Музейная пыль (СИ) - Клеменская Вера. Страница 23

Просто удивительно, как в маминой голове ухитрялись одновременно уживаться две навязчивые идеи: желание выдать меня замуж и страх того, что мои отношения с очередным парнем могут иметь… нежелательный финал. Как она себе представляла одно без другого? Чтобы как в прежние времена: познакомились на глазах у папеньки с маменькой, ещё пару раз так встретились, поговорили о погоде под неусыпным родительским надзором и сразу под венец? Так у меня для неё новость — эти времена в прошлом, сейчас всё совсем иначе происходит. Молодые люди знакомятся, встречаются, занимаются сексом и совсем необязательно после этого женятся. А если даже и женятся, нередко потом разводятся.

Занятней маминой в этом отношении была только общественная мораль. С одной стороны, добрачные отношения вполне признавались. Именно это доказывал факт свободной продажи презервативов едва ли не на каждом углу. С другой стороны, девушку, уличённую в подобных отношениях, ожидало суровое общественное порицание. По счастью, в большинстве случаев оно ограничивалось ядовитым шипением парочки вредных соседок, которым нечем заняться на пенсии. Но если ты вдруг личность известная… словом, я хорошо понимала, почему Илона так боялась того, что грехи её молодости станут общеизвестны. На её месте я бы тоже боялась. Счастье, что на её месте я никогда не окажусь.

А ещё у меня, надеюсь, хватит ума не оказаться на месте одной из глупых девиц, полагающих, что уступчивостью можно привлечь и удержать парня. В смысле, не остаться в итоге с ребёнком, но без обручального кольца, чего так боится мама. Раньше мне успешно удавалось этого избежать, и едва ли я с тех пор поглупела.

И кстати о глупости. Предаваться дурацкому негодованию — одно из её ярких проявлений. Особенно когда есть дела поважнее. Например, подвести итог короткой, но весьма интересной беседы с Раулем.

В "Инри" по его словам он работает полтора года. В этом ему врать нет смысла, подобные сведения слишком легко проверить. Хотя бы тётушку его спросить. Правда, делать этого я не буду, не имею желания слушать о каждом достижении любимого племянника, начиная с первого куличика, самостоятельно вылепленного им в песочнице. Но момент примечателен. Едва ли он может быть знаком с Питером Лорансом, сбежавшим из Форина чуть более трёх лет назад.

А вот Уолтер, старожил "Инри", наверняка знал Питера, тем более, что работали они в одном отделе. И вот что ещё интересно в этом персонаже: после памятного ужина он расписал меня Раулю так, что тот пожалел о своём отказе со мной знакомиться. Чем же я так его впечатлила?

Я, конечно, девушка симпатичная, но не такая красавица, которую раз увидев, потом неделю вспоминаешь. Какого-то особенно интересного общения между нами не случилось. Так за что мне такая реклама? На то может быть две причины. Или Уолтеру почему-то было нужно моё знакомство с Раулем, или Рауль мне врал, и они заодно.

Если некромант не ошибся, булавку мне подсунули тогда, когда Рауль ещё даже не знал о моём существовании. Или, во всяком случае, не узнал о нём от своей тётки. Но в таком случае неясно, к чему спектакль с приходом Уолтера. Зачем был нужен его визит?

Будь они с Раулем заодно, что бы ни требовалось сделать в моём доме, Рауль справился бы лучше. Уж во всяком случае не хуже точно. Если, конечно, это не касалось компьютеров и телефонов. Которые, кстати, не помешает проверить, хотя что с их помощью можно от меня получить?

Не будь кражи в музее, я решила бы, что цель — мастерская папы. Цель, кстати, весьма сомнительная, потому что драгоценностей там куда меньше, чем в шкатулке любой аристократки. Папа попросту хранит всё в банковской ячейке, благо до отделения всего пара кварталов, а дома держит только необходимое для работы и готовые заказы, за которыми должны явиться. Конечно, в его руках бывают и действительно дорогие камни, но они всегда принадлежат заказчикам, и те сами заботятся об их охране.

