Снежный пепел (СИ) - Сурина Лилия. Страница 18

— Алёнка, кажись маму твою ограбили, — перешагиваю через разбросанную на полу одежду, ища место, куда можно пристроить ноутбук.

— Да нет, не ограбили. Это мама такой хаос навела. Я здесь не была несколько лет, так что… Ты извини, Саш, знала бы, что тут такой бардак, не стала бы тебя тащить сюда.

— Все нормально, я сейчас дела сделаю и помогу прибраться.

Я устраиваюсь в гостиной за столом, отправляю собранный материал и вдруг получаю новое задание — составить подробный план съемок и написать сценарий, срочно. В итоге Алена убиралась сама, бегая по комнатам, собирала вещи, протирала пыль и мыла полы. Я краем глаза наблюдал за ней, испытывая жгучее желание поймать девчонку и завалить на диван. И сделал бы это, но сдерживало то, что она не имела дел с мужчинами, и с ней нельзя торопиться.

Провозился с работой часа два, затекла шея и спина стала болеть. Она у меня после аварии частенько клинила, боль иногда была такой, что я вызывал врача на дом. Включив в ноуте музыку, чтобы не давила щемящая тишина этого одинокого жилища, я потягиваюсь до хруста, потом верчу головой, пытаясь восстановить кровообращение.

— Погоди, я руки вымою и помассирую тебе шею и плечи, — быстро говорит девушка и скрывается в ванной.

Стягиваю футболку, чтобы ей легче было делать массаж. Вскоре маленькие, но сильные пальцы проворно мяли мои плечи, принося неимоверное облегчение. Когда Алёна закончила с массажем, я ловлю ее руку и потихоньку тяну к себе на колени. Она сдается быстро, почти не сопротивляясь.

— Спасибо, моя волшебница, все отпустило, — прижимаю ее ладошку к губам, наблюдая за реакцией.

Она только улыбается, разглядывая мое лицо. Вдруг снова проводит пальцем по шраму, будто жалея.

— На зрение не повлияло? — спрашивает серьезно, как доктор.

— Нет, у меня после аварии только спина иногда болит, остальное зажило нормально.

Со шрама ее палец переходит на скулу, девушка нежно продолжает ласкать мое лицо, подключая уже вторую руку. От желания я стискиваю ее талию, притягивая ближе к своему телу, на которое так и не успел натянуть футболку. И вдруг она склоняется к моим губам и робко целует меня. Вся моя сущность превращается в желе, я готов сползти со стула и растечься студенистой лужей. Никогда еще со мной такого не было.

Не знаю, сколько мы так просидели, целуясь. За окном уже стемнело, зажглись фонари, но в комнате некому было зажечь свет, мы были заняты друг другом. Лишь в прихожей горел светильник, немного освещая гостиную. Я решил, что здесь и сейчас можно сблизиться по-настоящему. Подхватив девушку на руки, сделал пару шагов и опустил ее на диван.

Сначала она расслабленно растянулась во весь рост, стала тащить меня к себе, надувая губы, но вдруг, когда я попытался стянуть с нее кофточку, в ней будто переключатель повернули, она испуганно стала озираться и отталкивать меня.

— Нет, Саша, только не здесь… где угодно, только не в этой квартире… здесь даже стены пропитаны ненавистью.

И я был с нею согласен, неуютно в этом доме, поэтому и спорить не стал. Вернусь из командировки, заберу Аленку к себе и уже не отпущу.

Глава 26

Алёна

Да уж, мамочка моя все злее, вон какой погром устроила. Я бы тоже подумала, что квартиру ограбили, если бы не знала свою родительницу. Как же неудобно-то перед Сашей, даже подумала его увести из этого хаоса. Но ему нужен интернет.

Пока убираюсь, Саша работает, поглядывая на меня. Душа поет, хочу обнять его, и скоро мне выпадает такая возможность, когда он устало потягивается. Я тут же спешу ему на помощь, делая массаж. Такое удовольствие касаться подушечками пальцев теплой кожи этого мужчины, волнение наполняет меня, внизу живота начинает теплеть и ныть.

Сколько тел я промассировала, но такого никогда не испытывала. Когда заканчиваю, Саша тянет меня к себе на колени, и я сразу сдаюсь. Хочу его ласк, его поцелуев. Даже когда он несет меня на диван, ничего против не имею. Я уже забыла, что мне нужно забеременеть, просто хочу уже испытать мужские ласки не только во сне. И только с ним, с Сашей.

