Маска: история Меллисы де Бриз (СИ) - Крыж Эллин. Страница 35

— Меня почти никогда не пускают по делам во Флоренцию, — смеясь, пожаловалась Лоранс. — Все знают, что я могу неделю гулять по ювелирным лавкам, забыв обо всём на свете. И в Париже меня нельзя оставлять одну на набережной с золотыми лавками на каждом шагу. Ты бывала в Париже?

— Я жила в Париже больше года, — сдержанно ответила Меллиса.

Но так она ответила в первый раз. Очень скоро Лоранс узнала об ее страсти к украшениям и жизни в Париже подробнее. Меллису удивило, что после столь откровенных бесед, бриллианты Лоранс по-прежнему лежат ночью без присмотра на столике возле кровати. Мадам даже не прятала их в шкатулку.

Лоранс называли почему-то "мадам", хотя Меллиса поняла, что она не замужем. "Наверно, вдова", — решила Меллиса и не задавала своей новой знакомой вопросов в этом направлении. Лоранс нравилась ей всё больше. Меллиса без малейшей зависти взирала на ее облик, как на нечто недостижимое для себя. Завидовать Лоранс было глупо. Вот он явился во плоти — тот идеал женственности, который старались внушить девочке в приюте. Теперь, наконец, Меллиса сама захотела научиться быть женственной и мысленно старалась подражать Лоранс. Но, увы, даже видя идеал близко, задача казалась Меллисе труднее, чем когда-либо. Она считала себя слишком непохожей на такую женщину, какой виделась ей Лоранс, чтобы верить в успех своего предприятия. Даже внешне.

Блондинка, совсем небольшого роста, очень живая и весёлая, хотя ни одно ее движение, каким бы быстрым оно ни будет, не назовёшь резким. У Лоранс все линии фигуры очаровательно округлые. У нее круглые пухлые локотки, белые плечи и румяные щёчки с ямочками. Не говоря уж об остальных, весьма выразительных деталях фигуры. Резким у нее может быть только голос. Хотя чаще приходится слышать его тёплые серебристые переливы, чем приказы. Совершенно, просто до невозможности свободно обращается Лоранс к любому мужчине. И общество мужчин-поклонников ее не просто не раздражает и не представляет угрозы, а скорее необходимо для ее существования, как весеннее солнце для роста цветов. Лоранс любит их абсолютно всех, и ко всем относится по-матерински снисходительно. И ее нельзя не любить. Потому и приказы от нее редко услышишь. Достаточно ее слова, чтобы уладить любые скандалы и трудности. Невозможно поверить, что такая женщина — всего лишь шпионка на службе первого министра Франции, монсеньора кардинала, которого она недавно, обмолвившись, назвала "Арман-Жан".

— Кто-кто? — переспросила Меллиса.

— Ришелье. Впрочем, ты права, — вздохнув, кокетливо признала Лоранс, — у дворян нет имён, у них одни родовые замки!

— Не очень-то я люблю дворян, — хмуро сказала Меллиса.

— А кого любишь?

— Бродяг, — буркнула Меллиса и замолчала.

— Хороший вкус, — одобрила Лоранс. — Самостоятельный мужчина, много повидавший в жизни и способный на многое. Это редкий вид. Независимый. Среди молодёжи почти не встречается. Возраст для тебя не препятствие?

Меллиса молчала и даже слегка покраснела: так она не смущалась, вероятно, никогда в жизни.

Лоранс снисходительно улыбнулась и обещала кого-нибудь подобрать для подруги. Как подходящую кандидатуру она шутя упомянула дю Гартра. Тогда Меллиса наконец рассмеялась и попросила не спешить со свадьбой, иначе их медовый месяц может сорвать планы кардинала и даже навеки лишить Монсеньора верного слуги.

В Милане карета остановилась на целый день. Меллисе скучно было сидеть одной в номере гостиницы, пока Лоранс и дю Гартр наносят визит ко двору Миланского герцога. Борен заперся в своей комнате и как всегда что-то считает, а Меллису закрыли на ключ и думают, что Симха, который ее сторожит под дверью — непреодолимое препятствие для побега.