И уж если кража готовится так серьёзно, даже с предварительным визитом в дом, воры точно не идиоты. Такие не могут не знать, что не хранить сколь-нибудь значительных ценностей дома или в мастерской — общая практика ювелиров-частников. Это дело не настолько доходное, чтобы позволять себе исключительно хорошую охранную систему.

Значит, версию с планируемой кражей драгоценностей можно отбросить. Что тогда останется? Останусь, собственно, я. И мои ключи от музея. Только вот ключи эти всё время оставались у меня, что-то я не замечала их пропажи. А может, в самом деле не замечала?

Физически скопировать сам ключ — дело нескольких секунд, сделать его оттиск. Но только это ничего не даст, магическая охранная система, установленная в музее, не позволит им воспользоваться. Оригинальный ключ является её частью. И подключить копию — задачка мягко говоря не из простых. Если, конечно, у тебя нет своего человека в охране. Но если такой человек есть, нет смысла копировать мой ключ. Тупик. Или взлом?

Что если кто-то действительно взломал охранную систему университета и сумел подключить к ней ещё один ключ? Это, безусловно, очень трудная задача, но едва ли неразрешимая. Любую систему можно взломать. Просто не зная, что артефакты в музее подлинные, я бы уверенно сказала, что овчинка не стоит выделки. Система в универе слишком сложна, чтобы возиться с ней ради имеющихся там ценностей. Но раз уж речь шла о настоящей "вечерней звезде"… такой приз стоит почти любых усилий.

Беда в том, что это допущение давало огромное количество подозреваемых. Только в университете тех, кто теоретически мог взломать тамошнюю систему, было не меньше десятка, не говоря уж о многочисленных практиках.

И кстати о практиках. Никогда не задавалась этим вопросом, а напрасно, пожалуй. Стоило поразмыслить о том, что забыл в университете магистр Роадс. И какое отношение он имел к этой истории.

Да, защитить квалификационную работу и получить звание магистра — вопрос престижа. Клиенты больше доверяют дипломированным специалистам, это хоть какая-то гарантия получить за свои деньги качественную услугу. Но зачем после защиты оставаться преподавателем, тратить кучу времени на занятия со студентами и бумажную работу, получая за это гроши? Ну, гроши в сравнении с гонорарами некроманта за частные заказы.

По его собственным словам, к нему обратились с просьбой. Те, кому не отказывают. Но по его же словам это произошло совсем недавно, а преподаёт он с начала года. Выходит, причина иная.

Можно, конечно, предположить, что быть преподавателем Форинского Магического — знак качества лучше всякого диплома. Своеобразное высшее признание квалификации специалиста. Но учитывая, как мало осталось некромантов, способных показать хотя бы диплом, результат не стоит труда.

Стоило, наверное, задать прямой вопрос, чтобы не гадать ещё и об этом. Но я от всей души сомневалась, что получу ответ, а не очередную туманную отговорку. Это раздражало, но что поделать? Не пытки же в ход пускать.

Глава 5

Встать пришлось рано. Сегодня был последний день утверждения темы дипломной работы, а Лирс, как назло, всё никак не соглашался с формулировкой. Честное слово, будто нарочно издевался. Хотя он и это мог.

Я уже успела раз сто пожалеть, что согласилась на его руководство. Да, это было предложение, от которого не отказываются. Профессор Лирс до этого года ни разу не брал дипломников, но почему-то ему решили наконец напомнить об этой святой преподавательской обязанности. И когда я только узнала, что попала в число трёх счастливчиков, с которыми он согласился работать, чуть не до потолка от радости подпрыгнула.

Научное руководство специалиста такого масштаба — огромный плюс в резюме выпускника, не говоря уже о том, что это шанс многому научиться. И просто очень интересно. И ничуть не менее сложно. Потому что до начала работы над дипломом я, оказывается, здорово недооценивала требовательность Лирса.