Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe". Страница 12

От этой догадки Луну бросило в жар. Кажется, паззл понемногу начинал складываться. Северус в юности любил мать Гарри Поттера. А она его не любила и впоследствии вышла замуж за врага Северуса, который вместе со своими дружками не давал ему прохода, бил его и унижал. Знала ли она об этом? Хорошо, если нет. А если знала и всё-таки предпочла Поттера? Значит, она и сама была такой же, как он? А влюблённый в неё Северус знал, что она такая же? Или верил, что она хорошая? А может, она и была хорошей и не знала о том, кого на самом деле выбрала? Вопросы, вопросы… Кто даст на них ответ? Уж точно не Северус. Попробовала бы она спросить его об этом! Сердце Луны в который раз болезненно сжалось от жалости, когда она представила, что должен был почувствовать юный Снейп, когда его любимая девушка предпочла ему его злейшего врага. Как же, наверное, больно, защищать сына этого врага, который при этом так похож на него?

Луна тяжело вздохнула и перевернулась на бок. Теперь она думала о Волдеморте, с содроганием вспоминая жуткую внешность этого чудовища и ужас, исходящий от него настолько плотными волнами, что, казалось, они ощущаются физически. Как мог Северус оказаться в числе его сторонников и ближайших приспешников? Ведь он входил в круг избранных, тех, кому Волдеморт доверял. Но сейчас он служит Дамблдору. Что же произошло такого, отчего Снейп перешёл на сторону Добра? Луна стала вспоминать всё, что она знала о том времени, когда Волдеморт стал набирать силу, а после исчез, как все напрасно надеялись, навсегда — после того, как в него попало его же собственное Убийственное проклятие, отскочившее от Гарри. Эту историю Луна — девочка, родившаяся в семье волшебников — прекрасно помнила с детства. Итак, родители Гарри боролись с Волдемортом. Отец Гарри боролся с Волдемортом… Отец Гарри был злейшим врагом Снейпа. Значит, чтобы бороться со своим врагом, Снейп должен был выбрать противоположную сторону. Потому он и стал сторонником Волдеморта, догадалась Луна. Но он продолжал любить мать Гарри. Поэтому, когда Волдеморт убил её, он возненавидел своего господина и перешёл к Дамблдору, чтобы отомстить за смерть любимой женщины, и чтобы оберегать Гарри. Но сделал это тайно, и теперь он шпионит для Дамблдора, делая при этом вид, что работает на Волдеморта. Решив эту логическую задачу, Луна с облегчением вздохнула. И уже повернулась на другой бок, собираясь уснуть, как вдруг вспомнила, что не обдумала ещё что-то важное.

Вспоминая себя в шкуре Снейпа, Луна поразилась тому, насколько тот был тонко чувствующим человеком. Человек злой и грубый никогда не смог бы так остро чувствовать и так сильно переживать свою душевную боль. К тому же, разве у сильного волшебника, опытного зельевара, каковым являлся Снейп, не было способов избавиться от этой боли? Зелья, заклинания… Мало ли какими способами можно облегчить страдания души. Но он не предпринимал никаких попыток облегчить свои страдания. И Луна недоумевала — почему? Недоумевала до тех пор, пока не вспомнила о диком, огромном, всепоглощающем чувстве вины, которое навалилось на неё в первые же минуты, как только она почувствовала себя Снейпом. Эта вина заставляла его ненавидеть себя до такой степени, что запрещала облегчать страдания, которые он, по его мнению, заслужил. Более того, он всеми силами отгораживался от дружбы, сочувствия, сострадания, которые могли бы проявить к нему люди. Отгораживался стеной из злобы, ненависти и презрения, которые старался вызвать во всех окружающих своим мерзким характером, злостью, грубостью, ядовитым сарказмом, отталкивающим внешним видом и показной жестокостью. Никто не должен был видеть, насколько страдающая душа Снейпа способна на любовь и нежность. Насколько она, на самом деле, нуждается в ней. И вот тогда, поняв, наконец, глубинную сущность человека, которым ей совершенно неожиданно удалось побывать в течение некоторого времени, Луна испытала то, чего она никогда доселе не испытывала. Её вдруг затопила такая горячая волна нежности и сострадания к этому человеку, от которой ей самой на какое-то короткое мгновение сделалось страшно. Но всего лишь на мгновение. Зародившись у неё в сердце, эта волна разлилась по телу, расплескалась в каждой его клеточке, затопила сознание и заставила колотиться сердце часто-часто. Луне вдруг отчаянно захотелось прижаться к Северусу, обнять его и забрать всю его боль, до капельки, без остатка, чтобы он перестал казнить себя за ошибки прошлого и, сняв наконец-таки с себя эту маску злодея, смог ощутить теплоту дружбы и любви, которых он себя так настойчиво лишал. И чтобы источником этой дружбы, любви и сострадания стал для него не какой-то там гипотетический человек, а именно она, Луна Лавгуд, которая сейчас, после размышлений этой бессонной ночи на вопрос «Ты что, влюбилась?», смело могла дать утвердительный ответ. Да, она влюбилась. Влюбилась в злобного профессора Снейпа — Хогвартское чудовище, сальноволосого ублюдка, в источник ненависти и страха большинства студентов, в ядовитого гада — смелого, мужественного, сильного и несчастного Северуса, который ненавидел себя сам значительно сильнее всех учеников, вместе взятых и при этом был болезненно самолюбив, до сих пор помня школьные обиды и не прощая своих обидчиков. Она любила его именно таким и никаким другим.

