Однажды и навсегда (СИ) - Головьева Светлана. Страница 28

— Я уже практически сплю, давай встретимся при более благоприятных обстоятельствах?

— Ну, хорошо, тогда ложись и выспись хорошенько. Сладких снов, — произносит он с нежностью, наверно именно так это должно было прозвучать. Но меня от этого немного передёргивает.

— Угу, — отвечаю я и быстро отключаюсь, пока он ещё что-нибудь не сказал.

Кажется, у меня и правда началась мигрень от одного разговора с Фостером. В следующий раз нужно будет выбрать другую рекламную компанию и не переходить на личности с привлекательными павлинами.

Допиваю свой сок и включаю телевизор, сразу же попадая на какую-то слезливую мелодраму. Главные герои стоят под дождём и страстно целуются. Мужчина шепчет девушке слова о любви и всё это выглядит до безумия нежно и естественно. Вот и правда, бывают же хорошие актёры. Неужели и в жизни люди вот так просто могут сыграть любовь?

Когда фильм заканчивается, я слышу, как кто-то стучит в дверь. Неохотно встаю с дивана, и иду открывать. На пороге стоит молодой парень в чёрной футболке и таких же чёрных джинсах. На голове тёмно-синяя бейсболка, а в руках корзинка с красными розами и планшет.

— Маккензи Джонс? — будничным тоном спрашивает он, глядя в свои записи.

— Да.

— Распишитесь здесь и здесь, — парень протягивает мне планшет с ручкой, указывая нужные графы для росписи. После чего протягивает мне корзинку и уходит. Осматриваю букет, даже не смотря в карточку можно понять от кого они. Если честно, то я наверно одна из немногих девушек, входящих в антиклуб роз. Больше всего я люблю гортензии. А розы для меня слишком шаблонные. Каждый мужчина без раздумий дарит женщинам розы, ожидая, что они растают от этого и тут же раздвинут свои ножки. Но они забывают, что все женщины разные и некоторые всё что угодно отдадут за простые ромашки, а другие, даже получив розы, будут выпендриваться.

Не успеваю я закрыть дверь, как из квартиры напротив выходит миссис Бенсон, а за ней короткими лапками семенит Ральф. Она с усмешкой смотрит на букет, а потом на меня.

— Многие бы убили за такой букет, а ты смотришь на него так, словно это ядовитая змея, — произносит она, качая головой. Облако седых волос качается в такт её движениям.

— Просто этот букет не от того, кто мне нужен, — отвечаю я, пожимая плечами.

— Если собираешься его выкинуть в урну, так же как твой дружок вчера, то лучше отдай их мне. Я позабочусь о них гораздо лучше, — с хитрой улыбкой произносит женщина, и я понимаю, что она говорит о Джеке.

— Так он выкинул их в урну? — спрашиваю я, улыбаясь как дурочка. Хотелось бы мне посмотреть на то, как он это делал.

— Мальчик так старался затолкать их внутрь, но они сопротивлялись, как могли. Шум стоял такой, что мне пришлось выйти и посмотреть, — миссис Бенсон пересекает коридор и подходит ко мне, — знаешь, этот юноша точно к тебе неровно дышит. Я слышала, как он разговаривал с тем неприятным типом в костюме и голос его был не очень то дружелюбным. Боюсь, если бы он хотел, то мог спустить того парня с лестницы. Но в нём оказалось больше выдержки, чем ожидаешь увидеть у такого как он.

— У такого, как он?

— Девочка моя, от него за три версты пахнет сексом и большими неприятностями, — доверительным шёпотом произносит женщина.

— Так что ты собираешься делать с цветами? — спрашивает миссис Бенсон, кивая на корзинку с розами.

— Можете их взять, я больше люблю гортензии, — говорю я, протягивая корзинку ей. Ральф подбегает к моим ногам и трётся своим холодным носом о мою ногу. Опускаюсь на корточки и чешу собаку за ухом, от чего он ещё сильней ко мне придвигается.

— Ладно, малыш, пойдём домой, — она разворачивается и подзывает к себе Ральфа, который со счастливым видом семенит за хозяйкой. У своей квартиры миссис Бенсон останавливается и смотрит на меня.

