Песнь Морской Девы (СИ) - Романова Маргарита "Margari Vlaiser". Страница 21

Я наконец смог вырваться из оков ее очей. И мой взгляд скользнул чуть ниже. На коралловые уста, слегка приоткрытые. Она хватала воздух ртом, словно задыхаясь. И будто, что-то тщательно взвешивая в уме, не торопилась действовать дальше. Но меня удержать уже ничего не могло. Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая солоноватый запах моря, покусывая, целовал ее шею.

Для меня больше не существовало границ. Я покрывал ее лицо беспорядочными поцелуями. Она изгибалась мне на встречу. Ее спина и талия извивались под моими руками. Она отвечала той же страстью, тем же желанием. Я вкушал вкус ее губ, манивших меня такое долгое время. Я больше не был в реальности. Я парил в воздухе, обретя крылья. И не хотел возвращаться, не хотел опускаться на землю.

Нащупав пальцами верхнюю пуговицу ее мокрой рубашки, я почему-то остановился. Снова заглянул ей в глаза, словно спрашивая разрешения.

— Ну чего ты ждешь! — нетерпеливо укорила она. И я сорвал мокрое тряпье с нее. Пуговицы разлетелись в разные стороны, глухо ударившись об пол, и покатились куда-то. — Я люблю тебя, Олаф! — Выдохнула она, когда я приник горячим поцелуем к ее нежной, длинной, красивой шее.

— И я. Я люблю тебя. — Задыхаясь от счастья, ответил я шепотом ей в ключицу.

— Это очень мило, дружище, но я не из этих. — Сказала вдруг она грубым мужским голосом.

— Что?

— Я говорю, меня девки заводят. Подъем, моряк, волна зовет!

Меня как молнией ударило. Я грохнулся на пол. Надо мной качался мой гамак. Рядом стоял Дин, скалясь своей кривой улыбочкой.

— Что, девка снилась? — Хохотнул он.

Я поднялся, не проронив ни слова, потирая ушибленный затылок.

— Ладно, потом расскажешь. — Махнул на меня рукой Дин и ушел.

Квашу мне в кашу. Такой сон испортил!

17 [Саманта]

Поверить не могу, всего каких-то две-три недели и каторга закончится! Но есть одна проблемка, о которой я вспомнила только сейчас, вися вверх тормашками с иголкой и ниткой в руках. Я понятия не имею, как найти Тристана. Ну брата моего. Знаю, что лет десять назад он уехал в Лондон, а где он сейчас — понятия не имею. Вот вишу, думаю. Подо мной парни палубу оттирают. Вдруг вижу — Олаф на меня смотрит, улыбается. Да, забавно, наверное, это со стороны выглядит: волосы, что из под банданы видно, сальными патлами вниз висят, рубаха спереди небрежно заправленная в штаны наполовину оголяет спину, к тому же левая нога в вантах запуталась. Но так даже лучше, хоть не сорвусь. А то придется тем бедолагам внизу мои мозги от палубы отдирать.

Опомнившись, продолжила зашивать парус. Я прекрасно помню порывистый ветер в тот шторм, но что бы он смог такую прочную ткань порвать — никогда бы не подумала. Там вон какой-то корабль на горизонте. Я даже смотреть в ту сторону не стала. Сейчас эти варвары пойдут очередное суденышко грабить, а я, пожалуй, тут отсижусь. Вернее отвишусь. Мне одного раза хватило, спасибо. На сокровища я не претендую, так что лучше останусь в стороне. И на рее меня за это не вздернут. И так на ней вишу.

Очередной порыв ветра вырвал у меня из рук парус. Водку мне в глодку, такой красивый шов был, теперь тут переделывать придется.

Уф, вот и обеденные склянки. Я взглянула вниз. Наш корабль стоит борт о борт с другим — побольше. Но никто ничего не громит, не грохочут выстрелы, не звенит сталь. Некоторые из их экипажа перешли к нам на палубу и ботают с нашими ребятами. Все хорошо, полагаю. Бойни не будет. Прекрасно, а то я так есть хочу, что готова проглотить кабана. Только бы из канатов выпутаться. Извернувшись — сама не знаю как — я вдруг поняла, что падаю. Прямо головой вниз лечу.

Ну нет, я вот так просто умирать не согласна! Ухватилась за канат, перевернулась, но пальцы выскользнули и я приземлилась на полусогнутые ноги. Сердце чуть из груди не выскочило.

