Невеста миллионера (СИ) - Попова Любовь. Страница 26

— А когда?

— Ты отменишь свадьбу?

— Ультиматум, Ева? Ладно, скрывай пока свои секреты. Но свадьбе быть. Я хочу увидеть лица этих людей, что делали вид, что жалели меня, а на самом деле думали, что я получил по заслугам.

— А оно так?

— Смотря, как посмотреть. Я никогда никого ни к чему не принуждал. А если люди ведутся на обман, то это только их дело.

— Ты о чем сейчас? — спрашивает Ева, а я почему-то вспоминаю Эвелину. И почему это имя пришло мне в голову во сне? Неужели потому что спор с ней был, пожалуй, самым жестоким на моей практике? А может быть потому, что позже я узнал о ее смерти?

Главы 34. Харитон

— Ни о чем. Не волнуйся. Позвони Кристине. Пусть она возобновит подготовку. Не хочу больше ждать.

Ева поджимает губы, но кивает, тем самым выражая недовольство. И, возможно, я тороплюсь, но у меня стойкое ощущение, что если не сделать этого сейчас, Ева растворится, как растворяются сны, как только ты открываешь глаза. А я хочу схватить счастье за хвост и никуда больше не отпускать. Ева… Неужели она не понимает, что стала моим голосом совести, тем голосом, который напоминает, какой тварью я был и какой могу стать, если она исчезнет.

Следующие дни были довольно суматошными. Во-первых, пришлось переговорить с Кириллом, убедить его, что у меня все дома. Затем повоевать с Кристиной, которая тоже умоляла отложить свадьбу, потому что она просто не успеет сделать все по высшему разряду. И, конечно, сама Ева. Она была своя не своя. Все время то с Кристиной, то с примерщиком платья, которое требовалось подогнать под нее, то с рестораном, который будет организовывать нам свадебный ужин. Она словно пряталась от меня, пока я усиленно восстанавливался регулярными тренировками. О да, Леня был уверен, что это его заслуга, но я довольно грубо потребовал от него заткнуться и просто говорить мне, какие делать упражнения.

Меня не волновали его причитания, меня волновала Ева, которая прятала взгляд. Даже когда мы сидели за ужином.

— Сестра так и не объявлялась? — спрашиваю я. До торжества еще пара дней, дом еще был пуст, но уже завтра здесь будут орудовать три цветочные компании, которые сотворят чудо и превратят мрачный замок в дворец из сказки про Золушку.

Ева вдруг заглядывает под стол, на что я выгибаю бровь.

— Нет, здесь ее точно нет. Почему ты ей не позвонишь?

— Думаешь, мне это надо? Я уверен, что это она в нас врезалась в тот день и поэтому тихарится.

— А что по камерам?

— Все записи исчезли. Хотя я пробивал через МВД. Так что это точно она. Наверняка там есть пара клиентов, с которыми она до сих пор спит.

Ева прожевывает мясо, запивает вином. Совершено бледная. Я, занятый тренировками и работой, даже не заметил, насколько бескровным стало ее лицо. И в голове вдруг возникает вопрос.

— Ева, а где твой сын? Ты постоянно здесь, а он? У твоей мамы?

Рука Евы дрожит, она быстро смотрит на меня, затем снова на свое блюдо, которое осталось почти не съеденным.

— У меня нет мамы, Харитон. Мне казалось, ты догадался.

— Каким образом?

Ева откладывает вилку, встает и проходит к окну.

— Из твоих историй? — подхожу к ней, обнимаю, целую в шею, проводя руками по тончайшей талии. Мне так хочется, чтобы она сама проявила инициативу. Снова. Как тогда, в больнице. Сделала шаг навстречу. — В них была хоть капля правды?

— Неважно, — тут же улыбается она, поворачивается ко мне лицом и целует. — Сын на сборах в Англии. Я тебе и это говорила. Наверное. Скоро должен вернутся.

— Мы не сможем поехать в путешествие, как планировали? То есть если он вернется, я думал, ты сможешь с кем- то его оставить.

Ева долго, напряженно вглядывается в мое лицо, и я не понимаю, что она пытается там разглядеть.

— Мой сын тебе не помешает. Он вполне взрослый и сможет о себе позаботиться.

