем хорошим. Вместо того надо до предела усилить племя Огня, в том числе методом выкупа вдов и сирот, а остатки диких кланов лет за десять отомрут сами собой. На самом деле эта политика только кажется жестокой – ведь на исчезновение обречена только самая упрямая и консервативная часть общества, а женщины, больше всего страдающие от нынешнего положения дел, напротив, получат в своей жизни шанс, которого им больше не даст никто.