Приграничное владение 3 (СИ) - Матюшенко Артем. Страница 98

— Думаете? — Заинтересовался Якоб, но и засомневался. — А вдруг не приглянусь я ему, не оставит меня писарем?

— А ты старайся, и будет тебе счастье! — Филосовски-наставительно посоветовал ему сержант. — Я вот по себе скажу, — начал он рассказывать, — я в военном лагере двенадцать ливров получал, а то весьма достойно супротив простого солдата. А тут много больше имею и сам милорд говорит, ты, мол, Осип, у нас не простой мастер-сержант, а теперь главный в армии. И сотня солдат у тебя только пока, мол, в планах еще сотню иметь. Потому тогда ты уже целым лейтенантом будешь.

Нет, ты видал, паря? Лейтенантом! Где это видано, чтобы простолюдину лейтенантский плащ жаловали? Я уже сейчас больше всякого армейского сержанта жалование получаю. Целых двадцать ливров имею, понял? Полкроны в месяц, как гвардейский сержант из благородных.

А ежели лейтенантом стану, то, выходит, мне и жалования тогда целую крону платить будут? Крону лейтенант Герхард получает, так он из дворян сам-то, ему положено, а мне целую крону? Вот такой наш маркграф справедливый человек. А ты говоришь…

Если между нами, то скажу больше, паря, чванства в ем и на медяк нет — чистое благородство. Не даром он лучший друг наших лэров. Не, паря, наш маркграф, человек большого ума и такого благородства, что и в империи поискать еще.

Через некоторое время сержант Капчик, налегая на большой рычаг рулевого колеса, стал брать левее, направляя корабль к берегу крупного острова. Как он пояснил Якобу, на Риген по течению на пару часов идти меньше, чем выгребать веслами до Тихой гавани. Но сейчас, осенью, преобладают северные ветра, а под парусом и попутном ветре грести легче.

Были и скалистые берега, и заводи с песчаными отмелями, а чуть выше, по берегу лежало много больших валунов и росли высокие прямые сосны. Дальше, к зеленым холмам, преобладал лиственный лес — мощные дубы, липы и высокие клены. В одной из таких заводей стояло несколько рыбацких лодок, с берега тянуло дымом и виднелось два больших вытянутых дома.

— Деревня северян нордов, — пояснил Капчик, — живут по нескольку семей в этих общинных домах.

Чуть дальше, на мысе перед большой бухтой, стояла каменная крепость с высокой башней и стеной. На башне развевался небольшой синий флаг владения Вэллор.

— А это наш форт, — снова пустился в пояснения пожилой сержант, — тут моя сотня гарнизоном стоит. А вон, на берегу, видишь свежее строение? — Показал пожилой вояка на небольшую будку, сколоченную из свежих досок. — Это, как назвал его наш маркграф — пункт учета прибывающих на остров. Вишь, народ толкется? Это с утра небольшой кораблик пришел и тоже с дюжиной новых поселенцев, а наш лейтенант их сейчас переписывает.

Когда кинули сходни первыми по ним сошли Якоб с Капчиком, и сержант закричал молодому военному в синем гвардейском сюрко и с мечом на перевязи:

— Что, господин лейтенант, не все чернила еще извели? А где же господин Ларс, чего не помогает? — Начал шутить Капчик.

Как понял Якоб, с лейтенантом у сержанта были приятельские отношения и Капчик мог позволить себе подртунивать над молодым мужчиной, хоть тот был выше званием, да еще и дворянин.

— Не сердитесь, господин лейтенант, — замахал руками Капчик, когда командир гвардейцев чертыхнулся, недобро глянув на него и ответил, что господин Ларс чем-то занят на нижнем ярусе замка, — я вам замену привез, нового писаря.

— Правда, писарь? — Сразу повеселел лейтенант. — Вы не шутите, господин мастер-сержант?

— Истинно говорю вам, писарь, самый что ни есть настоящий, у него даже все писчие принадлежности с собой. — Показал Капчик пальцем на объемную сумку, висящую у парня на плече.

— Это же хорошо. Это же радостная новость! — Вскочил и потер руки лейтенант Герхард, — как раз половину переписать осталось, троих уже записал, — и пояснил Якобу, — у баб да детей только имя пиши, а у мужиков спрашивай, откуда семья и что сам делать умеет. Если даже не подмастерье, то уже сам определяй, куда его — к лесорубам или камнетесам. Если моряк, то еще лучше. Тогда в команду на когги такого. Смогешь?

