Бомба для братвы - Ильин Андрей. Страница 26

Гнусавый сидел в автомобиле. Уже час сидел. Потому что ехать было некуда. Куда надо, он уже приехал. Еще час назад. Теперь оставалось только ждать назначенного срока. Еще как минимум полчаса ждать.

Опять ждать! Разрешения зайти ждать!

Этой навязанной ему ночной гонкой, а потом этим бесконечным ожиданием «папу» города Краснозареченска ставили на место! А точнее, если не обманывать самого себя и окружающих, — ставили на колени! А может быть, и на четвереньки!

Гнусавый сидел, навалившись затылком на подголовник сиденья, и делал вид, что спит. Это единственное, что он мог делать в данных конкретных условиях. Чтобы не встречаться глазами со своими подручными и продемонстрировать относительную свою уверенность. Вот, мол, приехал на разборку — и сплю. Потому что никого не боюсь. Потому что спокоен как слон.

Охрана краснозареченского «папы», в отличие от него, не спала. Им это было не положено. Им было положено оберегать покой своего патрона. Отчего они сидели тихо, как мыши. А если решали перекурить, то выходили на улицу, бесшумно открывая и бесшумно закрывая дверцы. И курили, вздыхая и переглядываясь.

Охрана курила очень часто. Потому что нервничала. Охрана боялась остаться без «папы», без работы. Но еще больше боялась, что ей придется вступать в неравную борьбу с неизвестным и гораздо лучше вооруженным противником. Он даже вертолеты имеет с гранатометами.

Минутная стрелка приближалась к назначенному сроку.

Гнусавый спал. Сидя неподвижно, как покойник. И бледный, как покойник. Он боялся позволить себе лишний раз пошевелиться, размять затекшие, ноющие болью мышцы. Он опасался выдать своими ворочаньями свое беспокойство.

— Босс, время! — тронул его за плечо начальник охраны.

— А? Что? — «проснулся», сладко потянулся Гнусавый. — Уже? Хорошо вздремнул.

Из стоящего неподалеку дома вышел мужчина в камуфляжной куртке. И распахнул калитку.

— Заходите.

Гнусавый вылез из машины, попросил закурить, затянулся, пытаясь выиграть хотя бы минуты. Проиграв часы. Кончик сигареты слегка подрагивал в его пальцах, вырисовывая в воздухе дымом рваные зигзаги.

— Заходите! Вас ждут! — повторил мужчина.

— Сейчас, сейчас, — сказал кто-то из охранников.

Гнусавого хватило еще на две затяжки. После он сломал, бросил сигарету и не спеша, вразвалочку пошел к калитке. Слишком не спеша, слишком вразвалочку.

Охрана нерешительно, оглядываясь по сторонам, ожидая останавливающего окрика, двинулась следом за ним. Мужчина в калитке им не препятствовал.

Это был хороший признак, что пропустили охрану. Если бы с ним хотели разделаться, охрану оставили бы за забором. Разрешение на присутствие охраны — это знак уважения. Значит, дело не так плохо. Значит, есть шанс сторговаться.

— Сюда, — показал мужчина.

Все вошли в дом. Дом был большой. С одной-единственной во всю его площадь комнатой. Посреди которой на единственном кресле сидел, прикрыв глаза, человек. Один сидел. Больше ни кресел, ни стульев, ни скамеек не было. Больше сидеть было не на чем. И значит, присесть не приглашали.

Такое обхождение, а главное, полное отсутствие охраны в доме впечатляло. Так, чтобы не обыскать, не изъять у гостей стволы и чтобы допустить их к себе и при этом не открыть навстречу глаз, мог позволить себе только очень уверенный в своих силах человек. Только человек, уверенный, что, если с ним что-то случится, возмездие не заставит себя ждать. И придет обязательно. Для всех.

Гнусавый быстро огляделся, оценивая обстановку, сделал несколько шагов вперед, остановился, встал, широко раздвинув ноги и засунув руки в карманы плаща. Сзади столпилась его охрана.

— Здорово! — сказал человек в кресле, открывая глаза.

— Здорово.

— Ты, что ли. Гнусавый?

— Допустим.

— Допустим — не опустим, — усмехнулся человек. — Потолковать надо.

— С кем потолковать? — спросил, набравшись храбрости, Гнусавый.

— Со мной потолковать. А через меня еще с одним человеком. Про Мозгу слышал?

Про Мозгу Гнусавый слышал. Много разного слышал. И про удачливость, про фарт его. И про жестокость. Если требовалась жестокость. Мозга был птицей высокого полета. Мозга был авторитет.

— Про Мозгу слышал. Зачем я ему?

— Ты — ни за чем, — усмехнулся человек в кресле. — Город твой нужен. Вернее, бабки с города. Положенный процент.

— Я все, что положено, отстегиваю, — возразил Гнусавый. — Я чист.

— Это раньше было положено. А теперь другое положено. Теперь придется платить больше. И платить нам.

— Кому вам?

— Центру. Твой город — на нашей территории. А кто на территории, должен платить. Так сходка решила.

— Какая сходка?

— Авторитетов. Центральных областей. Куда твой город входит.

— А что остальные? Остальные города?

— Согласились.

— А кто не согласился?

— Того заменили. На тех, кто согласился.

— Значит, платить?

— Платить. Лучше платить.

— А если не платить?

— Если не платить — сам знаешь...

— Мне надо подумать.

— Думай. Здесь.

И человек в кресле закрыл глаза. Показывая, что готов ждать сколько угодно. Потому что ему было удобно ждать. В отличие от стоящих перед ним людей.

— Зачем деньги? — поинтересовался Гнусавый.

— Для дела.

— Для какого?

— Для общего. Для большого дела. Каких еще не было.

— Я буду с него что-то иметь?

— Будешь. С него все будут иметь. Если оно выгорит.

— А если не выгорит?

— Если не выгорит — значит, не выгорит.

— Сколько? — спросил главное Гнусавый. Человек назвал цифру. Очень серьезную цифру. Большую, чем Гнусавый предполагал в своих раскладках. И в худших своих предположениях.

— Таких денег у меня нет.

— Есть!

— Я привез выкладки. Там все написано. И все понятно. Там понятно, что таких денег у меня нет.

— Засунь свои бумаги... Сам знаешь, куда засунь. У тебя есть деньги. Мы навели справки. У тебя хватит денег платить даже больше, чем требуется. Но мы не лезем в твою бухгалтерию. Мы требуем только свое.

— Я согласен. Я согласен платить на четверть меньше.

— Ты будешь платить столько, сколько положено платить. Или не будешь платить ничего. И уже никому. И им тоже, — показал человек на охрану. — Другой «папа» будет иметь других помощников.