Закатная звезда Мирквуда (СИ) - Лионкурт Алира. Страница 19

Вынырнувший из своих мыслей, Трандуил обжег эллет взглядом. Одну бесконечно долгую секунду он не мог понять, как отреагировать на смелость эллет, граничащую с дерзостью. А в следующее мгновение он стремительно подался вперед и, сжав её правую руку в своей, опустил левую чуть выше тонкой талии. Закружив её в танце, ведомый всё ускоряющейся мелодией, теперь он смотрел в её глаза, ожидая, что она не выдержит взгляда и сдастся первой. Но Андунээль ничем не выдала ни того, насколько больно Владыка сжал тонкие пальцы, ни того, насколько сильно она была удивлена его внезапным ожесточением. Опустив ладонь на его плечо, она растворилась в четком ритме, которому следовала без единой ошибки.

Не смея ни отвернуться, ни остановиться, она вновь и вновь кружила в руках таура по изумрудной траве, до тех пор, пока он резко не остановился. Только тогда она осознала, что отзвучала не одна мелодия, что они слишком увлеклись, что пришло время вернуться к остальным или удалиться в свои покои. Настойчиво высвободив руку, которую Трандуил не торопился отпускать, она отшатнулась от него и тут же укорила себя за это. Запоздало она хотела поблагодарить его за танец, но он развернулся и молча подошел к скамье. Момент оказался потерян.

Наблюдая за тем, как Владыка с отрешенным видом набрасывает на плечи мантию, Андунээль почти жалела, что выдернула его из воспоминаний. Какое право она имела лишить его призрачного счастья? Как посмела разрушить возведенные им воздушные мосты, по которым он мысленно уносился в обратное? Как глупо и беспечно. И как эгоистично.

— Вернемся к остальным, — с отстраненным спокойствием произнес Трандуил. Подняв посох, он привычно сжал его в левой руке, после чего обернулся к эллет. — Скоро они начнут запускать венки на воду, а потом некоторые осмелятся испросить моего благословления.

Он не спрашивал, хочет ли она вернуться вместе с ним. Было ли это из-за безразличия к её желаниям, или являлось своеобразным наказанием? Какое это имело значение? Сложись всё несколько иначе, она могла бы сослаться на усталость и покинуть его. Но только не после того, как минутами ранее совершила ошибку. Не после того, как горечь вины осела на языке, немым укором напоминая, что молчание бесценно.

Не заставляя себя ждать, Андунээль приблизилась к Владыке и последовала за ним, не особо надеясь на то, что с первого раза запомнила дорогу. К тому же, он ни слова не сказал о том, что она вернутся к шатрам.

___________________________________________________________________________________

1 Самый большой лес Дориата. Составляет его южную и восточную часть, а также кусочек центральной. Входит в Завесу Мелиан. На берегу Эсгалдуина в Регионе находился подземный город — Менегрот, который являлся столицей Дориата. Лес, а точнее города эльфов в нём, был разорён гномами в Битве при Сарн Атраде. Сейчас лес, как и весь Белерианд, находится в глубинах Белегаэра.

2 Белое Древо Гондора (Древо Короля) — символ королевства Гондор. Символ вечной надежды и способности к возрождению, оно напоминает жителям о связи с Валинором. Его увядание, совпавшее с упадком государства, подчёркивает связь жителей Средиземья с окружающей их природой. Являлось «потомком» Нимлот, Белого древа Нуменора, что в свою очередь являлось саженцем Келеборна, Серебряного Древа, что росло на эльфийском острове Тол-Эрессеа. Было посажено Исильдуром в Минас Тирите (тогда еще звавшемся Минас-Анором) в память о своем брате Анарионе.

Так оно и росло, пока в 1636 году Третьей Эпохи не засохло во время Великого Мора. Остался от него лишь небольшой росток, который в 1640 году Король Тарондор посадил в Фонтанном Дворе Цитадели. Это Древо росло до 2852 года. Оно засохло, нового ростка не нашли. Древо не тронули, оно так и простояло сухим до 3019 года.

3 Название Рохан (Rohan (или точнее Rochand)) происходит из синдарина — «земля владык лошадей».