— Попробую, — пожал плечами парень.

— Господин лейтенант, парень только с корабля, ему бы поснедать чего, да отдохнуть хоть полчасика. — Вступился за парня сержант.

— Не боись, Осип, ты мне такой груз с плеч скинул. Не дадим твоего писарчука в обиду, сначала пристроим, где первое время жить будет, а потом и покормим. — Лейтенант махнул ему рукой и показал на башню замка, что возвышалась над бухтой, — пойдем, парень, я все равно трем оставшимся мужикам сказал через пару часов подходить, чтобы, значит, после обеда.

Покормили парня хорошо, вкусно и сытно — густой и ароматный кулеш с мясом и зеленью, да большая краюха ржаного хлеба. Обедал он вместе с солдатами-гвардейцами за свежесколоченными столами прямо во дворе старого замка. Место для ночлега, конечно, было не ахти, даже по сравнению с гостиницей при трактире. Набитый соломой тюфяк, который кинули прямо на каменный пол на первом этаже замка.

Тут же разместилось еще два десятка солдат, остальные спали в старой казарме, можно сказать, под открытым небом, так как от нее остались только каменные стены, а крыша отсутствовала вовсе. Но господин лейтенант объяснил парню, что это временные трудности, пока нанятая в Тихой гавани артель не приведет башню и казарму в надлежащий вид.

После обеда и размещения в замке, Якоб взял свою сумку и небольшой мешочек из неизвестного ему материала, в котором, как он понял, находилась тетрадь для переписи и писчие принадлежности, отданные ему лейтенантом. Еще не записанные мужики пока не подошли из лагеря для переселенцев, что находился на холмах, примерно в полутора-двух милях от старого замка, и Якоб устроился на чурбаке за сколоченным из досок столом и начал разглядывать выданное ему лейтенантом.

Большая толстая книга-тетрадь привела парня одновременно и в восторг и в ужас. Тонкие и гладкие листы, каких в этой тетрадке было, наверное, не меньше полусотни. Да нет, скорее всего больше — сотня! Уж больно тонюсенькие были в ней листы. А еще, наверное, для удобства написания, на каждом листе было начерчено много чуть видных синеватых линий. Даже на небольшом расстоянии от каждого края шла тоненькая красная полоска.

«Да кто же создал такое чудо? Явно без магии не обошлось. Скорее всего, это куплено у эльфаров. Но сколько может стоить такое — золотой, два? А если и того больше? Да если я испорчу эту замечательную тетрадку, то господин Александр прикажет казнить меня! Вот ей-ей!»

Парень бережно, словно какую драгоценность повернул тетрадку — гладкая, словно шелк, обложка зеленого цвета и маленькие непонятные буковки в надписи в нижнем правом углу.

«Точно вещь созданная при помощи эльфийской магии!» — Утвердился в своем мнении парень.

Он открыл первую страницу, исписанную больше чем на половину. Кривые печатные буквы, несколько клякс. Потом, после первых двух записанных переселенцев, почерк не изменился, но изменился цвет чернил — вместо черных они были синего цвета и отсутствовали кляксы, но зато ошибок и помарок хватало.

Якоб был в растерянности. С одной стороны — явно дорогая тетрадь, в которой он даже сам поначалу забоялся писать, с другой — такой корявый и неграмотный почерк лейтенанта Герхарда. Уж он-то сам ну всяко лучше бы написал. Парень даже обрадовался, когда к столу подошел бывший исполняющий обязанности писаря лейтенант.

— Ну что, уже готов к работе приступить? — Подмигнул он парню. — Только ты учти, это я только несколько семей переписал, еще три семьи сегодняшних и с десяток, что в первые три дня на остров прибыли. Осилишь? Хотя, сегодня кто вряд ли приплывет, так что за два дня всех перепишешь. — По простому почесал он затылок.

— Господин лейтенант, — робко начал парень, — у вас ошибок много и написано дюже неразборчиво. Может мне все начисто переписать?

— Да? Думаешь? — Озадачил он молодого человека своим предложением.

— Только как быть? Хорошо бы первый лист удалить и заново все переписать. Но боязно мне, вещь слишком дорогая. Будет ли его сиятельство доволен таким поступком?