Но одно меня смущает и отвлекает. Эта квартира, стены которой видели столько ненависти. Не самое приятное место для такого действа. Вдруг слышу злобный крик своей матери и подскакиваю, отодвигая Сашу. Только через минуту до меня доходит, что это не мама кричит, а соседи за стеной скандалят. Но страх уже сковал мою грудь, даже вдохнуть не получается толком.

Я вылетаю из квартиры моей матери, борясь с приступом панической атаки. Будто чувствую ее осуждающий взгляд, перед глазами стоит бледное лицо с поджатыми губами, в порыве ненависти. Бросив ключи на тумбочку в прихожей, убежала, даже не смогла подождать пока Саша соберет свою аппаратуру. Больше не могу находиться там, квартира меня душит в прямом смысле. Хорошо, что скамейка у подъезда попалась на глаза, я буквально падаю на нее, согнувшись пополам, дышу в сложенные лодочкой ладошки, устраняя гипервентиляцию.

— Как ты? — рядом на скамейку присаживается Саша, складывая рядом сумку с ноутбуком и перчатки.

— Отпустило маленько. Нервы… ненавижу эту квартиру.

— Это точно не из-за того, что я… — мнется парень, явно чувствуя вину.

— Саш, ты серьезно? — смотрю в теплые серые глаза с голубыми вкраплениями и чувствую, как оттаивает моя застывшая душа. Улыбнувшись, беру горячую тяжелую руку, грею об нее свои одеревеневшие пальцы. — Я не маленькая девочка, чтобы испугаться… знаешь, если бы мы были в другом месте, и ты вдруг решил бы остановиться, то я бы была категорически против. Я бы стала настаивать на продолжении. Так понятно?

— Вполне, — смеется в ответ самый добрый парень на свете, обнимая меня. — Поехали к деду?

— Сейчас, я только позвоню кое-куда, что-то сердце не на месте.

Набирая номер врача мамы, вспоминаю ее явное присутствие в квартире, аж мороз по коже. Когда работала на «скорой», наслушалась разных историй, про людей, которые приходили домой, после смерти, чтобы проститься. Я в такую чепуху не верю, но лучше узнаю, как она.

Доктор сказал, что сегодня маме стало хуже, появились предвестники рецидива, а пациентка бунтует, не дает себя лечить, угрожая сбежать из клиники. Вот, снова. Попрощавшись с врачом, я с минуту сижу в раздумьях. Что мне делать с ней?

— Проблемы?

— Да. У меня всегда проблемы…

Вечером мы натопили баню, дед попарил Сашу, напоил его своим ядреным квасом и теперь собирается на работу. Он ночной сторож, придет только утром. Я, разрумяненная, распаренная после баньки, укутываюсь теплым пледом, сидя на разложенном диване, держусь из последних сил, пытаясь не заснуть перед стареньким телевизором, на экране которого идет комедия. Жду, когда дедушка оставит нас наедине, волнуюсь от предстоящей первой близости.

Просыпаюсь глубокой ночью, моя голова мирно покоится на груди Саши, а сам он спит, обняв меня. Я все-таки заснула, не дождавшись, пока уйдет дедушка. Из окна падает свет от фонаря, мне видны красивые черты лица спящего мужчины, сумрачный свет делает их мягче, а призрачный ажур, проекция тюлевой занавески, придает таинственность.

Только я собираюсь ласково поцеловать пухловатые губы, а потом разбудить Сашу, запустив пятерню в его разлохматившиеся вихры, как слышу скрип кровати из маленькой спаленки, а затем храп. Дед дома…

Мне хочется плакать от разочарования, ведь у нас нескоро появится возможность провести вместе ночь, вечером мы вернемся в город, и Саша уедет в командировку. Я долго ворочаюсь рядом с ним на диване, потом устраиваю свою голову на его груди и засыпаю. Хоть так, мы с ним переночевали в одной постели.

Утром просыпаюсь от тишины. Дома никого, пробегаюсь по комнатам, зовя деда и Сашу, но даже пса нет. Как и машины во дворе. Куда все делись?

Сегодня восьмое марта, праздник, который я никогда не праздную. Но вдруг захотелось накрыть праздничный стол. Открываю старенький холодильник, пытаясь сообразить блюда из продуктов, которые находятся на его полках. Свекла, банка с квашенной капустой, варенье и соленые огурцы. Да уж, особо не попразднуешь.