Пыльные слезы (ЛП) - Мерседес Сильвия. Страница 12

Ее ладонь потянулась к талии, где обычно висел ее вокос в чехле. Но они давно забрали ее инструменты и оружие. Она сжала тунику над сердцем, опустила голову. Если бы только она могла добраться до Ларанты! Если бы она могла освободить ее, дать ей заполнить их общее тело. Если бы она могла поговорить с ней в последний раз…

Рожденная с тенью. Это многое объясняло.

Потому Холлис подавила ее воспоминания. Где-то за той паутиной чар были воспоминания о жизни до того, как Холлис нашла ее. То, что Холлис не хотела, чтобы она знала о себе, ради безопасности Айлет.

Холлис могла найти ее на охоте, понять, кем она была, и… принять безумное решение оставить у себя ребенка, рожденного с тенью. Учить ее. Защищать ее.

И она так глупо сбежала! Прямо в руки тому, кто узнал, какая она, и сделает то, что не смогла Холлис. Айлет закрыла глаза, погрузилась в свой разум. Она должна была слушаться наставницу. Она не должна была покидать Гилланлуок.

— Ларанта, — прошептала она, пытаясь уловить свою тень. — Ларанта, мне так жаль. Ларанта, отыщи меня.

Она ощущала по духовной связи, как ее тень двигалась. Ларанта ощущала ее расстройство, хотела прийти к ней и утешить. Но не могла. Без вокоса Айлет не могла ее призвать. Они снова дадут ей сом, и они с Ларантой не смогут пробиться через туман.

Айлет открыла глаза в реальном мире. В комнате, которая показалась тесной. Во тьме ночи, которая скоро пройдет. Ей нужно было бороться с эффектом сома, держаться за жизнь. На столе неподалёку были свеча и огниво, но ей не хотелось зажигать ее. Никакого огня. Не этой ночью

Айлет встала с кровати, прошла к окну так близко, как только осмелилась. Проклятия вернули, и она знала, что нельзя было приближаться. Она ничего не видела внизу. Эвандерианцы собирали за барьером хворост для ее костра? Или они нашли достаточно для нее на острове? Они уже строили гору из хвороста для костра вокруг кола?

Даже хорошо, что она не могла дотянуться до Ларанты. Иначе она боролась бы. Она знала. Как она могла просто поддаться огню? С силой Ларанты в ней она билась бы со всеми во дворе, и им пришлось бы подавить ее ядами, а то и применить Нежную смерть. А потом Прибежище откроется и заберет ее к мучениям.

Нет.

Она видела Прибежище. Знала правду. Закон Эвандера был милосердием. Лучше сгореть, чем вечно страдать.

Но Ларанта…

Слезы заполнили глаза Айлет, обжигали ее щеки, пока катились. Ларанта будет изгнана. Одна. Не понимая, что произошло. Веря, что Айлет была ее врагом, сковала ее и подавила ядом. Позволила им погубить их обеих.

Грудь Айлет сдавило, она едва могла вдохнуть. Она пыталась уловить звуки за окном, услышать, как строили костер, собирали хворост. Она так сосредоточилась на этом, что не слушала звуки ближе и не заметила шаги, пока они не добрались до ее двери.

Ее сердце дрогнуло, когда ручка повернулась после щелчка замка. Она заняла оборонительную стойку, едва дыша, сжав кулаки. Дверь открылась.

Герард вошел.

— Ваше высочество! — выдохнула Айлет. — Уже… пора?

Герард с потрясенным лицом поднял ладони, чтобы успокоить ее.

— Нет, нет. Нет, еще и полуночи нет. Я потребовал у них разговор с тобой, — он оглянулся на стража, которого не было видно. — Оставь нас наедине. Прошу.

Ладонь двигалась. Айлет заметила железный шип и щиток, но больше ничего от эвандерианца в коридоре. Кто-то закрыл дверь и оставил ее наедине с Золотым принцем.

Они смотрели друг на друга. Герард будто долго смотрел в Прибежище, таким измученным было его лицо.

— Айлет, — сказал он. — Я… делаю, что могу. И я не остановлюсь, клянусь.

Айлет выпрямилась. Она расправила плечи. Она не расплачется при Золотом принце. Она будет смелой. Он будет ею гордиться.

— Вы были хорошим господином, — прошептала она. Она могла только так, чтобы голос не дрогнул. — Вы дали мне то, чего я хотела: шанс проявить себя.

