Воевода (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 2

Слух о возвращении парня разлетелся по всему городу в считанные минуты. И люди спешили взглянуть на чудо своими глазами. Шутка ли? У целого Царя заморского суд выиграл! Чудо, не иначе.

Кто-то даже тянул руки, пытаясь прикоснуться к его одежде. Словно в том фильме про Жанну д’Арк. Ведь победа в столь значимом судебном поединке напрочь отметала всякие обвинения в колдовстве или чем-то еще богопротивном. По крайней мере, публичные. А значит Всевышний действительно парню покровительствовал.

История же о том, что Андрей есть возрожденный древний князь в теле юнца продолжала бытовать, никуда не девшись. Лишь дополнившись деталями. Дескать, старая жизнь осталась в прошлом. Новая же — здесь и сейчас. И возвращаться к старому негоже, как и болтать о ней.

Поэтому, наблюдая, как Андрей подъезжал к городу и двигался по нему, люди тихо перешептывались, обсуждая божье провиденье. Ведь выходило что Всевышний, воскресив этого человека, поставил его в один ряд с великими людьми старины далекой. Теми, о которых писалось в Святом писании.

— Но разве он пророк? — удивлялся кто-то.

— Он защитник земли русской! — замечал ему кто-то иной из толпы.

— Да что вы знаете?! Болтуны!..

И начиналась ругань. То тут, то там. Не очень громкая. Не очень бурная. Стихающая после нескольких нервных реплик. Однако то и дело возобновляясь и доносящаяся до ушей всадников. Отчего Андрею, что ехал со своими людьми сквозь эту толпу, было не по себе. Сравнивать себя с пророками было крайне стеснительно и неловко. Даже вот так. Хотя ловил он на себе и неприязненные взгляды. Точнее их он скорее чувствовал, потому что ни разу так и не смог приметить недоброжелателей, хотя и вглядывался…

Наконец парень добрался до палат воеводы в кремле. И, спешившись, вошел внутрь.

Воевода его уже ждал внутри.

— Доброго дня, — произнес Андрей, начиная стандартную здравницу. Впрочем, не сильно затягивая.

Выслушал ответ. И вручил воеводе грамоту, которую от Царя ему вез, о назначении первым воеводой в Рязань. В город более тучный, сочный и многолюдный. С большим полком. Вторым по численности после новгородского. Полторы-две тысячи помещиков — это сила немалая. Да и стоит он в стороне тракта крымского. Оттого грозных набегов на него татары и не производили ныне, лишь слегка терзая. Так что это назначение выглядело однозначным повышением с какой стороны не посмотри. Хотя особой радости на лице визави не возникло от этой новости. Скорее задумчивая настороженность.

— А сюда кого? — прочитав грамоту, поинтересовался воевода.

Андрей вручил ему вторую грамоту. Ту, в которой говорилось о том, чтобы он передавал дела верному слуге Государя Андрею сыну Прохора, графу Триполи.

— Графу Триполи?! — удивился воевода. — Это что за звание такое невиданное?

— Кесарь римский наградил меня им за битву на Гоголе. За то, что я принял на себя символ Христа и одержал победу над магометанами. Прозвав за то крестоносцем. Титул сей некогда был владетельным в христианской Святой земле, отбитой у магометан крестоносцами-латинянами. Владения графа Триполи лежали к северу от Гроба Господня, но южнее княжества Антиохия. После того, как христиан выбили оттуда, титул попал в руки римского кесаря, как господина угасшего рода.

— А не грешно тебе было принимать такой титул? Латинянский же.

— Государь принял решение о том, чтобы я его принял. А кто я такой, чтобы оспаривать его решение?

— И то верно, — чуть помедлив, кивнул воевода.

Титул Имперского графа-крестоносца был воспринят им очень неоднозначно.

Этот титул был латинским и вызывал у него смешанные чувства. В том числе и потому что этот титул не вписывал Андрея в местную местническую систему. Во всяком случае явно. Он оказывался как бы вне ее. Во всяком случае в той ее части, где мерялись известными органами самые влиятельные аристократы.