— Ты меня успокоила, — целую я ее и слышу вибрацию телефона. Черт, этот трудоголик меня в могилу загонит. — Кирилл. Надо поработать. Не хочешь принять вместе душ? А потом…

— Неужели ты не сможешь потерпеть пару дней, Харитон? — Она прижимается всем телом, обнимает. — Помнишь… Предвкушение.

— Теперь, когда я здоров и могу тебя догнать, мне все труднее сдерживаться.

— Знаю, ведь ты, как маленький мальчик, поступил вопреки советам всех, чтобы эта свадьба состоялась.

— Считаешь меня маленьким мальчиком? — усмехаюсь, резко наклоняю ее к полу, задираю ногу к себе на спину и долго, долго целую, ловко орудуя языком внутри мягкого рта. — В брачную ночь я докажу, что уже далеко не мальчик.

— Верю, — смеется она, и мы поднимается. Я уже хочу отстранится, а она просит: — Можно я побуду в кабинете, пока ты работаешь? Почитаю, подожду тебя. Потом расскажу еще одну историю.

Не думаю, что мне будет очень комфортно, если объект моего желания будет рядом, пока я работаю. Но Ева не из тех, кто будет мешать. Скорее всего, я забуду о том, что она в кабинете, через несколько минут.

— Как я могу тебе отказать?

Я переплетаю наши пальцы, и мы вместе идем по дому, который, как только отыграет свадьба, я выставлю на продажу. Пора начинать жить иначе, вместе с Евой. Ну и сыном ее, конечно. Хотя я пока не представляю даже, как общаться с этим мальчиком. Я ведь даже имени его не знаю. Нет, не то чтобы мне не интересно, просто кажется, что, узнай я его имя, он перестанет для меня быть фантомом, а превратится во вполне реального человека, с мнением которого по итогу придется считаться. А если он потребует от матери развода? Я бы потребовал, найди она нового любовника. А были ли другие?

С каждым днем мне все тяжелее и тяжелее не знать о Еве подробностей. Словно у меня в руках книга, я могу ее открыть, но текст там вверх тормашками. И как ни верти страницы, они все равно остаются в таком положении.

Ева сказала, что уже говорила о смерти мамы, а ее истории во многом правда. Но ведь первая история полноценно роман французского писателя, а второй — почти досконально история о Синей Бороде. Тогда где конкретно правда?

— Я буду здесь, — усаживается она в кресло возле камина и берет книгу, которую, очевидно, уже почти дочитала.

Я же принимаюсь за работу, тут же связавшись по сети с Кириллом. Мы ночью должны выйти на мировой рынок. И для того чтобы скрыть от налоговой часть доходов, почти все активы перевели в офшор. И как только это было сделано, мы начали выходить на биржу. Теперь наши акции можно покупать. А значит, мы будем становиться только богаче.

Спустя часов пять я потягиваюсь и только сейчас вспоминаю о Еве, которая наверняка ушла. И действительно, в кресле никого нет, как и книги, которую она читала. Это нормально, она просто пошла спать, но мне немного обидно, что она не дождалась меня.

И вдруг, словно отвечая всем моим молитвам, Ева появляется в дверях с подносом и усталой улыбкой.

— Чай?

— С вафлями?

— Пока ты работал, я успела сделать парочку, так что сильное не обольщайся…

— Ты мое чудо, знаешь? Просто совершенство.

Хватаю ее к себе на колени, как только она опускает поднос на столик рядом с креслом. Она и пискнуть не успевает. Сразу принимает меня, мой поцелуй, мое требовательное объятие, в котором нет больше ничего приличного. Чем ближе свадьба, тем больше она открывается. Да, она почти не смотрит мне в глаза, но все равно моя, показывая это всеми своими действиями, выходящим далеко за рамки морали… А иначе как объяснить, что она даже не дергается, когда я оголяю ее грудь, впиваюсь в нее губами, буквально сгорая от похоти, что растекается по венам, двигаясь в одном очень конкретном направлении, делая меня животным. И только у нее есть шанс меня укротить.

— Остановись, кто-нибудь может зайти.

— Тогда закрой дверь.

— Чай остынет.

Она хочет. Черт, я ведь знаю, что хочет! Но каждый раз, когда мы заходим чуть дальше, раздается стоп — сигнал, и она становится той самой Евой, которая вошла в мой дом несколько недель назад. Холодной. Напряженной. Может, она фригидная? Ну а что, всякое бывает.