— Ты проявила, — ответил Герард. Во тьме комнаты в тусклом свете луны было сложно прочесть выражение его лица. В его глазах блестели слезы? — Ты много раз проявила себя. Ты, Айлет, венатрикс ди Фероса, благодарная душа, истинная слуга Богини.

— Нет, — тихо выдохнула она. — Я родилась с тенью. Пока меня не очистят, Богиня не посмотрит на меня.

Вся смелость покинула ее. Она опустилась на колени, но не с уважением, а сломлено. Всхлипы застревали в горле, она давилась ими, не хотела поддаваться им. Она прижала ладони к сердцу, все мышцы лица были напряжены, чтобы подавить истерику.

Герард пересек комнату, опустился перед ней. Она ощутила его ладонь на своем плече.

— Завтра на рассвете я там буду, — сказал он. — Фендрель и домина не станут говорить со мной сейчас, но я не сдамся без боя. Я буду стоять на месте костра сам, чтобы остановить их. Ты спасла меня. Много раз. Ты… спасла Серину. Пыталась ее спасти. Все отдала. Ты не заслуживаешь этого. Родилась ты с тенью или нет, мне плевать. Ты не заслуживаешь такого.

Его слова были водопадом утешения для сухой земли ее испуганной души. Она знала правду, и, судя по его тону, знал и он. У него не было власти над каструмом. Только король мог влиять на домину и доминуса. Но Гвардин ясно показал недоверие к Айлет.

Она поежилась, подняла голову и посмотрела в искренние глаза принца.

— Было честью служить вам. Вы будете хорошим королем.

Его лицо исказила боль от ее слов. Две слезы покатились по его красивому лицу. Это было чудом! Чудо, что Золотой принц Богини смотрел на нее с таким состраданием. Переживал за нее. Будет даже горевать по ней. Это вызвало слабую улыбку на ее губах.

Герард резко встал.

— Я должен идти, — грубо сказал он. — Я поговорю с отцом. Я уговорю его.

Айлет села на пятки, обвила руками живот, подняла голову. Она сначала молчала, просто смотрела на него. Она медленно нахмурилась. Принц повернулся к двери, потянулся к ручке. Но замер, когда Айлет сказала:

— Странно. Мне говорили… вы меня убьете.

— Что? — он оглянулся, глаза озарял свет луны. — Что ты сказала?

— Маленький Пророк, — Айлет склонила голову, глядя на него. — Нилли ду Бушерон, девочка, родившаяся с тенью, дала мне видение. Я видела вас с мечом. Вы были печальны, но не мешкали. Вы отрубили мне голову, и… я была благодарна, — она нахмурилась, отвела взгляд от растерянного принца, стала разглядывать пол. — Я бы предпочла такую смерть, наверное.

Молчание затянулось. Принц без слов открыл дверь, вышел и закрыл ее за собой. Айлет услышала засов, но это было не важно. Запертая или нет, проклятие ее не выпустит.

Она осталась на коленях на холодном твердом полу, не знала, сколько времени прошло. Минуты и летели, и ползли из-за страха. Она почти желала рассвета, конца. Но какой конец! Как она могла решиться на такое?

Она встала и прошла к кровати, легла и смотрела на полог. Она вспомнила вдруг, как лежала тут не так много ночей назад, мучилась от боли после обливиса. Кто-то придвинул к ее кровати стул. Кто-то, чье лицо она не видела, держал ее за руку в жуткие часы. Кто-то… кто-то…

Он будет там на рассвете с принцем? Он будет биться за нее? Она не надеялась. Он будет молчать, как при фасматрикс-домине. Он будет стоять рядом с венатором-доминусом, как истинный эвандерианец.

Теперь он знал, кем она была, как он сможет даже смотреть на нее?

Слезы вдруг полились по ее щекам. Она зажмурилась. Как она хотела в Гилланлуок! Как она хотела к Холлис, Честибору, к диким дорогам в горах Дроваля. Как она хотела вернуться и исправить ошибки, слушаться Холлис, тихо сидеть на месте, вдали от Дюнлока и интриг. Холлис пыталась защитить ее. Холлис знала, кем она была, знала, что, как только она пересечется с каструмом, ее сущность раскроют. А Холлис? На нее будут охотиться. Каструм не пощадит ее…

Стук об стену.

Что-то рухнуло. Будто тело.

Айлет открыла глаза и села на кровати, глядя на дверь. Ей показались эти звуки? Засов поднялся со скрипом, ручка двери двигалась. Айлет вскочила на ноги, сжала столбик кровати, а дверь распахнулась, и фигура прошла внутрь.