Безвременье. Империя Невидимых (СИ) - Гущина Яна. Страница 67

— Что случилось с гобеленом? Покажите его мне! — тут же повелел он.

Ник развернул жалкие ошмётки полотна.

— Мммда… — скорбно протянул Ланимер, сокрушённо глядя на ветхие клочки. — Похоже, мы застряли здесь надолго.

Его плечи опустились, будто груз проблемы всем своим весом лёг на Ланимера.

— Мы что-нибудь придумаем, — вмешалась Юля, пытаясь заразить своим оптимизмом окружающих. При этом её карие глаза с зелёными вкраплениями заблестели надеждой. — Я не верю, что обратного пути нет. Он есть! Просто мы пока о нём не знаем.

Ланимер молча покачал головой, исподлобья покосившись на бледную, как смерть, Диану, и поудобнее примостился у костра.

— Пока давайте поспим, а утром подумаем, что нам делать, — сказал он, скидывая обувь.

Ноги, растёртые до крови, болели невыносимо. Но эта боль была ничем по сравнению с той болью, которая обжигала его душу.

Собравшись у костра, семеро парней пытались найти выход из создавшейся ситуации. Последние несколько дней они пробовали вернуться с помощью остатков гобелена в Безвременье. Когда это не получилось, они задумали своими силами восстановить былую целостность полотна, но это оказалось не столь просто, как хотелось бы.

Пока парни совещались, Лея с Юлей готовили обед, стараясь не упускать нить разговора. Диана налила в плошки ароматный чай и раздала всем присутствующим.

Холодным и циничным взглядом Ланимер проводил Диану, которая старательно делала равнодушный вид. Ей было горько и обидно, что он даже не захотел выслушать её объяснений. Она не чувствовала своей вины в создавшемся положении, и поэтому назло Ланимеру вела себя непринуждённо и весело. Почему он такой упрямый? Неужели так трудно было разобраться в ситуации?

Все давно уже поняли, что между влюблёнными произошла размолвка, но Тёмных это очень даже устраивало. Наконец-то Ланимер вновь стал таким, каким был все четыреста лет — холодным и жёстким вожаком. Он нехотя переносил соседство Домиана и его друзей. Казалось, что Ланимер стал даже ещё более нетерпим к Светлым, чем был до этого. Он всячески пренебрегал обществом Светлых, и только лишь Жан с Юлей пользовались его благодушием. С ними он мог быть развязным и весёлым. Но стоило в компании показаться Диане или Саше, как Ланимер становился колким и невыносимым. Казалось, что он ненавидит эту парочку.

На самом же деле его душа рвалась в клочья, когда он видел Диану. Он был бы рад дружескому общению с ней, но самолюбие не позволяло юноше сойти с пьедестала оскорблённого гордеца. Ради Дианы Ланимер готов бы умереть, но не готов был делить её с кем-то.

Его чувства к ней были сильны настолько, что он стал ощущать свою зависимость от них. Любовь делала его уязвимым и слабым. Осознав это, он твёрдо решил сделать всё возможное, чтобы забыть девушку.

Вскоре после своего появления в лагере, Ланимер понял, что между Сашей и Дианой нет никаких романтических отношений, но горечь обиды не отпускала его. Он помнил, как возвращался к друзьям в предвкушении встречи с любимой. Во время своего отсутствия он думал только о ней. Именно её образ сопровождал его все эти дни, когда он бродил в поисках гобелена. Но увиденная сцена поцелуя глубоко ранила Ланимера.

Что бы не творилось у него в душе, он понимал, что ситуация с гобеленом требовала повышенного внимания. Как бы он не ненавидел Домиана, он не мог не ценить его ум и дальновидность, поэтому все решения, касательные их пребывания в Гобелении, принимались сообща.

И вот семеро парней сидели у костра, обсуждая положение.

— Раз мы не можем вернуться тем же путём, которым прибыли сюда, то следует найти альтернативный метод перемещения в Безвременье, — высказался Жан, принимая из рук Дианы горячий чай, и подул на него, охлаждая.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Товиус, отхлёбывая чай.

— Ну… — протянул Легран. Видимо определённого плана у него не было, и он рассчитывал, что кто-то из присутствующих предложит что-то дельное. Но так как все молчали, внимательно глядя на него, он смущённо продолжил. — Единственный способ, который приходит мне на ум, это покончить жизнь самоубийством. Уж это точно вернёт нас в Безвременье!

