Мой ненастоящий (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta". Страница 69

Боже, какой же сильный…

Его расправа была быстрой, кровавой, жестокой…

Будто у дикого разъяренного носорога, защищающего свою самку от стаи диких шакалов.

И я им любовалась. Торжествовала в ту секунду. Наслаждалась каждой секундой того, что это — ради меня! Это я — самка этого носорога. Меня он защищает.

Что ж, я уже давно не светлая, невинная девочка, мне стоит это принять.

Я тыкаюсь Владу лбом в плечо. Несмело и дерзко, точно зная, что такие вещи нужно заслуживать, но может быть, хоть напоследок он это мне позволит…

— Ты… Разведешься со мной?

Так странно. Я едва нахожу в себе силы это спросить, но реакция Влада проявляется незамедлительно, и она совсем не та, которой я ожидала.

Он падает на меня, валит на спину, одной рукой — с силой сгребая мои волосы, второй — впиваясь в бедро. Жадный рот жалит мою шею, болезненно и сладко закусывая на ней кожу.

Это ужасно — то, что сейчас я только сильнее его хочу. После вчерашнего — меня должно тошнить от одной только мысли о близости с мужчиной. А я завожусь даже не с полоборота, а с одного только звона ключей зажигания. Господи, какой же сильный… Какая же я хрупкая в его руках… Как былинка. Нет… Как маленький цветочек с тонким стебельком. И он — может меня сломать, вот только не ломает, просто крутит, вертит в пальцах, истязая…

— Забудь про развод! — Влад это рычит, почти яростно. — Просто вытряхни эти мысли из своей головки, Цветочек. Я не дам его тебе. И тебя никому не отдам.

Наверное, это должно звучать страшно. Я же корчусь почти в экстазе от этих слов.

— Но почему, почему? — мои страхи все равно рвутся наружу. — Ведь ты все знаешь теперь. Знаешь про мою грязь. Знаешь, что я…

Он снова зажимает мне рот, не давая из него вырваться и звуку.

— Ты — моя жена! — в ярко-синих глазах моего мужа клубится всепожирающая голодная тьма. — Запомни это, Маргаритка. Вырежи себе где-нибудь. Набей тату, чтобы не забыть. Ты — обречена быть моей. Я так решил. Никуда от меня не уйдешь. Никуда не денешься!

Каждое слово — будто бьет в яблочко. Снова. Снова. Снова!

С каждой секундой я все сильнее подыхаю от желания задохнуться его силой до конца. И пусть это будет без церемоний, пусть это будет сильно, болезненно, лишь бы это был он. Он — уничтожающий мой страх на корню. Он — завоевавший меня стремительно и бесцеремонно. Он — мой любимый мужчина.

— Ты обещаешь? Что я никуда не денусь?

— О, да! — по губам моего мужа змеится самоуверенная улыбка. — Торжественно клянусь!

Лучших слов он мне сказать не мог.

Мы хватаем друг друга за все подряд, стремительно скатываясь от откровенного разговора к грязному грубому соитию. В какой-то момент я замечаю болезненность, проступающую в лице Влада и проворачиваю маневр с переменой мест слагаемых.

Да! Так лучше. И ему — его рана беспокоит его существенно меньше, и мне, потому что так… Так, пожалуй, откровеннее. Лично для меня. Как признание в том, что с этим мужчиной для меня границ просто нет.

«После» находит нас тяжело дышащими, измотанными до предела со сбитой, частично сорванной, частично — и порванной одеждой. Моя блузка висит на одной пуговице и липнет к влажной от пота коже. И снова надо идти в душ, но я все равно лежу рядом с мужем и никак не могу оторвать от него глаз. Будто мы ими срослись.

Он тянется ко мне пальцами, без спешки, будто боясь спугнуть. Я — прижимаюсь к его ладони и жмурюсь от удовольствия.

— Если хочешь знать, — Влад чуть улыбается, придвигаясь ближе ко мне, — я знал о твоем темном прошлом уже давно. Раскопал анкету с профиля на сайте эскорт-услуг. Потом — поймал твоего бывшего, и мы с ним… побеседовали. Мне было интересно. Ему… Навряд ли.

— Боже, — мои щеки начинают гореть от стыда, — и ты женился на мне… Зная?

— Цветочек, — Влад снисходительно покачивает головой, — если ты думаешь, что я принимаю подобные решения, не взвесив все за и против — ты еще наивнее, чем я о тебе думал. И это даже не плохо, должен же быть хоть один наивный человек в семье. Я долго смотрел на тебя. Наблюдал твои привычки. Размышлял на тему, готов ли я поступиться своей независимостью ради этого брака.

— Ты не был готов, — я припоминаю первые наши дни, — ты постоянно требовал, чтобы я помнила свое место. И прав ты мне отвел не больше чем чайнику.

— Ты ведь знаешь, в чем было дело, — тон Влада становится глуше, — в чем оно заключается и сейчас. Я схожу по тебе с ума. Не могу от тебя отказаться. И это самое эгоистичное, что я делаю, с учетом предстоящей мне операции. Я даже думаю, что, может, мне не стоит на неё идти. Пробуду с тобой столько, сколько смогу. Дам время нам хоть ненадолго. Позабочусь о том, чтобы после на тебя никто даже косо взглянуть не посмел.

— Нет, — я впиваюсь в его пальцы со всем отчаянием, — ты мне другое обещал! Влад!

— Обещал, да, — он признает это с сожалением и придвигается ко мне вплотную, склоняясь к волосам и щекоча мне щеку своим дыханием, — но у меня вероятность в тридцать процентов остаться парализованным овощем до конца жизни. Неужели тебе так хочется, чтобы наше с тобой время кончились быстро, Маргаритка?

— Да как ты смеешь! — я аж задыхаюсь от всколыхнувшегося негодования.

— Тридцать процентов — это много, Цветочек. Не говоря уже о том, что дрянь может оказаться злокачественной и тогда это все напрасно. Я могу даже не восстановиться после операции. Сдохну прямо там, в клинике. И у меня не будет даже нескольких месяцев с тобой.

— Сколько у меня было шансов на то, что ты выживешь после покушения?

— С учетом кевлара…

— Я не знала ни про какой кевлар, — от злости я даже перебиваю, что с Ветровым почти никогда не удается провернуть, — я сидела там в сарае и молилась за тебя, хотя знала, что при прямом попадании из пистолета шансы выжить почти нулевые. А сколько шансов было на то, что ты меня найдешь? Успеешь до того, как эти утырки возьмутся за меня вплотную? Еще меньше. Тут уже дело даже не в том, что я не знала. Просто так совпасть по времени… Я не знаю, как это у тебя получилось. Но после всего этого ты мне говоришь про шансы? У тебя семьдесят процентов зачать своего наследника тем способом, который для этого предусмотрела природа. Семьдесят процентов быть со мной не пару месяцев, а всю свою чертову жизнь. И ты…

Конечно же, эта свинья затыкает мне рот своим. Когда хоть он давал мне договорить до конца. И вот он — тот случай, когда я возмущена, кусаюсь, брыкаюсь, луплю его по плечам, а он только усиляет напор, будто надеясь языком пробить мое горло. И так, пока я не слабею от усталости и нехватки воздуха. Только после этого он дает мне пару глотков свободы. Нависает надо мной, любуется с выражением лица истинного триумфатора. А потом наклоняется ближе.

— Сегодня же куплю билет в Израиль. Отпишусь, как приеду в клинику. Теперь ты спокойна, Цветочек?

Боже…

Поверить не могу!

У меня получилось?

Так, может, получится не только это? Шальное ощущение собственной силы, значимости в его глазах кружит мне голову, и я решаюсь!

— А можно мне с тобой? Пожалуйста!

Эпилог № 1. После операции

— Маргарита, — его голос хриплый, взволнованный, будто у влюбленного первокурсника, который только-только набрался решимости позвать тебя погулять, — Маргаритка. Моя Маргаритка. Мы с тобой уже полгода вместе…

Боже, я помню эту секунду… Я тогда тонула в нем, трепыхалась, пыталась выплыть, удержаться на плаву, и не замечала абсолютно ничего. Даже двух операторов с камерами, что наворачивали вокруг нас круги, чтобы потом смонтировать это видео.

Впрочем, Ветров буквально с первого дня занимал все мое свободное внимание. Нужно будет ему намекнуть, что когда у нас с ним появится ребенок — ему все-таки стоит прекратить быть таким жадиной. Так, ладно, что-то я отвлеклась…

— И я понимаю, что подобные решения должны быть взвешенными и продуманными, возможно, куда больше и глубже, но у меня с самого первого момента, как я тебя увидел, с самого первого твоего собеседования, не было никаких сомнений, в том, что сегодняшний день произойдет.