С другой стороны, было глупо отрицать тот факт, что титул этот ставил Андрея довольно высоко. Во всяком случае помещая на уровень повыше многих князей. Так что одной росписью пера вчерашний поместный дворянин был введен в элиту элит державы. Другой вопрос, что самым последним номером, ибо местничество зависело не только от происхождения, но и заслуг. Так или иначе титул открывал парню возможность командовать армия, наравне с самыми именитыми аристократами. В будущем. И не вторым или третьим воеводой, а первым.

Кроме того, титул этот имел очень немалый вес в глазах соседей. Что давало возможность использовать Царем Андрея в разного рода дипломатических миссиях. Шутка ли? Имперский граф. Во всяком случае, так было написано в грамоте. Понятно, что без реальности власти и земли — это просто пустые слова. Но без правильного титула, даже обретя власть и земли ты в XVI веке так и останешься букашкой. А у Андрея к этому титулу уже имелась определенная военная репутация. Что весила немало сама по себе, и он уже сейчас выглядел интересно. Пусть пока репутация и не такая чтобы глобальная. Одна выигранная крупная битва — серьезно, но мало. Любой может ее оспорить, заявив, что это случайность. А вот если Андрей выиграет еще парочку крупных сражений, то будет иметь в землях Священной Римской Империи по-настоящему немалый вес. Настолько немалый, что он сможет спокойно переходить под руку Габсбургов, претендуя на приличную должность с крупным денежным держанием. А то и на целый обжитой феод где-нибудь в тучных землях Кесаря.

— Граф Триполи, значит, — произнес воевода, спустя секунд двадцать. Ему этого времени хватило, чтобы оценить обстановку и все вышеописанные политические расклады. А также свои выгоды от этой новости.

— Граф, — кивнул Андрей. — И я очень надеюсь на твою помощь. Тула покамест разорена. И от привоза зерна из Рязани многое зависит.

— Разумеется, разумеется, — вполне благодушно кивнул воевода. Он-то как раз был очень даже за такое сотрудничество. По ряду причин.

Прежде всего он не хотел рвать рабочие связи с Андреем и разрушать их достаточно теплые отношения. Ведь видно же — парень далеко пойдет. Если голову не свернет. А раз так, то и его за собой подтянет. Ну или еще как пригодится. За такие связи держаться нужно крепко.

Ну и, конечно, немаловажным фактором являлись деньги, которые можно было заработать от такого сотрудничества. Бывший воевода Тулы прекрасно знал, что у Андрея есть деньги. И ведал — размах у парня — дай Боже. А значит закупки будут большие. ОЧЕНЬ большие. И он сам сумеет на них погреть ручки самым основательным образом. А это поднимало желание сотрудничать до самых небывалых высот. Своя рубашка она, как известно, ближе к телу при любом раскладе…

Поговорили.

Чуть позже к ним присоединились еще отец Афанасий и купец Агафон. Последний особенно заинтересовался всеми этими переменами. Ведь получалось что, с одной стороны, его покровитель становился главой Тулы, а с другой, проверенный и хорошо знакомый человек с личной материальной заинтересованностью уходил на пост главы Рязани. Города, с которыми последнее время торговые операции имели все возрастающее значение.

— Ты главное не увлекайся, — тихо шепнула купцу на ушко Андрей, когда старые воевода Тула удалился.

— А? Чего?

— Не увлекайся с Рязанью говорю. Если все только там станешь покупать, то мы окажемся у него в кулаке. И он начнет нам диктовать условия. И долю нашего прибытка. Посему что-то покупай у него, а что-то и в других краях. Понял ли?

— Как не понять? — криво усмехнулся Агафон. — Понял ясно. Мне в Касимове интересный торг предлагали.

— Зерном?

— Через Касимов много дел ведут. И рабами, и конями, и шерстью, и мехом, и зерном и прочим. Те же рязанские туда могут свести свой урожай, чтобы уйти от мыта. И дела сделать тихо.

— И большие дела там делаются?

— Изрядные. Мыта платить никто не желает.

— Будешь покупать что таким образом — мне сказывай. А лучше пиши. Если Государь спросит — я хочу знать где, сколько и что. Чтобы не повесили лишнего.

— Да как он спросит?