Время собирать камни. Том 2 - Михайловский Александр. Страница 8

Вот и здание местной тюрьмы. Ранее в нем находилась женская гимназия. Довольно скромный двухэтажный дом, с маленькими оконцами, забранными решетками.

А вскоре мы увидели и текинцев. Вокруг наших машин на конях удивительной красоты крутились всадники, выглядевшие на фоне маленького городишка черты оседлости весьма экзотически. Одеты они были в малиновые шаровары, поверх пояса намотан шелковый малиновый кушак, нож-бичак весь в серебре и золоте. На поясной портупее у каждого всадника висела кривая сабля-клыч, тоже вся изукрашенная серебром-золотом и часто цветными каменьями. Серебром и золотом же были отделаны и нагрудники и налобники на знаменитых текинских жеребцах. На голове текинцы носили огромные папахи – «телпеки». Сделаны они были из шкуры целого барана, и скручены в виде цилиндра. Не всякая голова могла выносить такую тяжесть. Штаб-ротмистр Раевский пояснил, что русским офицерам, которые были одеты в ту же форму, что и их подчиненные, приходилось долго привыкать к подобным головным уборам.

Наш караван подрулил к зданию тюрьмы. По всей видимости, генерал Духонин уже успел сообщить в Быхов о нашем визите – и арестованные генералы, настороженно поглядывая на нас, собрались в садике, примыкавшем к зданию тюрьмы.

Когда первым из нашего «Тигра» на свет Божий выбрался штаб-ротмистр Раевский, текинцы, которые поначалу настороженно поглядывали на наши машины, радостно завопили. И напряжение спало. Подъехавший к нам офицер-туркмен, представившийся командиром эскадрона ротмистром Ораз-Сердаром, поприветствовал меня и, с уважением поглядывая на ствол пулемета, установленного на «Тигре», сообщил, что он и его сослуживцы рады будут видеть у себя в гостях великих воинов, прославивших свое имя в сражениях с неприятелем. Я поблагодарил его по-туркменски (кое-что помню со времен службы в Афгане), чем привел ротмистра в полный восторг.

Но я объяснил ему, что гостем его я стану лишь после того, как улажу все дела, ради которых и приехал сюда из Петрограда. И заодно расскажу о том, что произошло за последние несколько дней в столице бывшей Российской империи.

Ораз-Сердар почтительно приложил правую руку к груди, легко взлетел на своего ахалтекинца, и словно вихрь помчался по улице, распугивая согбенные фигуры местных жителей, большей частью одетых в лапсердаки и ермолки.

А мы с генералом Бонч-Бруевичем направился в сторону тюремного дворика. При нашем приближении генералы-сидельцы прервали свою оживленную беседу и, как по команде, развернулись в нашу сторону. Так реагирует на угрозу стая волков. Но ничего, мы тоже не овцы. Я узнал многих из них по фотографиям. Вот круглолицый и коренастый Антон Иванович Деникин, а вот – маленький и худощавый Сергей Леонидович Марков, с бородкой и усиками а-ля Генрих IV. А вот и их неформальный лидер – сам Лавр Георгиевич Корнилов, скуластый, с неподвижным равнодушным лицом, словно статуя Будды. Похоже, что разговаривать с нами будет именно он. И мы не ошиблись.

– Здравствуйте, господа, – первым поздоровался с ними Михаил Дмитриевич, – вас, наверное, уже проинформировали о цели нашего приезда?

– Здравствуйте и вы, господин генерал, – резким неприятным голосом ответил на приветствие Корнилов. – Вы при новом правительстве в тюремные надзиратели записались? А это кто с вами, наш конвоир или палач?

Я с трудом сдержал смех. «Баран – он и в Быхове баран, – подумал я, – точно его современники в мемуарах описали. Как увидел новые ворота – сразу бодает. Обижаться на такого бессмысленно, лучше поддеть, вот так…»

– Лавр Георгиевич, – сказал я, лениво-равнодушным тоном человека, сознающего свою силу, – первый признак воспитанного человека – это умение вести себя в обществе. И особенно с незнакомцами. А то ведь может выйти очень нехорошо. Вы согласны с этим?

Услышав это, Корнилов побагровел от злости, но, видимо, поняв, что действительно повел себя не лучшим образом, резко сбавил обороты.

