Венок из роз (СИ) - Оленева Екатерина Александровна. Страница 7

Впереди, прямо на пути, перед ними, возникла грубо вытесанная глыба, покрытая шубой темно-зелёного мха. Изо всех сил сдавив бока Дымке, Роуз заставила лошадь взвиться в прыжок, приникая к её холке.

Время словно замедлилось на тот миг, в который они, оторвавшись от земли, несколько секунд парили в воздухе. А потом жёсткое приземление отозвалось во всём теле, едва не заставив Роуз вылететь из седла, но всё же она удержалась.

Вольф, словно птица, перелетел через препятствие следом за ней, но затем его конь, строптиво заржав, взвился, сделав свечку, гневно, угродающе суча по воздуху острыми копытами.

Всадник, не удержавшись в седле, скатился на землю, несколько раз перевернулся и остался недвижимым лежать на земле.

– Вольф! – не помня себя от страха и тревоги Роуз спешилась и бегом, путаясь в юбках, бросила к пластом лежащему юноше. – Милорд! Вы ранены?! Что с вами?!

Но не успела она упасть на колени рядом с ним, как умирающий резво ожил. Она и моргнуть не успела, как оказалась на спине, под его мускулистым телом.

– Попалась, птичка! – нагло ухмылялся он, нависая сверху и выглядел весьма довольным.

– Так вы притворились?! – возмущённо вскрикнула Роуз, пытаясь вывернуться из его рук.

– А ты испугалась за меня, – продолжал расплываться он в довольной улыбке. – Признайся, что испугалась?

– Признаюсь, и при том – охотно! Кому приятно видеть, как у него на глазах кто-то вываливается из седла, рискуя размозжить себе череп! – гневно выкрикивала она.

– Игра стоила свеч! Ты была так мила, пока бежала ко мне. Ты и сейчас мила, хоть и похожа на разъярённую ночную фурию.

– Пустите меня, милорд! Это неприлично!

– Пущу, сей же час, как только ты меня поцелуешь!

– Не дождётесь!

– Это почему? – наигранно удивился он, мило склоняя голову к плечу. – Мы с вами помолвлены, если помните, и скоро я смогу не только просить, но и требовать ваших поцелуев.

– Скоро – это не сейчас.

– Поцелуй. Всего один поцелуй. Разве я многого прошу?

Она замерла, перестав вырываться и поглядела на него всё ещё рассержено, но уже без искренней злости.

– Вы должны извиниться, за что, что напугали меня вашим глупым розыгрышем!

– Я извиняюсь, – разыгрывая искреннее раскаяние, проговорил Вольф. – Я и не надеялся, что моя безопасность может так вас встревожить. А теперь ваша очередь, Роуз. Ну, же! Не упрямьтесь! Нас скоро догонят, и мы так и не узнаем, каким сладким может быть наш поцелуй…

Она замерла, обмякнув в удерживающих её руках и сквозь ресницы посмотрела на молодого человека. Его ладони держали её руки, зажимая их над её головой в попытках удержать, когда Роуз вырывалась. В какой-то момент их пальцы переплелись.

Роуз не решалась поднять на Вольфа глаза. Вот только что могла с гневом и яростью смотреть ему в лицо, а в следующий момент это отчего-то сделалось таким сложным.

Ей было душно, и жарко, и томно.

Его руки отпустили её пальцы, но лишь затем, чтобы прижать плечи Роуз к земле. Его губы были совсем рядом…

Роуз потянулась к ним сама, как цветок непроизвольно тянется за солнцем, раскрывая тому на встречу все свои лепестки.

И в следующей момент он поцеловал её. Она никогда не целовалась ни с кем прежде, боясь, что глупые рыцари станут судачить о своей госпоже. Да и желания такого у неё не возникало – так, праздное любопытство, но это было недостаточной причиной…

Вольф целовался так, что у неё голова шла кругом. Это был бешеный, сумасшедший поцелуй, жаркий и страстный, ошеломляющий и покоряющий Роуз. Их губы разъединялись лишь затем, чтобы глотнуть воздуха и с новой силой и жаждой соприкоснуться вновь.

Роуз была новичком в искусстве поцелуев, но Вольф вряд ли имел основания упрекнуть свою ученицу в отсутствии понятливости или прилежания. Чудесное опьянение обволакивало её. Она чувствовала себя счастливой. Зелёные травы сплетались рядом с ними, качались, как колыбель, убаюкивали сознание.

– Боже! Боже мой… – сорвалось с губ Роуз. – Я…

– Что – вы, миледи?..

