Под куполом цирка - Петров Евгений Петрович. Страница 4

– Чайник и чашка сто-ят на сто-ле. Написали? На сто-ле. Ноги на мгновение останавливаются и снова начинают двигаться.

Голос продолжает:

– Пе-тя, Ми-ша и Ма-ша пошли в лес за гри-бами. За гри-ба-ми. Написали?

Аппарат открывает Мартынова, который дает урок русского языка Алине. В руках у него учебник. На диване сидит Кнейшиц, с нескрываемым отвращением наблюдающий эту сцену.

Алина склонилась над своими добросовестными каракулями.

Мартынов. А ну покажите, что вы написали?

Нагибается над диктовкой. Алина вопросительно смотрит на него.

Мартынов (незаметно гладит ее руку). Ничего. Удовлетворительно.

Снова начинается диктант.

Мартынов. Про-ле-тариат… ведет борь-бу с ка-пи-та-лом.

Кнейшиц морщится. Ему надоело сидеть, надоело ждать, надоело следить за Мартыновым и Алиной. Он безнадежно машет рукой и уходит.

Мартынов (радостно). С ка-пи-та-лом. Написали?

Начинает быстрее ходить по комнате. На секунду останавливается за спиной Алины.

Мартынов. Я, кажется, полюбил одну женщину.

Алина (добросовестно пишет и повторяет). Я, кажется, полюбил… Что это – полюбил?

Мартынов. Прошедшее время от глагола «любить». Понимаете? Человек полюбил. Он уже раньше полюбил. Вчера, или позавчера, или полгода тому назад…

Алина. А сейчас, теперь он уже не любит?

Мартынов. Как не любит! Именно любит. Прошедшее время – Present perfect: я полюбил, настоящее время – Present tense: я люблю. Понимаете. Я полюбил и люблю. И буду любить. Это уже будущее время… Future.

Берет Алину за руку.

Раздается детский плач. Алина меняется в лице.

Мартынов. Что это? Тут плачет какой-то ребенок.

Алина. Нет тут, здесь нет никакого ребенка. Это, наверно, я думаю, на улице.

Мартынов. Что с вами?

Алина. Ничего. Будем писать еще. (Читает.) «Я, кажется, полюбил одну женщину».

Мартынов. Даже наверно полюбил, поскольку мне не изменяет память.

Мартынов хочет обнять Алину. Входит Кнейшиц. Мартынов отскакивает от Алины.

Кнейшиц. Я вижу, ваши успехи довольно порядочно велики?

Мартынов молча дарит ему кустарную матрешку, прощается с Алиной и уходит.

Кнейшиц. Я требую, чтобы вы больше не встречались с Мартыновым.

Алина. Это, наконец, невозможно. Вы не имеете на меня никаких прав.

Кнейшиц. Вы, кажется, позволяете себе кричать на меня? Вы забываетесь! Пусть дураки думают, что я жалкий партнер и раб летающей Алины. Хозяин здесь я! Не забудьте, что я знаю о вас то, чего никто не знает.

Снова слышится детский плач, Алина бросается в соседнюю комнату.

Кнейшиц (вдогонку). Прошу это помнить.

Арена цирка днем во время репетиции. Наверху на трапециях тренируется Раечка. Внизу столик и большие десятичные весы. Внизу, за столиком, на котором разложен чертеж пушки, сидит Мартынов и что-то вычисляет. Директор нервно похаживает вокруг.

Тут же на барьере сидит печальный капитан со своей Брунгильдой.

Капитан. Товарищ директор, собачка скучает без репертуара.

Директор. А почему я не скучаю без репертуара?

Капитан. Вы ж не собака.

Директор. Я не собака! Я еще хуже, чем собака. Я треугольник. Секретаря ячейки послали на учебу, а председателя месткома бросили в шахту, теперь я за всех.

Появляется Скамейкин с коробкой конфет.

Скамейкин. Какой ужас! Бросили человека в шахту.

Директор. Нуда, в шахту. На культработу.

Капитан. Пожалейте собачку.

Директор. Да уж пожалел, пожалел, уже заказал репертуар для вашей дворняги.

Капитан оживает.

Скамейкин. Отдайте мне мою Раечку, мою птичку. Будьте человеком!

Директор. Да я уж вам объяснял, что я не человек, а треугольник, а поскольку я треугольник, я не могу разбазаривать артистов.

Скамейкин. Но поймите же, что я вступаю в роковой возраст. Мне надо жениться. Понимаете? Необходимо.

Капитан (отталкивая его от директора). Женитесь на ком-нибудь из кордебалета.