— Этот мальчик возможно лучшее, что могло с тобой случиться. И пусть от него веет кучей неприятностей, прими их и будь счастлива. Какая любовь может быть, без огромной кучи дерьма, — не стесняясь выражений, произносит соседка и, подмигнув, закрывает дверь. Мне остаётся лишь удивлённо таращиться ей в след. Вообще в её словах есть доля правды. Нет такой любви, где всё всегда чудесно и прекрасно. Всегда бывают проблемы, отличие лишь в том, как каждая пара с ними справляется. Я не знаю, что Джек чувствует по отношению ко мне. Может это любовь, а может просто первобытно чувство любого мужчины. Он хочет, чтобы я была только его, но мне кажется, он не понимает, что когда любишь, нужно не только брать, но и отдавать. Поэтому я боюсь, что со второй частью у Джека будут проблемы. Он не умеет отдавать, Джек всегда только брал то, чего хотел, не обращая внимания ни на чьи желания. Это знание меня пугает и не даёт отдаться своим чувствам полностью. Сковывает по рукам и ногам, заставляя мучиться от сильной бури чувств.

ДЖЕК

Рабочий день давно закончился, но я как дурак продолжаю сидеть в тату-салоне. Флуоресцентные лампы слегка подрагивают и потрескивают, а из музыкальных колонок доносится тихое звучание музыки. Слова песни я даже не могу разобрать, мой мозг занят только Кензи. Чёрт! Не стоило мне целовать её. Или же стоило завершить то, что я начал. Нужно было трахнуть её, и может тогда вся моя тяга к ней прекратилась. Может, получив желаемое, я бы успокоился и прекратил грезить о ней, как влюблённый идиот. То как она отвечала на поцелуй и прижималась ко мне, заставляло меня думать, что она вовсе не против заняться сексом. Но что-то меня остановило и теперь весь день я только и могу думать о том, чтобы было если…

— Тебе не пора домой, Джек? — произносит Джен, входя в главный зал.

— Я думал, ты уже ушла, — отвечаю я, глядя на неё. Она выглядит уставшей, на ней джинсовый комбинезон и синяя рубашка в клетку. Прядь обесцвеченных волос она заправляет за ухо и складывает руки на груди, глядя на меня из-под густых чёрных ресниц.

— Я то же самое могу сказать о тебе, — она хмурится, — обычно ты всегда убегаешь раньше времени, а сейчас сидишь тут, как собственная тень самого себя. Что случилось?

— Ничего, — пожимаю плечами, стараясь смотреть куда угодно только не на Джен. Она лучше всех может считывать мои эмоции. Забавно, как порой совершенно незнакомые люди становятся нашей семьёй. Тогда как родным до нас нет никакого дела. Однажды Джен сказала мне, что родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал. И я вынужден с этим согласиться. Для меня она стала матерью, которой мне не хватало.

— Полагаю, в этом замешана девушка? — знающим тоном произносит она и садится напротив меня.

— Да, ты права.

— И что с ней не так?

— С ней всё нормально, даже больше, чем нормально. Это со мной что-то не так, как всегда.

— Милый, с тобой всё всегда было в порядке. То, что твои родители не увидели, как ты прекрасен, вовсе не значит, что ты какой-то бракованный. Я тебе говорю это от чистого сердца, а не, потому что жалею тебя или хочу успокоить. Конечно, ты не ангел, но все мы со своими изъянами. Это не значит, что мы плохие, мы просто разные. Никогда не думай, что ты плохой, только из-за того, что родители не убедили тебя в обратном. Если эта девушка тебе так нравится, просто покажи ей настоящего себя. Того, кто скрыт под этой толстенной бронёй.

Джен встаёт и целует меня в лоб, после чего ободряюще улыбаясь, тянет меня за руку. Я подчиняюсь ей и поднимаюсь на ноги. Её глаза находятся практически на уровне моих, и я замечаю крохотные морщинки, покрывающие её лицо, словно тонкая паутинка.

— Если она так хороша, как ты говоришь, то тебе не следует сидеть здесь в одиночестве. Иди к ней.

Я киваю и делаю, как она сказала, но прежде обнимаю её так крепко, как только могу. Она права, мне стоит послать подальше моих непутёвых родителей. Я достоин лучшего, и сейчас мне как никогда прежде нужна моя Маккензи Джонс. Она всегда была моим другом, была рядом, но теперь я понимаю, что нуждаюсь в ней не как в друге, а как в девушке, которую, кажется, люблю. Меня не научили любить, я не знаю как это. Но когда я думаю о Кензи, моё сердце наполняется теплом, кажется это и есть любовь.