Одержимость Драко (СИ) - Шарм Элли. Страница 15

Непроизвольно бросив взгляд на свою кисть, где будто дремало, прикрыв глаза, мифическое животное, я подумал о том, насколько обманчиво его спокойствие. Он был опасен и неумолим. Мой дракон затаился.

Берех Бен Ходж… Великий и непобедимый глава клана – мой отец – убит. Какие чувства испытывают люди при известиях о кончине близкого человека? Должно быть, печаль, неверие, в конце концов, горечь утраты. Но у меня были совсем другие эмоции. Да, несомненно, первое время меня охватили шок и растерянность, словно корочкой льда покрывая со всех сторон мой ещё не понимающий происходящего разум. Сантиметр за сантиметром, обволакивая каким-то равнодушием к сложившейся ситуации. Пока, наконец, не появилось постыдное чувство спокойствия.

Если бы не обязательства перед моей семьей и людьми, я бы просто забыл, кто такая Катриэль Антонеску и не выяснял по какой причине она убила отца. Мёртв человек, который, сколько я себя помню, не давал спокойно жить ни мне, ни другим обитателям особняка. Его больше нет. Я никогда не услышу голос этого тирана, который одним словом, взглядом, мог довести до паники прислугу дома. Его тон и манера обращения доводили людей до самой настоящей истерики. Сколько народу погибло от рук этого палача, в скольких сломанных судьбах он виноват…

Любил ли я отца? Наверно, любил, как и все дети. Пьющий, употребляющий запретные препараты – он оставался одним из моих родителей, которых не выбирают, к сожалению. Моя любовь к нему была искренней и бескорыстной - такой, какой любовью любят своих отцов дети в обычных семьях. Разница заключалась лишь в том, что я всегда оставался на стороже, ловя каждое движение своего непредсказуемого родителя, каждый его взгляд, чтобы вовремя ретироваться, если потребуется. Видя глаза, поддёрнутые поволокой, трясущиеся губы, из уголков которых течёт слюна, я понимал, что лучше спрятаться в своей комнате, а если совсем все плохо, то уйти на пыльный чердак. Здесь я мог спокойно отсидеться в полной темноте, среди старого никому не нужного хлама, чувствуя себя точно таким же, как эта куча барахла - забытым всеми и никому не нужным. Как разбитые и потрескавшиеся рамки для фотографий, заржавевшие и давно остановившееся старые часы, что позабыли прикосновение заботливых рук мастера – во всем этом я находил себя.

Глава 25

Для многих детей темнота была самой страшной фобией, но только не для меня. Для меня она стала спасением. Темнота стала моим другом и пристанищем, надёжным убежищем. Только она давала мне чувство безопасности. Мне не хотелось выходить из своего укрытия, пока я случайно не встречался взглядом со своими серыми глазами в старом потрескавшимся от времени зеркале. Пока я отсиживался на чердаке, там - внизу, кто-то с такими же глазами, совсем беззащитен перед этим монстром. Тогда, сжимая кулаки и скрипя зубами, я спускался вниз, понимая, что я ей нужен - так продолжалось все мое детство, пока это резко не закончилось в один день, после которого я больше ничего не боялся и никого. Со временем, обрастая толстой броней, воспитывая и лелея в себе искусственное равнодушие, я учился быть Драко…

Я вздрогнул, отгоняя прочь воспоминания детства и юности. Под конец своей жизни, монстр уже боялся меня, шипя как змей, ругался и бесновался, но не смел предпринять никаких мер против. Время не щадило его, а старость делала свое дело – отнимая силы и браваду. Известия о том, что отец натворил за последнее время своего существования, а иначе назвать его никчемную жизнь нельзя, привело меня в ярость. Потом ещё около полугода мне пришлось разгребать последствия.