Скамейкин. Я уже предлагал. Кордебалет не хочет.

В это время Раечка спускается сверху. Скамейкин подносит ей конфеты. Раечка начинает их есть. Мартынов встает из-за стола с чертежом в руках.

Мартынов. Ну, вычислил. Человек, попадающий на первую площадку (показывает на чертеж), должен весить не больше чем пятьдесят шесть кило.

Директор. Райка, полезай на весы.

Раечка, жуя конфеты, становится на весы.

Все толпятся вокруг. Мартынов накладывает гири. Наконец утиные носики весов выравниваются. Общий крик ужаса. Директор хватается за голову.

Директор. Пятьдесят девять кило!! Зарезали! Убили! Повесили!!

Вырывает из рук Раечки коробку с конфетами и кидается на Скамейкина.

Директор. Это штуки Скамейкина. Вот кто с утра до вечера носит конфеты! Погубили! А все было так хорошо! Заказали пушку, сделали капиталовложения. И вот на тебе – три лишних кило!

В ярости швыряет коробку на арену. Собака ест конфеты из раскрывшейся коробки.

Мартынов. Вот что, Райка, с сегодняшнего дня никаких конфет, никаких пирожных. Прогулки на велосипеде и строжайшая диета. Иначе никакого полета в стратосферу у нас не выйдет.

Директор (ярится). Не есть, не пить, не курить, не плевать!

Раечка. Честное слово, я похудею.

Скамейкин. Не смей худеть! Ты знаешь мои вкусы!

На арене появляются три мрачные фигуры: Бука, Бузя и Бума – бригада малых форм.

Директор. Наконец-то! Пушкин, Гоголь и Толстой из ГОМЭЦа. Почему вы вчера не принесли репертуар?

Бука. У нас болела голова.

Директор. Как, у всех троих сразу болела голова?

Бука. А почему бы нет. Мы пишем втроем, и голова у нас болит втроем. Правда, бояре?

Директор. Ну ладно. Давайте, что у вас там?

Бука передает ему большую рукопись. Директор читает.

Директор. «Побольше штреков, шахт и лав, гав-гав, гав-гав, гав-гав». Что это такое?

Бука. Репертуар для собаки.

Директор. Вот это для собаки? Сорок страниц на машинке? Что вы думаете, собака вам научный доклад будет делать?

Бука. А почему бы и нет?

Директор. Да, но ведь это же все-таки собака, так сказать, хунд. Она не может сорок страниц на машинке.

Бука. То есть как это не может? Идеологии в двух словах не бывает. Маркс написал три тома, а мы уложили все это в сорок страниц. И ему еще не нравится.

Капитан. У собаки свои запросы.

Бука. Пожалуйста, мы учли собачью специфику. Вот! (Вырывает у директора рукопись и читает.) «Разрушим старый мир р-р-р, р-р-р». Чем плохо? А вот еще: «Построим новый мир, р-р-р, р-р-р».

Директор. Брунгильда этого не может. Она собака.

Бука. В таком случае это чуждая нам собака.

Директор. Сколько раз я говорил себе не давать авансов разным проходимцам.

Бука. Аванс, аванс! Мы вам можем бросить в лицо ваши жалкие деньги.

Директор. Мне? В лицо?

Бука. Да. Вам.

Директор. Пожалуйста. Бросайте.

Бука. И бросим. Бояре, бросим?

Директор. Что ж вы не бросаете?

Бука. Сейчас бросим.

Бригада совещается, производит складчину и передает деньги Буке.

Бука торжественно выходит на середину арены и швыряет деньги в лицо директору.

Директор собирает деньги и подсчитывает их.

Директор. Что вы мне бросили в лицо? Двенадцать рублей? А взяли у меня пятьсот?! Сейчас же бросьте мне в лицо остальные! Слышите?

Бука. Мы бросим вам в лицо остальные через две недели.

Директор. Жулики!

Капитан. Брунгильда! Куси их! Куси!

Бригада (хором). Это бандитизм!

Удирают. Директор и капитан с собакой гонятся за ними.

Крик, лай.

Директор сидит за письменным столом в своем кабинете.

Мартынов сидит на диване. Входит униформа.

Униформа. Товарищ директор, Гаврилиос заболел. (Уходит.)

Директор. Заболел? Здравствуйте, я ваша тетя! Как я теперь дам программу без жонглера? Значит, мне самому кидать шарики? Хорошо. Вспомню старину. Буду кидать. Вот я уже не треугольник. Вот я уже четырехугольник. (Загибает пальцы.) Директор, местком, ячейка и жонглер. Но ничего, у меня сегодня хороший день.