— Тебя как будто и не били. — Изрек Олаф, наблюдающий за моим акробатическим позором.

— Хватит уже. Сколько дней прошло! — Между прочим прошло уже полторы недели. С волшебной мазью Берта все мои раны быстро затянулись и почти не болели. — Пошли быстрее, умираю с голоду.

— А старый ворчун до сих пор тебе благодарен. Спорим, сегодня у тебя снова будет больше мяса в миске, чем у остальных? — Не унимался громила.

— Да ну тебя. — буркнула я в ответ, не желая больше ничего слышать на эту тему.

Ну правда, это начинает выводить. Берт действительно докладывал мне дополнительную порцию вяленого мяса. По началу я принимала это, надеясь, что продлится это не долго. Но потом стала перекладывать мясо в миски зазевавшихся членов экипажа. Для моего девичьего организма и пару кусочков хватит. А ребята вечно жалуются, что кормят плохо. Вот сегодня Олаф пожаловался. Да, родной, мне не жалко, бери!

Быстро проглотила обед — и доделывать парус. Постараюсь устроиться так, что бы вверх тормашками не висеть, а то все макароны наружу попросятся.

Напевая себе под нос "йо-хо-хо и бутылка рома", нарочито басом, на какой хватало моего хриплого голоса. Хотя я всегда любила петь сопрано. Ну ничего, совсем чуть-чуть осталось — и свобода!

Вот и парус готов. Только никакого поощрения за столь сложное дело… Эх, опять в трюм, опять полипы. Спасибо хоть не гальюн чистить.

***

Сегодня Олаф до крайности странный. Избегает меня, а если и говорит, то глаза бегают, щеки румянятся. Заболел чоли? Я хотела было выяснить, в чем дело, но как на зло отправили нас в разные концы корабля. И фронт работы выделили такой, что до вечера не пересечемся. Приказав себе обязательно с ним поговорить, как только будет возможность, я принялась к своим обязанностям.

Я сегодня занимала воронье гнездо. Нашего дозорного свалила морская болезнь. Работа это оказалась не сложная. По началу мне было интересно рассматривать море с такой высоты. Но вскоре это наскучило: вокруг одна лишь синяя полоса моря, плавно переходящая в голубую линию неба. И солнце жарило — не спрячешься. Я уже зевала, когда заметила что-то необычное. Над кораблем летали чайки, а значит где-то рядом земля. Для Британии еще рано, а значит мы проплываем какой-нибудь остров. Через пару минут оказалось, что я права.

— Вижу землю! — прокричала я, указывая пальцем в направлении острова.

Боцман кивнул, и скука продолжилась. Мы проплыли мимо острова, не останавливаясь пополнять запасы.

С такой высоты я едва различила звон склянок, созывающих моряков на обед.

Я перелезла через бортик орлиного гнезда. Высота никогда не страшила меня, все-таки я все детство провела, прыгая по крышам. Но какое-то странное предчувствие заставило меня помедлить, крепко ухватившись за канаты.

— Тьфу! — сплюнула я, — Что может случиться? Я уже раз сто по этим вантам скакала.

Дальше я рассуждала про себя: вот сейчас спрыгну на вон те ванты, ухвачусь за рею и соскользну по ней на палубу. Удалось. Приземление прошло удачно. Но странное тревожное предчувствие не пропало.

Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего, что могло мне угрожать, я наплевала на глупое чувство и двинулась в камбуз. Но только подошла моя очередь за кашей, меня кто-то окликнул. Генри, осьминог ему в сапог!

— Тебя хочет видеть капитан. — Рявкнул он и развернулся.

Я переглянулась с Олафом. В камбузе все замолчали и как-то странно на меня смотрели.

— Ох не к добру это. — Проворчал себе под нос Берт.

Я пожала плечами и пошла за Герни. Вдох. Выдох. Расправила плечи и вперед. Пусть знают, что я не боюсь какого-то там капитана. Но сердце колотилось, как пташка о клетку ребер. По дороге в капитанскую каюту, я перебирала в памяти моменты, когда могла сделать что-то не так. О, нет, я не переживала за то, что меня могли разоблачить. Потому что этого не могло случиться. Единственный кто знает мой секрет — Олаф, а уж он-то точно никому не расскажет. К тому же после того, как я неосторожно подставилась в тот раз, я стала еще более бдительной. Так что капитан скорее всего просто будет зверствовать на меня из-за какого-нибудь пустяка, вроде кости в рыбе. Уж это я стерплю. Надеюсь…