Прощание славянки (СИ) - Староверова Евгения. Страница 15

Коридор превратился в технический тоннель. О кондиционировании воздуха здесь не особенно заботились, было влажно и жутковато. То здесь, то там слышался звук срывающихся с потолка капель воды, кое-где тонкие струйки сочились из трещин в грубых бетонных стенах. Вся эта влага сбегала в специально проложенные канавки и уходила в канализацию. Так ехали довольно долго.

«Все, дальше мне не проехать — нет допуска», — в конце концов сказал водитель, остановив кар у внушительных стальных ворот, на которых красовалась табличка:

«Зона грузового терминала.

Разгрузка привозных товаров.

Въезд строго по пропускам».

«Написали бы сразу: «Терминальная зона», — подумала Лидия, выгружая вещи, — было бы, по крайней мере, смешно». Отыскав среди документов свой новенький пропуск, она позвонила в коммуникатор.

*****

К концу дня со всеми необходимыми формальностями было покончено: Лидия зарегистрировалась у руководства, получила спецодежду, карту-ключ, соответствующую ее уровню допуска, и заселилась в маленькую квартирку, которая была, впрочем, не меньше и не хуже прежней.

Сегодня ей выдали комплект спецодежды, ибо — всем положено. Брюки и ботинки подошли без проблем, но в комплект входил еще и специальный яркий жилет со светоотражающими нашивками, обязательный при работе в доке и на складах. Лида с тоской вспомнила пожилую портниху, выполнявшую горловины в готовом платье и даже сохранившую с прежних времен лекала и журналы мод. Эта добрая женщина иногда шила на заказ костюмы по моде четвертьвековой давности, но сегодня Лидии предстояло обойтись своими силами.

Она всегда считала незнание физиологии существ залогом собственного душевного здоровья. Конечно, они ели, пили, дышали и разговаривали, но вот то, как они это делали, Лидия предпочитала не знать. Рассматривая жилет, она обнаружила несколько хитроумно сконструированных клапанов. Одни имели вид совокупности мелких отверстий, возможно — вентиляционных, другие были похожи на старомодные карманы с клапанами, но просунешь руку, а кармана-то и нет, а есть лишь сквозная прорезь неустановленного предназначения. Лида отложила жилет с чувством, словно прикоснулась к какой-то гадкой тайне, хотя… Ну, дышат же дельфины через темечко, и никто не закатывает по этому поводу глаза и не падает в обморок.

Вооружившись ножницами и иголкой, Лида вырезала в жилетке горловину, обработала края кантом, а подозрительные лже-карманы и клапаны зашила наглухо, чтобы не смущали!

Глава 3. Колбаса и лунный свет

Прошли первые тягостные дни. Жилой сектор при терминале оказался унылым, в любое время суток тускло освещенным коридором с неровно оштукатуренными стенами. Сюда выходили двери двух десятков квартир, в которых и жили служащие терминала с семьями. Лиде досталась самая маленькая из них, в которую обычно селили бессемейных. Ни кафе, ни магазинов. Раз в неделю жильцы подавали коменданту списки необходимых покупок, и через день забирали свои товарно-продуктовые наборы. Слободка.

Лидия начала с малого: навела порядок на новом рабочем месте (а у нее теперь появился отдельный кабинет), обустроила его на свой вкус, изучила принятую в терминале систему учета товара и структуру локальной сети. Затем пришло время выйти за порог уютного кабинетика.

Она вошла во внешний док со стороны разгрузочного дебаркадера и окинула взглядом пространство. Это место с первого же взгляда пришлось Лидии по душе. Док представлял собой обширное, но не слишком высокое помещение, своды которого поддерживали массивные колонны. С дальней стороны располагались ведущие в тамбур ворота, а по периметру остальных стен тянулись дебаркадеры, позволяющие ставить под разгрузку сразу несколько большегрузных машин.

Внешний док сообщался с внутренним, выполнявшим также функцию гаража. «Наша конюшня», — говорили о нем местные. Сейчас там без дела стояли вездеходы, тягачи и грузовые платформы.

Дебаркадеры были связаны с системой складов, среди которых были склады непродовольственных товаров, бакалеи, склады-холодильники. Между ними сновали погрузчики, под потолком висели образующие разветвленную систему монорельсы. Отдельно, на почтительном удалении от терминала, находились особо охраняемые хранилища дизельного топлива, туда у Лиды допуска не было. Между складами вклинивались лаборатории, весовые, кабинеты служащих, и все это сообщалось между собой запутанной системой лестниц и коридоров.

Лида с радостным возбуждением обследовала подведомственное ей хозяйство. На что все это было похоже?! Ну конечно, на паутину лестниц и трапов, опутывающую «Ивана Тургенева»! Но ведь «Тургенев» не привез ее к счастью…

*****

Прошел месяц, и Лидия окончательно примирилась со своим изгнанием. Когда схлынула обида, стало совершенно ясно, что жалеть-то особо не о чем. Что же до свершившейся несправедливости… Пусть! Пусть подавятся.

Что касается ее новой должности, то, по совести, это было трудно назвать повышением. Только название красивое — менеджер терминала, а на самом деле… Кладовщик, он и в Метрополии кладовщик. Новая работа оказалось пыльной, хлопотной и материально ответственной. Зловонные выхлопы дизельных двигателей, бесконечные ряды контейнеров, скрежет засовов, тревожные сирены погрузчиков. Кругом снующие по монорельсам тали — нужно смотреть в оба, чтобы не получить крюком по голове. А потом долгие часы за компьютером, накладные, учет и сортировка товара, ведь в этот терминал стекались грузы со всех концов мира.

Самым неудобных было то, что новая работа оказалась всевременной, то есть не была привязана к определенному времени суток. Лидию могли призвать на рабочее место в любое время дня и ночи, ибо грузовой терминал никогда не спал.

Каждый год по осени через ведущий на поверхность, защищенный крепкими воротами пандус заходили во внешний док автопоезда, их тащили мощные приземистые тягачи-вездеходы. Как пояснил Лидин предшественник, с видимым облегчением передавая ей дела, они перевозили грузы по отсыпанной среди топей дороге, что связывала Метрополию с уцелевшим с давних времен причалом, где и разгружались морские суда. Каждый такой вездеход тянул за собой три-четыре сцепленные между собой грузовые платформы. Они осторожно спускались по пандусу, укутанные сверху специальной маскировочной тканью. Это казалось Лиде странным и необъяснимым — от кого здесь прятаться? На многие километры вокруг ни одной живой души…

Однако, как рассказали старожилы терминала, повод для секретности все-таки был. Лидия, как и все, кто здесь работал, имели допуск лишь к терминалу и складам привозных товаров. А где-то находился второй складской комплекс с прямо противоположными функциями — экспортный терминал. Там, в обстановке строжайшей секретности, отгружали из хранилищ главное достояние Метрополии — драгоценные концентраты цветных металлов.

Сейчас был сезон относительного затишья, однако часто случалось, что уже в четыре-пять часов утра под погрузку становились электромобили, чтобы, проехав по лабиринту технических тоннелей, доставить к началу рабочего дня товары в магазины и рестораны Метрополии. К счастью, Лида быстро научилась спать урывками: три-четыре часа ночью, пару часов в послеполуденное затишье. Так и жила. А что будет в сезон, когда главной задачей всех работающих здесь станет обработка прибывающих грузов?! Ведь на этот период никто не освободит их от текущей работы?!

Но здоровая молодая женщина не может жить совсем без развлечений, а вот с этим вышла напряженка. Лидина новая квартирка находилась так далеко от секторов, где была сконцентрировала вся общественная жизнь, что при ее рваном графике туда было никак не выбраться. Ссылка она и есть ссылка. Но, как гласит пословица: «Если перед тобой закроются все окна и двери, отыщется хотя бы маленькая форточка».

Эта была калитка. То есть «форточка» — это в фигуральном смысле, а в буквальном — небольшая калитка, встроенная в массивные ворота Метрополии. По роду своих занятий Лида владела ключами и кодами доступа в большинство помещений грузового терминала. И вот однажды ближе к вечеру, одевшись потеплее и осторожно отперев калитку, Лида вышла наружу. Миновав тамбур, она оказалась на небольшой квадратной площадке, с которой пандус полого забирал вверх и выбирался на прилегающую территорию. По мере продвижения его стены становились все ниже и ниже, пока совсем не сошли на нет. Лида стояла — как бы мелодраматично это не звучало — совсем одна посреди земли. На равнине, сколько вмещал глаз, никого и ничего не было. В душу заползло тревожное чувство незащищенности.