Ровельхейм: Право на жизнь (СИ) - Ледова Анна. Страница 23

— Госпожа Илза, так ведь меня на боевую определили, а там это в порядке вещей…

Немолодая пухленькая целительница воинственно уперла руки в боки:

— Да это ж какому идиоту в голову-то пришло?! Там же лбы одни здоровенные, прихлопнут и не заметят. Кто там у нас нынче за главного на боевой вместо Ксавии? А-а! О-оо… — округлила глаза она.

— Угу. Сам по большей части и гоняет. Нет, нет, все нормально, госпожа Илза, я сама согласилась! Надо же все равно магию куда-то девать… ну, Вы же понимаете.

— Ох, девонька… Ладно, давай уж садись, подлатаем. Да всё скидывай, и нижнюю сорочку тоже, чего я там не видела…

Балахон тяжело шлепнулся на кушетку, зашипев. Ой, манс же!

— А ты еще что за зверь? — бесцеремонно вытащила Илза упирающегося Греттена за шкирку. — Тоже сражался? Вон шишка на голове, а вот еще одна… Ага, пошипи мне тут, это ты ей всю спину исполосовал? А ну сиди смирно, крыжтенок, и до тебя очередь дойдет!

Ошалевший от такого обращения манс покорно опустился со мной рядом. Мистрис Нерайя прошлась по мне целительной магией, сводя все ушибы и ожоги, напоила восстанавливающими настойками. Манс, как только сообразил, что с ним собираются делать, пронзительно заверещал, но Илза уже ловко спеленала его полотенцем и укоротила чудищу когти.

— Другое дело, — удовлетворенно кивнула она. — А вот шишки там совсем не от ушибов, другое что-то. Анимагам лучше покажи. Ручной крыжт, ну надо же… еще и упитанный такой.

Переубеждать Илзу и объяснять магическую природу животного я не стала. Манс на дармовой еде действительно отъелся и капюшон под его весом уже опасно потрескивал. Впрочем, сам он чувствовал себя уверенней и в один прекрасный день перестал постоянно прятаться на спине днем. Мои плечи вздохнули с облегчением. Теперь он часто ходил рядом, наводя панику своим необычным видом и глухо ворча на особо впечатлительных барышень. Преподавателям он не мешал, вел себя смирно, посапывая у меня на коленях в течение всего учебного дня. Зато на тренировках неизменно забирался в капюшон, усложняя и без того нелегкие занятия.

Я и сама нащупала на бодливом лобике и на холке под шерсткой непонятные шишки и, воспользовавшись внезапным выходным, отнесла чудище к анимагам. У них имелся собственный вольер с наглядными пособиями для обучения сложному искусству трансформации, а при нем и опытный смотритель. Уж разберется, что это, он ко всяким тварям привычен. Греттен произвел фурор. Одним тихим утробным рыком он заставил забиться в дальний угол клетки старого облысевшего грорша, а что уж говорить о тварях помельче! Певчие птицы и те враз умолкли. Увы, смотритель ничем помочь не сумел — сам впервые манса видел.

Зато на выручку за обедом пришла Мекса.

— Так это костяной гребень растет, — беспечно махнула она рукой. — Он же маленький совсем. И еще на хвосте шипы вырастут.

— Маленький? — с подозрением спросила я, поглядывая на уже трехкилограммовую тушку. — И какими же они вырастают?

Мекса примерилась рукой где-то на уровне своего бедра.

— Хотя нет, тебе это примерно по пояс будет. В холке, — добила она уточнением.

Я представила этакую шипастую полулошадь у себя на коленях и аж веко задергалось. Ладно сейчас он у духов на полном пансионе, причем балуют его похлеще моего, а потом как такую тушу прокормить?

— Но это лет через семь только, не переживай. Как молочные зубы сменятся, и второй ряд клыков прорежется.

«О-оо, кляйне зубастиш катце клац-клац», — засюсюкали вновь Йонас с Александером, умиляясь с диковатого остроухого страшилища, терзавшего с рычанием какую-то дичь. Они даже мисочки отдельные ему завели!

До меня донеслись и другие экзальтированные вздохи — с соседнего стола. Я невольно прислушалась к девицам.

— Ах, девочки, он попросил у меня карандаш утром, представляете… И забрал с собой после лекции. О-оо, а если он до сих пор носит его в нагрудном кармане у сердца?

— Так зачаровать надо было по-быстрому! Ты же заучивала любовные заклятия!

— Ах, я так растерялась…

— Ну и дура! Пока Вилария туалеты драит, пользоваться шансом надо! Я бы его высочеству предложила самой все лекции записать, чтобы вечером лично отдать…

— Ах, Риела, ты такая умная, вот я бы не сообразила никогда…

А, все понятно, принцевы фанатки. Вилария, конечно, туалеты не драила, но в иерархии этой восторженной стаи поклонниц явно утратила лидирующие позиции, вот они и активизировались снова.

— А мы видели принца в ресторане в воскресенье, — вступила в разговор третья. — Майриса четыре раза мимо него прошла, и мы еще сели так, чтобы на виду, а он ноль внимания!

— И ведь один сидел! — пожаловалась та самая Майриса. — А прежде ведь всегда за стол приглашал…

— И подарки дарил… Ах, девочки, а помните ту ювелирную лавку перед балом?

Девицы дружно застонали. Видимо, каждой оттуда что-то перепало.

— Он, кстати, потом не один сидел, а с каким-то жутким типом в маске, я в тот ресторан тоже потом случайно зашла, — сказала Риела.

— «Случайно»! — фыркнули остальные.

Они еще долго вздыхали по «душечке Аландесу», но сошлись во мнении, что принц окончательно охладел к воскресным прогулкам и веселым застольям в компании преданных красавиц, равно как и прежних приятелей. Хотя всю неделю каникул после экзамена, а теперь и каждое воскресенье допоздна проводил в городе.

А вот меня очень заинтересовала такая перемена в поведении наследного принца. Несмотря на свой высокий статус, библиотекой он пользовался наравне с первокурсниками, преференций ему не сделали. Но незнакомые мощные заклинания откуда-то вызнал, причем даже преподаватели порой дивились его знаниям. Может, он и привез с собой из дворца какие-то тайные редкие книги, но прежде-то не проявлял такого энтузиазма к учебе. Сдается мне, дело вовсе не в них…

Манс догрыз несчастную утку и довольно заурчал, свернувшись калачиком.

— Мекса, ректор, кстати, дал добро на поездку. Заявление только просил написать. Сходим вместе?

Данстор

Первый курс завершился удачно и принес новый урожай. Еще трое отчисленных неудачников щедро поделились своей магией с Данстором. Посмертно, разумеется. Одну смерть удалось выдать за несчастный случай — студент перебрал вина, перегнулся на мосту, извергая выпитое, да и не удержался, искупавшись в бурной Сенне. Второй, бедный деревенский житель, не оправдав возложенных на него родителями надежд, наложил на себя руки в дешевой комнате постоялого двора. Третий лишь немного не доехал до родного Тийо у подножья Альтанских гор — его растерзанное дикими зверями тело нашли почти у границы Леса, далеко от основной дороги.

Данстор предпочел бы на лето остаться в Академии, но у древних стен на этот счет было свое мнение. В начале лета вновь озарялись белым светом Врата, зато все вокруг них замирало. Обрастал неприступной живой изгородью Разнотравный сад, в столовой теперь и стакана воды было не допроситься, а двери общежитий захлопывались перед носами медливших с отъездом студентов. Библиотечные богатства прятались в стенах, коридоры норовили завести не туда. Тут уж и дураку станет понятно — до следующего учебного года пожалуйте все вон.

На родину Данстор возвращаться не стал, воспользовался возможностью поездить по Империи. С Альтанских гор и начал, значительно окрепнув и обретя от последнего сокурсника еще одну стихию — на этот раз земли.

Жаль, под рукой не было книг, но Данстор тщательно выписывал во время учебы все мало-мальски интересные заклинания и упражнения, посвятив лето неустанной практике.

К началу осени он вернулся в Ровельхейм — возмужавший, загоревший. По территории Академии суетились многочисленные восторженные новички, благоговейно взирая на статного второкурсника в алом балахоне. Да, им, соплякам, за такой цвет еще целый год бороться. И справятся далеко не все. А кто не справится, то им и магия не нужна.

Данстор не стал даже к ним присматриваться, чтобы не дразнить аппетит. Пусть освоятся, осмелеют, чуть расслабятся. На общем сборе в начале года представили и новых преподавателей. На его предметах мэтры остались те же, так что Данстор даже не стал запоминать имена. Хотя один из новых мэтров зацепил его взгляд. Он был ужасно, омерзительно стар, что так отвращает крепких молодых людей, которые думают, что будут жить вечно молодыми. Дряблое лицо его и почти лысый череп были усыпаны старческими коричневыми пятнами, передвигался он с трудом, зато глаза были такие, что даже Данстора пробрала дрожь. Черные, цепкие, уверенные. И голодные.