Глава 12

Как и сказал Владыка, они успели вернуться к остальным как раз перед тем, как эльфы начали запускать венки на воду. Пользуясь тем, что таур занял почетное место на берегу реки, она хотела незаметно смешаться с остальными, а после и вовсе ускользнуть с праздника. В эту ночь с неё было достаточно воспоминаний, покрытых серебряной пылью времени. Тех, что сладко-горькой дымкой заполняли легкие, собирались в комок в груди и не давали свободно дышать. Мэритан Гиллен был прекрасен. Но красота его причиняла почти что боль. Андунээль понимала, что должна контролировать себя. Ей нельзя было сдаваться, нельзя опускать рук, позволяя давней боли оказаться сильнее. Но сделать это было так сложно, когда стоило на миг расслабиться, и воображение превращало Мирквуд в Дориат.

Якобы замешкавшись, Андунээль отстала от Трандуила на несколько метров. Собираясь шаг за шагом отступить дальше, она сложила перед собой руки и чуть опустила голову. А в следующий миг лениво обронённая королем фраза заставила её застыть.

— Ночь ещё не кончилась, брениль Андунээль, — повернув голову в её сторону, он с преувеличенным интересом наблюдал за плывущими по реке сплетенными цветами, краем глаза улавливая реакцию эллет на завуалированный приказ. — Насладитесь ею сполна.

Учтиво склонив голову, тем самым Андунээль дала понять, что понимает и принимает желание Владыки. Сияющий в отблесках сотен свечей, согретый светом фонарей, во всей своей величественности он оставался бесконечно далеким и столь же холодным, как свет ярких звёзд, указывающих путь во тьме. По воле судьбы или же по её насмешке, именно он не давал ей окончательно заблудиться в миражах, рожденных воспаленным сознанием. Ибо он хранил память о иных берегах и являл собой безвозвратные перемены, выпавшие на долю иатрим¹. Безмерно одинокий в объятиях гордыни, скованный цепями долга, чем спасался он, когда отчаяние неслышно подкрадывалось со спины и хватало за горло, не давая вздохнуть?

До рассвета оставалось чуть больше часа, когда Андунээль решилась обратиться к Трандуилу с небольшой просьбой. Уделивший внимание подданным, он неспешно возвращался к мраморным ступеням, ведущим во дворец. Остановившись у них, он обернулся к эллет. Но прежде чем с его губ слетели бы слова, она осторожно поинтересовалась:

— Владыка, у меня есть к вам просьба. Могу я озвучить её?

— Вы идеально выбрали время, — усмешка искривила уголки губ.

— Я хотела бы, чтобы мои вещи из Лориэна доставили сюда. Уезжая, я брала с собой самое необходимое. Теперь же понимаю, что возвращение в дом, который я считала своим, может состояться не скоро. Не известно суждено ли ему вообще быть, — прикрыв глаза, она мысленно одернула себя, напоминая, что тауру не было дела до несущественных деталей. — Я написала список того, что мне необходимо с указанием, где это находится. Быть может, вы могли бы отправить к Леди Галадриэль нескольких эллонов, которым доверили бы это задание?

Король не спешил отвечать. Он дал ей возможность обустраиваться в выделенных покоях так, как она сочтет нужным и ни в чём не ограничивал, а она цеплялась за прошлое до такой степени, что даже осмелилась обратиться к нему. Хотела ли она вернуться под сень меллорнов, выращенных Владычицей?

— Это не прихоть, таур, — поспешно добавила она. — В списке книги и многое из того, что пригодится в лаборатории.

— Вы не правильно поняли меня, — небрежно отмахнулся от объяснений эльф. — Я удивлен тем, что вы не пожелали вернуться за ними лично, — вскинув бровь, он окинул её насмешливым взглядом. — Это было бы хорошим предлогом.

— Чтобы встретиться с Леди Галадриэль? — понимание медленно затопило Андунээль. Всё, что ей было нужно — знания и инструменты. Всё, что видел он — посланницу нолдорской принцессы-изгнанницы. И всё же она нашла в себе силы спокойно выдохнуть: — мой дом отныне здесь, таур Трандуил.

— Тогда почему бы вам не связаться с Госпожой другим способом?

Простой вопрос таил в себе куда больше, чем могло показаться. Невинные слова оборачивались ядовитыми змеями, норовящими впиться клыками в плоть. Считал ли король, что она передавала Галадриэль увиденное и услышанное? Судя по тому, с какой легкостью он предлагал Андунээль воспользоваться санве-латья, у него даже не было в этом сомнений.