Изоморф. Вор - Лисина Александра. Страница 18

Сперва я, разумеется, следил за происходящим с крыш, периодически похрустывая припасенными железками. Потом рискнул спуститься вниз, к прилавкам. На пробу сунулся к одному торговцу, к другому, к третьему. В процессе изучения содержимого прилавков еще раз убедился, что сквозь деревяшки можно ходить, не опасаясь что-нибудь опрокинуть. Но после того как в одной из подставок обнаружились металлические вставки и я, расслабившись, едва не свернул набок всю конструкцию, пришлось вспомнить об осторожности.

Кстати, на живых я тоже не наталкивался – люди и звери были как раз тем, что отсутствовало в моем серо-зеленом мире, и в этой точке пространства два слоя реальности, можно сказать, не пересекались. За исключением случаев, когда человек носил при себе оружие, драгоценности или просто перекладывал на прилавке железки. С изнанки это выглядело так, словно серо-зеленый комок энергии в форме человека вдруг решил обзавестись засапожным ножом, навесил на шею бусы из дешевых каменьев, припрятал за пазухой полупрозрачный кошель, в котором можно было с легкостью пересчитать монеты, или же обзавелся железной пряжкой на поясном ремне.

Столкнувшись с такой пряжкой, я вполне мог кого-то толкнуть, напугать или уронить. Поэтому шнырять между прилавками приходилось с еще большей оглядкой, чем раньше.

Зато уже в первые дни я сумел выяснить значение массы незнакомых прежде слов. Посмотрел, какими товарами здесь торгуют. Оценил по мере возможностей качество тканей, продуктов и кузнечных изделий. Наконец-то познакомился с ценами. Узнал, как называются числа от одного до пятнадцати, благо покупатели и продавцы активно жестикулировали, особенно когда платили или отсчитывали сдачу. Заодно выяснил, что курсы меди к серебру, а также серебра к золоту составляли один к пятнадцати. А также то, что даже серебряная монета на этом рынке считалась довольно приличной суммой, ну а золотые если и мелькали, то лишь внутри домов и за тщательно закрытыми ставнями.

Еще я приметил, что в самые оживленные часы, то есть до обеда, на рынке регулярно ошивалась стайка босоногих пацанов лет десяти-двенадцати. Судя по тому, как настороженно на них косились продавцы, детки промышляли попрошайничеством и самым обычным воровством. Хотя некоторые сердобольные, наоборот, старались их подкармливать и откровенно жалели, несмотря на то что от набегов малолетних воришек страдали практически все.

Встречались, правда, на рынке и другие дети. Так же бедно одетые, но менее наглые, спокойные и, как правило, приходящие с такими же небогато одетыми родителями. Иногда случалось, что подростки появлялись поодиночке, но тогда, если они покупали еду, то на пути к дому им следовало держаться ближе к взрослым и стараться не ходить узкими переулками. Если же кто-то проявлял неосторожность, то мог нарваться на все тех же попрошаек и рисковал не только лишиться корзинки с припасами, но и остаться битым. Я только за неделю стал свидетелем двух подобных случаев. Хотя для этой части города подобное, наверное, было в порядке вещей.

Одним из тех, кто не гонял беспризорников и всегда находил для них мелкую монетку, был одинокий, болезненно худой и откровенно нездорового вида старик, который изо дня в день сидел в самом конце улицы. Что он там делал, если перед ним не лежало ни шапки для подаяния, ни товаров на продажу, я долго не понимал. Но потом увидел, как к старику подошел чуть более богато, чем большинство местных, одетый человек. Они о чем-то переговорили. После чего человек ушел, а старик достал из-за пазухи несколько аккуратно свернутых свитков и, развернув один, полдня что-то красиво на нем выписывал тонкой деревянной палочкой, время от времени окунаемой в чернила.

Тем же вечером заказчик вернулся и, бросив в морщинистую ладонь несколько медных монеток, забрал… ну, вероятно, письмо. Старик так обрадовался, что половину суммы припрятал за пазухой, а на вторую купил у соседки-торговки булочек с повидлом, из которых одну съел, а остальные раздал моментально подтянувшимся детям. Те, по-видимому, уже знали, что щедрый дедок непременно их угостит, поэтому сбежались к нему мгновенно. А когда булочки закончились, так же быстро умчались прочь, слизывая с пальцев начинку.

Меня же поведение старика удивило, в том числе и потому, что сам он не выглядел сытым. Я даже за ним проследил и, выяснив, что живет дедок в обычной лачуге, без двери и с забитыми досками окнами, поразился повторно. Но наверное, в любом мире и в любом городе найдутся чудаки, для которых собственное благополучие значило гораздо меньше, чем возможность помочь тем, кому помощи ждать больше неоткуда.

Старика, как вскоре выяснилось, звали Лурр, и на рынке его не только жалели, но и помогали чем могли. Раз в пару дней кто-то из торговцев подходил и заказывал у деда какую-нибудь фигню. То сделать надпись на деревянной табличке, то игрушку раскрасить, то письмо написать, и каждый раз история с плюшками повторялась. Даже зная о том, куда он потратит деньги, люди все равно потихоньку его поддерживали. А старик был рад тому, что имеет, и ни разу не продемонстрировал, что такой образ жизни хоть как-то его тяготит.

И это при том, что он действительно был болен. Лурр часто кашлял. Иногда даже с кровью. Порой задыхался от непонятного мне недуга. А ходил так медленно и тяжело, что это и впрямь вызывало жалость. Тем не менее он был упрям, на удивление добр и даже в дождливую погоду неизменно появлялся на своем месте, стараясь заработать лишнюю медяшку не столько ради себя, сколько ради детей, которые вились вокруг него целыми днями.

Некоторых он даже пытался чему-то учить. Старательно объяснял, красивым почерком выписывая на земле местные цифры и буквы. Детвора, озабоченная другими проблемами, разумеется, не слушала. Зато для меня старик оказался настоящим открытием, и я ни разу не пожалел, что потратил на него столько времени.

Не то чтобы я всерьез рассчитывал, что вот так просто выучу алфавит или освою местную письменность. Однако это были знания. Потенциальная возможность адаптироваться, когда… вернее, если у меня все-таки появится нормальное тело. Наконец, это было живое человеческое общение, по которому я успел соскучиться. Поэтому очень скоро перебрался с крыши в тот закуток, где на низенькой табуретке сидел старик Лурр, и часами лежал рядом, завороженно слушая его речь, внимательно глядя за тем, как он пишет, и стараясь запомнить все, что только возможно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.