– Я не думала, что это…

– Что это – что? – его горячие глаза пытались прочитать мысли девушки на её лице.

– Что поцелуй так опьяняет.

–Рискну предположить, что пьянит не любой поцелуй, – лукаво ухмыльнулся он.

А потом вдруг посерьёзнел:

– Мне кажется, что я влюбляюсь в вас, миледи.

– Какая невидаль, милорд! – фыркнула Роуз, отталкивая молодого человека от себя. – Сдаётся мне, вам влюбляться не впервой.

– Почему вы так говорите?

– Потому, – сказала Роуз, отправляя одежду, – что как не оторваны мы от столицы и Царьграда, сплетни порой и сюда доходят. Готова поспорить, мои поцелуи для вас далеко не первые.

– Готов поспорить, – дерзко парировал он, – что будь вы первой, кого я целую, мои поцелуи вряд ли бы вам понравились.

Стало грустно и обидно. Совсем не таких слов ожидала Роуз от Вольфа. Ей хотелось нежности, хотелось слов о любви, о том, что она единственная. А прозвучавшая прямолинейная правда вовсе не пришлась ей по вкусу.

Не говоря ни слова, она направилась к Дымке.

– Леди Роуз!..

Нет, его голос не заставит её обернуться. Не сейчас, когда чувства её слишком яркие и острые, и она может сгоряча наговорить то, о чём позже станет жалеть.

– Подождите. Ну, почему вы так холодны? Я вовсе не хотел вас обидеть!

– Почему я холодна?! – резко обернувшись к нему, прошипела змейкой, которой отдавили хвост, Роуз. – Вы влюблены в другую!

Она была готова расплакаться от злости и досады, больше даже на себя, чем на него. Она понимала, что ведёт себя, как ребёнок, но никак не могла себя заставить вести по-взрослому, спокойно, холодно и рассудочно, как полагается леди. Сначала она бесстыдно целовалась с ним, а теперь вот, закатывает сцену ревности…

– Если я был когда-то влюблён в другую, так ведь это потому, что я не знал вас!

– Вы правда думаете, что я приму ваши слова за чистую монету? Вы считаете меня настолько глупой и наивной? Это… это даже звучит несерьёзно.

– Несерьёзными были мои чувства к той, к другой девушке.

– Как легко вы спешите от неё отречься?

– Чтобы отречься, нужно сначала дать клятву или обещания. Но она всегда знала, что между мною и ней не может быть ничего, кроме…

– Кроме? – вопросительно вздёрнула бровь Роуз, строптиво поднимая подбородок.

– Неважно, – твёрдо прозвучало в ответ. – Главное, что это вам, а не ей будет принадлежать моё имя, моя честь и, я предчувствую это – моё сердце. Мы не просто обручены, мы нравится друг другу. Вы хоть представляете, какое это счастье? О! Даже вашего упрямства не хватит на то, чтобы помешать мне любить вас.

Роуз не оставляло ощущение, что её либо разыгрывают, либо смеются над ней.

Как только Вольф сделал шаг вперёд, она поспешно, едва ли не испуганно отпрянула и почти бегом кинулась обратно к своей лошади – его конь успел отойти довольно далеко, так что здесь и девушки была очередная фора.

Дымка довольно заржала, когда Роуз поставила ногу в стремя, стрелой взлетела в седло и изо всех сил ударила бедное животное пятками по бокам, срываясь с места в карьер.

– Роуз! – возмущённо ударило ей в спину.

Но она его не слушала, торопливо сбегая.

Ей хотелось побыть одной, чтобы успокоиться, ну, и немного уязвить, сбить с него спесь. Вольф вёл себя слишком самоуверенно, как сытый       кот с серой мышкой, уверенный, что его добыча от него не ускользнёт.

Роуз такое поведение не пришлось по сердце. Ей хотелось осадить его, как понесшего скакуна.

Нет, он – что?.. Правда думает, что она поддастся на такую простую, грубую лесть и растает, как льдинка на горячем солнце. Хотя… он, кажется, не так уж и далёк от истины?

Небо, с утра чистое и ясное, начало потихоньку затягивать облаками, Тропа, уводящая в лес, была слишком узкой, волей-неволей, пришлось натянуть поводья, скакать уже не получалось. Лошадь шла шагом.

Стоило въехать в лес, как всё вокруг словно окутало сумраком. Роуз, посмеиваясь про себя, подумала, что погода словно следует за её настроением: солнечное с утра погрузилось в пасмурное состояние.