Луна вздохнула, улыбнулась своим мыслям и наконец смежила веки в тот миг, когда небо на востоке ярко заалело, подкрашивая снизу тёмные, нависшие над горизонтом тучи, возвещая о начале ветреного пасмурного сентябрьского дня.

Комментарий к Глава 3 https://sun9-67.userapi.com/i0XjmQsDeukpYGTLrbOszU0tUMy2TrJIuOQeBQ/C7wbfln-nUg.jpg

====== Глава 4 ======

Apocalyptica\Farewell

Fryderyk Chopin\Сlassique

— Лавгуд! Эй, Лавгуд! Вставай! Просыпайся, слышишь?

Луна сквозь сон услыхала, как кто-то зовёт её и ощутила, что её настойчиво трясут, требуя проснуться. Но разлепить веки оказалось для неё не таким уж лёгким делом. Луна чувствовала, что не сможет встать с постели даже под угрозой Авады Кедавры. Пусть делают с ней, что хотят, только не мешают спать. Спать… Спа-а-ать… Ну хотя бы ещё пять минут. Три… Ну хоть минуточку…

А голос, будивший её, был таким настойчивым и требовательным.

— Лавгуд! Подъём! Если ты пропустишь уроки, с тебя снова снимут баллы. Мы не можем этого допустить. Вставай, слышишь?

— Мммм…

Луна заставила себя сесть в кровати, так и не открыв глаз. Она бы продолжила спать даже сидя, но кто-то, чей голос казался ей знакомым и кого она не видела по причине слепленных век, сказал, обращаясь неизвестно к кому, но точно не к ней:

— Давай сюда зелье.

Луна почувствовала, как её губ коснулось холодное гладкое стеклянное горлышко флакона, чья-то рука чуть запрокинула ей голову назад, а тот, знакомый, голос, приказал:

— Пей.

Луна послушно сделала глоток. Буквально через несколько секунд она почувствовала, что ей вовсе не хочется спать. Глаза распахнулись сами собой, и Луна увидела рядом со своей постелью свою однокурсницу Джессику Хэмптон и старосту Падму Патил.

— Ну наконец-то, — язвительно воскликнула Падма, опуская руку, которой она придерживала голову Луны. — Лавгуд, ты в порядке? Не заболела?

— Нет, — мотнула головой Луна, прислушиваясь к себе, чтобы как можно точнее ответить на этот вопрос. — Почему вы решили, что я заболела?

— Ты так спала, что тебя невозможно было добудиться, — подала голос Джессика. — Я позвала Падму, и мы разбудил тебя с помощью Зелья пробуждения. Если твой сон вызван болезнью, я могу проводить тебя в больничное крыло.

— Нет-нет, я в порядке, — энергично замотала головой Луна. — Который сейчас час?

— Пятнадцать минут до начала занятий. Надеюсь, ты не опоздаешь, и мы снова не лишимся баллов из-за тебя, — строго сказала Падма.

— Я не опоздаю, — заверила её Луна. Опаздывать сегодня было смерти подобно. Первым уроком в расписании стояло сдвоенное зельеварение. Поэтому, наскоро плеснув себе в лицо водой, произнеся Очищающее заклинание для зубов, в одно мгновение переодевшись из пижамы в школьную форму и наспех побросав в сумку учебники и школьные принадлежности, Луна вихрем вылетела из спальни. Джессика догнала её лишь на полпути к кабинету зельеварения и на ходу протянула ей бутерброд: