ПО 3 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 23

— Штука — повторил старик и покачал головой — Хм…

Зачерпнув ложкой пюре, я осторожно попробовал и тоже хмыкнул — от радостного удивления. Вкусно. Солоновато. И совсем не похоже на вкус нашей земной картошки. Здесь вкус побогаче.

— Зимняя картошка… мы сами не знаю, почему она перородилась и начала расти прямо в снегу и льду — заметил Панасий, удовлетворенно глядя, как я зачерпываю уже вторую ложку с горкой — Это удивительно и необъяснимо.

— Столп — прожевав ответил я и взглянул на изогнутый каменный потолок — Столп…

— Столп — согласился старик и звякнул чайником, наливая мне второй стакан — Зурло… это один из тех, кого ты…

— Я знаю их имена — мягко улыбнулся я.

— Прости. Не хотел обидеть. Мы луковианцы простые… люди… да?

— Нет — с усмешкой качнул я головой — О нет. Вы хитры и многослойны.

— Да что ты?

— Русский язык — произнес я.

— Я говорю на нем.

— Да, кажется, все из встреченных мной луковианцев говорят на русском языке, причем говорят почти без акцента и обладают невероятным словарным запасом.

— Мы любознательны.

— Нет. Любознательность может быть у одного или у двух. Ну еще может быть кружок по интересам. Но когда выясняется, что львиная доля луковианцев прекрасно изъясняется на русском языке… речь может идти только о системном массовом обучении. И о неоспоримом приказе от того, с чьим мнением считаются.

Прожевав кусок отлично пожаренного мяса, я поднял глаза на сидящего напротив старика:

— Я неправ?

— Ты полностью прав. И ты умен.

— В этом случае не требуется ума, чтобы понять. Можно с уверенностью утверждать, что все сорок лет заключения луковианцы налаживали связи с соотечественниками, обменивались информацией и учебниками, поддерживали постоянное теплое общение… Вы… вы квартал…

— Мы кто?

— В каждом из наших земных крупных мегаполисов отыщется этакий небольшой замкнутый квартал или даже целый район. По сути, это небольшой мирок со своими традициями, верованиями, убеждениями.

— Китайский квартал? — улыбнулся Панасий — Я многое знаю о вашей культуре, Охотник.

— Системное долгое обучение — кивнул я — Все сорок лет заключения превратились в один школьный урок. Завидую.

— Своей ранней свободе?

— Глупо, да? Но зная себя, я порой жалею, что освободился так рано.

— Сколько бы ты узнал, задержись в небесном круговороте еще бы на пару годков — согласился Панасий — Порой знания и мудрость куда ценнее свободы. Но какой узник откажется от досрочного?

На некоторое время беседа прервалась и не возобновлялась до тех пор, пока я не съел все без остатка. В животе разлилось приятное тело. Остатки чая и еще одна сигарета увеличили градус блаженства. Мне стало так хорошо, что на принесенную стопку водки я не обратил внимания, а вот от правильно посоленного и поперченного бульона не отказался, медленно выпив весь стакан. Прислушавшись к ощущениям организма, удовлетворенно кивнул — телесные нужды удовлетворены почти полностью. Еще бы перехватить несколько часов сна… Но я нахожусь в настолько сильном нервном возбуждении, что просто не засну. Разве только с помощью сильного снотворного или ударной дозы алкоголя. А это не по мне.

— Добавки?

— Я почти сыт. Так что достаточно.

— Почти сыт и потому достаточно — повторил старик и по его морщинистому лицу расползлась тихая улыбка — На миг мне почудилось, что ты луковианец…

— А мы все родня — спокойно произнес я, снова щелкая зажигалкой.

Подкурив, сделал затяжку и задумчиво продолжил:

— Если сделать генетические сравнения наших рас — насколько велики окажутся различия? Как по мне — минимальны.

— Да — кивнул Панасий — Проверить невозможно, но я склонен верить в эту гипотезу. Слишком много схожего. Телосложение, внутренняя анатомия — да, мы проверяли. На мертвых, разумеется. Мы очень схожи, Охотник. Хотя рождены на планетах, что разделены огромными расстояниями…

— Владельцы этой планеты — я указал тлеющей сигаретой в каменный исполосованный змеиными следами пол — Тоже.