– Извините, но я не знаю, с кем имею честь говорить, – уже спокойным тоном сказал он. – Насколько я понял, вы, господин полковник – я правильно называю ваш чин? – являетесь кем-то вроде комиссара нового правительства господ большевиков?

– Вы ошиблись, Лавр Георгиевич, – ответил я, – мой род занятий несколько иной. Если вам нужен комиссар, то сразу бы предупреждали – был бы вам комиссар. Я же полковник сил специального назначения главного разведывательного управления главного штаба, боевой офицер военной разведки. Несколькими днями ранее я принимал участие в сражении у острова Эзель, где нашим частям, совместно с флотом, удалось почти полностью уничтожить германский десантный корпус. Кроме того, моряки записали на свой счет линейный крейсер «Мольтке», несколько легких крейсеров типа «Кенигсберг II» и кучу тральной десантной мелочи. Результатом этого побоища стало то, что германские линкоры покинули Балтику, направившись в базы Северного моря и полностью оголив приморский фланг немецких армий. Надеюсь, что информация о сражении в Рижском заливе дошла до вашего казенного дома?

Генералы переглянулись. Кривые ухмылки с их лиц куда-то исчезли. Деникин смотрел на меня с уважением, а Марков – с нескрываемым интересом.

– Господа, – продолжил я, – вместо того, чтобы упражняться в остроумии, я бы хотел поговорить с вами о вещах более серьезных. Вы, как я полагаю, своим августовским демаршем не хотели России ничего плохого, а всего лишь стремились к восстановлению порядка и дисциплины. А потому и сейчас вы не собираетесь в отставку, а намерены продолжить службу в рядах Русской армии, не так ли? Мы с вами еще поговорим и про новый порядок, и про источник нашего российского хаоса. Я не требую от вас немедленного ответа. Вот, почитайте и подумайте… – Я протянул «быховским сидельцам» несколько номеров спецвыпуска «Рабочего пути». – А вы, Сергей Леонидович, пожалуйста, посмотрите вот на это, – вслед за газетами я передал генералу Маркову (в свое время он был кем-то вроде моего коллеги, тоже работал в военной разведке), пачку фотографий, на которых были запечатлена наша военная техника и морские пехотинцы «в полном боевом»… – Посмотрите, господа, почитайте, подумайте… А мы снова встретимся с вами часика через два…

Два часа спустя, там же, полковник Бережной.

Два часа, прошедшие после первого свидания с генералами, я потратил на оформление бумаг и прочие бюрократические процедуры. Ну и на беседу с Михаилом Дмитриевичем Бонч-Бруевичем – мы с ним оговорили тактику обработки мятежных генералов. Можно было, конечно, применить к ним грубую силу, но после обсуждения этого момента мы пришли к выводу, что тогда они будут потеряны для нас, так как люди их звания и воспитания не забудут подобного унижения.

Ровно в полдень мы снова вернулись в тюремный садик, где нас уже с нетерпением ожидали арестанты в генеральских шинелях. Судя по выражению их лиц, в их рядах царили «разброд и шатания», а значит, прочитанное в газете и увиденное на фотографиях весьма впечатлило господ бывших военачальников. Или не бывших – это как карта ляжет.

Кроме того, я не заметил у них того единодушия, с каким они встретили нас утром. Похоже, что сейчас уже не все из них разделяли убеждения Корнилова, который был готов в штыки встретить все сделанное и предложенное новой властью.

– Еще раз здравствуйте, господа, – обратился я к генералам, – не буду ни о чем вас спрашивать… А вот на все ваши вопросы отвечу, кроме, естественно, тех, которые являются государственной и военной тайной…

Первым вопрос задал генерал Деникин:

– Вячеслав Николаевич, как артиллерист я был крайне удивлен меткости орудий кораблей эскадры адмирала Ларионова, которые обстреливали вражеский десант и германские корабли. По всей видимости, вы применяли какие-то новые приборы для наведения орудий и определения дистанции до цели? Не могли бы вы о них рассказать?

– Антон Иванович, – ответил я, – эскадра контр-адмирала Ларионова не выпустила по немцам ни единого снаряда. По причине дистанций, многократно превышающих дальности стрельбы орудий. Удар по германским кораблям был нанесен высокоточными противокорабельными ракетными снарядами – своего рода развитие идей, высказанных еще генералом Засядько сто лет назад. Вы видели линейный крейсер «Мольтке», разбитый всего двумя попавшими в него подобными снарядами?