Такого нелепого предложения не ожидал никто. Все уставились на Жана, как на умалишённого.

— Ах!!! — ужаснулась Юля, несколько раз изменившись в лице, после чего застыла с маской негодования, и начала орать: — На меня можешь не рассчитывать! Я ни за что в жизни не сделаю такой бездумный шаг! Как тебе вообще могло прийти подобное в голову! Что за ужасный метод ты придумал?!

— Зато верный! — ухмыльнулся парень. — Мы умрём здесь, а воскреснем уже в Безвременье!

Юля больше ничего не говорила, потому что слова, готовые сорваться с её языка, были оскорбительными. Вполне достаточно, что их можно было прочесть в её глазах.

Никто даже не стал обсуждать тему массового самоубийства, считая её абсурдной. Единственный, кто вступил в дискуссию, был Ник, усомнившийся в действенности данного метода.

— А где гарантия, что тебя не выкинет в другой временнóй коридор? — лениво обронил он, не считая идею здравой. — Да и вообще, не нравится мне такая мысль. Ты зря думаешь, что после смерти в Гобелении мы воскреснем в Безвременье. А если нет? Вдруг эта смерть прервёт наши жизни навсегда? Ведь здесь наша Невидимость не действует! Здесь всё по-другому!

— Я бы попробовал, — упрямствовал Жан, продолжая прикидывать в уме, что из чего получится и во что в итоге выльется.

— Полагаю, что этого не стоит даже пробовать, — небрежно обронил Ланимер, задумчиво вскидывая бровь. Он пристально посмотрел на Жана и сказал ему: — Пока вы спокойно сидели в тюрьме, изображая мучеников, мы исследовали Гобелению. Ни разу за свои четыреста лет Невидимости я не сталкивался с тем, что меня начинали видеть! Вся беда в том, что здесь мы не только видимы, но и уязвимы, причём настолько, что я перестал ощущать себя бессмертным. Раны, которые мы получили здесь, чуть не стоили нам жизни, хотя в Безвременье от таких ран мы бы оправились в течение пяти минут!

Решетилов согласно кивнул, и пустился в рассуждения:

— Не означает ли это, что в Гобелении мы потеряли не только Невидимость и магию, но и бессмертность?

— Очень даже может быть, — отозвался Товиус, задумчиво обводя взглядом присутствующих. — Именно поэтому не стоит экспериментировать со смертью. Это может плохо кончиться.

— Ух, ты! — неожиданно воодушевился Жан. — Уж не хочешь ли ты сказать, что в Гобелении можно умереть навсегда?

Диана улыбнулась. Если бы она услышала такую фразу до своего обращения в Невидимую, то подумала бы что человек, произнесший её, психически нездоров. В обычном мире смерть означает конец всего, и если умирают то навсегда, а не временно.

— Это серьёзная проблема, — вмешалась в разговор Лея. — В Безвременье мы не слишком дорожили своими жизнями, зная, что если умрём, то вскоре тут же воскреснем. Это очень обесценило нашу жизнь, и мы отвыкли беречь её.

Ланимер согласно качнул головой и объявил:

— Теперь же надо быть более осмотрительными. Любое ранение, любая болезнь может повлечь за собой летальный исход. И при этом вряд ли после этого удастся воскреснуть. Как уже было сказано, здесь не действуют законы Невидимости, которые наделяют нас бессмертием.

— Поэтому нам надо скорее выбираться из Гобелении, — вставил свою реплику Билл, которому вовсе не хотелось умирать.

— Ты так говоришь, будто мы не хотим вернуться, — фыркнула Лея, бросив на парня ехидный взгляд. — Ведь только об этом и думаем! Как изобретёшь, способ возврата, сообщи.

Издёвка девушки усмирила парня и он затих, слушая, что говорят другие.

— Я считаю, что надо попробовать воссоздать гобелен, используя за основу остатки пострадавшего гобелена, — выдвинул предложение Дмитрий и его тут же поддержал Ланимер:

— У меня сохранилась репродукция картины «Бобовый Король». Когда мы разыскивали полотно в Венском музее, я выдернул из брошюры фото с изображением картины, которая материализовалась на изнаночной стороне гобелена, когда мы прошли сквозь него. Так что образец у нас есть!