— Да.

— У них еще более… выразительные лица… но телосложение абсолютно земное.

— Различия все же есть — возразил Панасий — Между всеми нашими расами очень много различий, Охотник. В лицах, внутренних органах, гениталиях… Различия велики. Но при этом мы и схожи во многом.

— Я не доктор, я не ученый, но с уверенностью могу сказать главное — у всех у нас по две руки, по две ноги и по одной голове на плечах.

— Ну… если каждая раса назовет себя людьми, то другие по умолчанию станут гуманоидами…

— Звучит как расизм — усмехнулся я.

— Ни в коем разе. Но… каждый из нас считает свою расу единственно правильной, не так ли?

— Не сказал бы — возразил я — Странно… не ожидал таких слов от… луковианцев. Что значит «единственно правильная»? То есть, если принять луковианскую расу за эталон… то другие окажется лишь приближенными к нему образцами, что в чем-то да отстают?

— Примерно так. Но так может думать каждая из оказавшихся здесь рас…

— Звучит как расизм — повторил я и встрепенулся, уловив знакомый аромат горячего кофе — Ух ты…

— Кофе — это вкусно и бодряще. Возвращаясь к теме нашей схожести… задумывался ли ты над вероятностью того…

— …что все мы созданы Столпом? — продолжил я, глядя, как Панасий неспешно разливает кофе из настоящего высокого серебряного кофейника.

— Да…

— А какая есть другая вероятность? — поинтересовался я, принимая чашку с кофе — Мы слишком похожи, чтобы это было просто совпадением. Все наши текущие различия в анатомии и внешнем виде могли появиться позднее — как естественный процесс самостоятельной эволюции.

— Да — повторил Панасий и сделал небольшой глоток, аккуратно держа чашку обеими руками — Мы слишком похожи… Мы дышим одним воздухом, тот яд, что убьет человека, прикончит и луковианца. Некоторые человеческие болезни стали смертоносным ударом по нашей расе и выкашивали луковианцев пленников, пока организмы выживших не выработали иммунитет. Мы создали несколько примитивных вакцин, чтобы спасти новых сидельцев из расы луковианцев. И продолжаем создать и передавать при каждой чалке напрямую или через посредников. Это спасало множество жизней…

— Стоп… прямо в тюремных крестах вы создали вакцины? — поразился я.

— Не стоит воображать себе лаборатории со сверкающим оборудованием — грустно усмехнулся Панасий — Нет. Это примитивнейшие вакцины достойные звания доисторических. Когда-то тем же способом наши скотоводы спасали от заражения своих животных. Так же поступали и люди в давние времена — если я верно запомнил. Конечно, все зависит от типа болезни. Нам всем повезло, что мы попали сюда из развитых цивилизаций, где давно уже распространены обязательные прививки.

— В самом начале своего недолго тюремного срока я свалился с каким-то простудным заболеванием, что едва не прикончило меня. От этой болезни умер мой предшественник…

— Вполне возможно, что это одна из луковианских «болячек» — кивнул старик — Тех, что безвредны для нас, но убийственны для вас. Скажи, Охотник… что ты думаешь обо всем этом?

— О чем?

— Мы пленники чужого мира… и, похоже, это навсегда. Бежать отсюда не удастся.

— Телепортация… поразительная технология. Да и вся техника вокруг… у нас на Земле все иначе. Мы пользуемся схожей энергией — электричеством — но оно вырабатывается совершенно по-другому.

— Луковианцы пошли своим путем, что больше схож с земным, если не брать в расчет небольшие неизбежные отличия.

— Что я думаю обо всем этом? Ну… если честно… — ненадолго отставив чашку, я растер небритые щеки ладонями, подкурил еще одну сигарету — уже с досадой на самого себя — и, сделав первую затяжку, дымно выдохнул — Я боюсь.

— Чего?

— Его — произнес я, не став уточнять. Тут и так все понятно.

— Великий Столп… с плененным внутри возможным создателем наших миров и наших видов.

— Да.

— Он на самом деле может убить любого из нас, но…