Меллису грызла тоска. Именно от безделья, а вовсе не по злой воле, она решила сбежать. Заодно доказав этим своим поступком, что ее не так-то легко усмирить и приручить, как "они" думают. "Им" следовало тщательнее беречь свою ценную добычу! И Меллиса заколотила кулаком в дверь, вызывая Симху.

Несчастный мавр боялся Меллисы, словно огня. Он считал, что в ней обитает злой дух. И он всё же убил ее тогда, в подземелье, но злой дух оживил девицу, специально, чтобы мучить его, бедного мавра. Симха испытывал суеверный ужас перед фокусами Меллисы и никогда не мог отличить, говорит она в шутку или всерьёз.

Когда Меллиса постучала в дверь, страж спросил, что ей нужно, но не открыл.

— Принеси мне воды, — потребовала Меллиса. — Я хочу пить.

Симха, ничего не подозревая, принёс ей стакан воды.

Меллиса отпила и вдруг закричала, что ее отравили. Она хваталась за горло, стонала и делала вид, что теряет силы. Ее страж очень испугался, что теперь она точно умрёт, а скажут, что это его вина. Меллиса обещала являться ему по ночам в страшных снах, и Симха в конце концов стал умолять пощадить и простить его. Когда он совершенно растерялся, Меллиса стала просить его хотя бы открыть окно. Она задыхается, совершенно нечем дышать. Это ее последний час.

Разумеется, Симха кинулся к окну, а когда распахнул его и обернулся, Меллисы в комнате уже не было. Симха ведь не подумал закрыть дверь, когда вошёл к "умирающей". Дверь и сейчас была открыта настежь, а пленницы не было. Исчезла.

Когда Симха, сообразив, стал искать ее в коридоре, коридор тоже оказался пуст. Меллиса (невзирая на головокружение, дикие боли внутри и на что там она еще жаловалась, умирая от "яда"?) оказалась весьма проворной и способной быстро бежать. Когда Симха пулей вылетел во двор гостиницы, Меллиса уже свернула в ближайший переулок. Так что, и на улице ее яркого красного платья преследователь не увидел.

А Меллиса недолго бежала. Очень скоро она пошла не торопясь, наслаждаясь вновь обретённой свободой. У нее не было ни гроша, и ни малейшего представления, куда идти дальше?

Она восстанавливала в памяти маршрут цирка Кальяро. Когда они будут в Милане и будут ли? Они проезжали миланское герцогство не так давно, и в нём не было большой удачи для артистов. А где была?..

Меллиса бездумно бродила по улицам. Проходящие мимо мужчины упорно отказывались принимать ее за знатную даму или же были столь плохо воспитаны, что думали о другом. Меллиса мимоходом огрызалась сквозь зубы, и они отставали. Кто-то из прохожих оказался настойчивее других и схватил ее за руку. Меллиса оттолкнула его и побежала.

Ближе к вечеру настроение беглянки становилось всё более безнадёжным. Она никого не знала в городе, ходить по незнакомым улицам надоело. Ночевать было негде, к тому же хотелось есть. Меллисс искала хоть какой-нибудь бродячий театр или цирк. Там ей могли помочь вернуться к своим. Но казалось, в Милане вымерли даже уличные музыканты, не говоря уж о других странствующих артистах. Ночевать на улице было для девицы столь юных лет вовсе небезопасно. Меллиса упрямо шла наугад всё дальше и дальше, пока не вышла на площадь.

Перед ней, как скала готических очертаний возвышался до самого неба Миланский собор. Украшенная бесчисленными зарослями острых башенок, возмутительно большая громада собора казалась диким лесом, белеющим в темноте.

Минут десять стояла возле стены собора Меллиса, не решаясь войти. Она подумала, что можно попросить помощи и приюта у кого-нибудь из служителей в этом храме. Потом подумала, что найти ее здесь будет совсем легко. Для людей с такими возможностями, как у слуг кардинала…

Меллиса постояла еще немного, прислушиваясь к звукам органа, еще резче заставлявшими звучать голос ее одиночества. Потом повернулась и решительно пошла прочь.

С большим трудом Меллисс нашла дорогу к гостинице. Она ведь не запоминала путь, когда бежала оттуда. Во дворе стояла карета; слуги загружали багаж путешественников. Мэтр Борен следил за ними, а дю Гартр и Лоранс ругались, стоя неподалёку.