Да, наш клан не общество иеговых. Моя семья много лет занимается контрабандой оружия. Но и у меня есть свои табу: Никаких наркотиков и торговли живым товаром. Я был в огромном бешенстве, когда узнал после смерти отца о том, что он подставил меня, заключив сделку с сирийцами, которых кинул на деньги. С его кончиной, вся ответственность за совершенное, легла на мои плечи. Но добило меня то, что отец связался с этим ублюдком - Кайратом. Живой товар… до сих пор помню, как открыл железные двери огромного грузовика, непроизвольно насчитывая несколько десятков испуганных глаз совсем еще молодых девчонок. Их судьбой должна была стать дорога в один конец - в сирийские бордели Айрана, о которых не слышал, наверное, только глухой. Девушки, как безвольные куклы, сидят на цепи, вмонтированной в стену, возле каждой из них стоит ведро с презервативами. Их утро начинается с того, что их беззащитные тела и сломленные души пользуют все, кому не лень, а ночью… ночью эта вакханалия лишь набирает немыслимые обороты.

Те, кому природа подарила красоту или необычную привлекательную внешность, оказывались в заведениях выше на уровень все того же известного сутенера Сирии. Там уже другой контингент: высокопоставленные чиновники, мафиози под масками благочестивых бизнесменов…

Девушка на кровати вздохнула и что-то пробормотала во сне. Она словно глоток свежего воздуха, словно капля прохладной чистой воды в самый жаркий день пустыни. Беспечная, весёлая, добрая, но не без толики хитрости и лукавства, что впрочем, только добавляли ей шарма. До сих пор стоит перед глазами этот взгляд изумрудных очей. Непонимающие, растерянные, они обращались ко мне вопросительно, будто не веря, что я могу причинить ей вред или боль. Но разве мог я устоять перед той, что похитила мой покой? Тея безжалостно вырвала меня из спасительного безразличия ко всему миру, заставив вновь почувствовать вкус жизни - сладкий, опьяняющий, с нотками белой гардении.

Заслуживаю ли я, чтобы рядом со мной была такая девушка? Однозначно, нет. Но я сделаю все, чтобы она была счастлива. Ведь без неё я не вижу себя.

Весь вечер я только и делал, что курил да опрокидывал один стакан с холодным бренди за другим, что обжигал внутренности похлеще горячего огня. Накачиваясь алкоголем, я пытался изгнать из памяти широко раскрытые наивные, испуганные глаза девушки, когда она поняла, что я не остановлюсь - сделаю своей, чего бы мне это не стоило.

Я прилёг рядом, аккуратно поворачивая ее к себе лицом. Какая она все же красивая! Усмехнувшись, подумал о том, что должно быть, даже кошки завидовали этому редкому зелёному цвету глаз, экзотическому для моей страны. Неожиданно они распахнулись, и с милых губ сорвалось мое имя. Ее голос дрожал невыплаканными слезами, заставляя мое сердце забиться сильнее и наполниться щемящей нежностью. Вся пустота, что раньше была в моей груди, до встречи с этой бестией, заполнилась невероятной теплотой.

— Эмир…

В ответ я лишь прижал к себе ее податливое, стройное тело, надеясь, что Тея успокоится и…простит меня.

— Тссс! Я знаю, прости меня, любимая, – я поцеловал ее в висок и принялся неспешно перебирать пышные пряди каштановых волос. Лишь после того, как она мирно засопела, уткнувшись носом мне в грудь, позволил себе расслабиться и откинуться на прохладную подушку.

Прослушиваясь к дыханию девушки, инстинктивно подстроился под него. Я не готов ее отпустить, мои руки крепче обвились вокруг тонкой талии через покрывало. Подавшись вперед, с наслаждением вдохнул аромат ее разметавшихся по наволочке волос, думая о том, что же будет, когда Тея узнает все обо мне. Как не скрывай, все страшные тайны постепенно станут известными.

Глава 26

Лениво приоткрыв глаза, я вздохнула и с недоумением уставилась на своё отражение в зеркале на потолке. Что, черт возьми? Где я?! Мое внимание полностью переключилось на мужчину рядом. Его чёрные пряди лежали контрастным чернильным пятном на хлопковой белой наволочке. Длинные чёрные ресницы со слегка загнутыми кончиками скрывали серые грозовые глаза. Он слегка пошевелился, и закинул одну руку себе за голову, от чего мускулы на его предплечье обозначились особенно четко. Интересно, сколько же надо тратить времени на занятия спортом, чтобы иметь такую фигуру?

Арландо был профессиональным пловцом, но у него даже и десятой доли не было такой формы, как у Эмира.