Война (СИ) - Валериев Игорь. Страница 20

Между тем, гнездо криминала Владивостока чуть ли не каждый день будоражил обывателей крепости криминальными новостями. В её закоулках находили безвестные трупы или отрезанные головы, причём полиции показания никто не давал. Взамен закрытых властями «банковок» и домов терпимости тут же открывались новые. Арестованные китайцы, японцы, корейцы выкупались и даже подменялись на других прямо в кутузке.

А получить какую-то информацию было практически невозможно. За доносы мафия жестоко наказывала. Невинные на вид жесты вроде особым образом сложенных рук, фигур из пальцев, прикосновений к глазам или губам, почёсывания носа или уха на самом деле означали многое: опасность, ложное сообщение, даже приказ убить человека.

Регулярно проводившиеся облавы с участием воинских отрядов были практически безрезультатными. Как мне рассказал Радиевский, месяц назад, когда городовой обнаружил под сценой китайского театра четыре винтовки и двести патронов, китайцы угостили его лимонадом, и тот тут же умер. Виновных, как водится, не нашли.

Поэтому я и не был уверен, что Чжан ещё раз поможет. Но китайский авторитет дал наводку на «Отель Купера», где, по его словам, появилось несколько японцев с явно военной выправкой, как они ни пытались её скрыть.

Была разработана операция по захвату возможных диверсантов, в результаты которой я не верил и на пять процентов. Слишком много времени прошло с момента обнаружения мин в доке. Информация об этом уже ушла, да и планируемые действия ничем не отличались от обычной облавы на Миллионке. Если только сил было задействовано намного больше, чем обычно. Но я уже был знаком с её проходными дворами, подземельями и прочими скрытыми сюрпризами.

– О чём задумались, Тимофей Васильевич? – спросил меня полковник Савельев, видимо, уставший молчать.

– Бесполезная облава, Владимир Александрович. Надо быть полными дураками, чтобы остаться в гостинице после всех событий в доке. Боюсь, кто нам нужен, уже давно её покинули, а под раздачу попадут непричастные, – тихо ответил я, усмехаясь про себя.

Инструктаж, который провёл полковник Савельев перед началом операции, можно было близко интерпретировать как: «Убивайте всех, Господь распознает своих!». Кажется, во время Катарского крестового похода при взятии какой-то крепости и была сказана эта известная фраза. Утрирую, конечно, но командирам отрядов была отдана команда, действовать жёстко и подавлять любое сопротивление огнём.

Будто бы подтверждая мои слова, со стороны отеля раздались выстрелы. Причём можно было распознать хлёсткие выстрелы из винтовок и скороговорку револьверов и пистолетов.

Савельев попытался выйти из-за угла дома, где мы прятались, но я схватил его за руку и вернул на место. Надо сказать, сделал это вовремя, так как свист пуль раздался совсем рядом.

– Владимир Александрович, не надо геройствовать. Глупо погибнуть от пули какого-нибудь хунхуза или контрабандиста, подумавшего, что пришли по его душу, – мирно произнёс я, извиняясь за свои действия.

– Однако, Тимофей Васильевич, Вы настояли на участие в этой облаве, хотя все были против, – усмехнувшись, ответил полковник, покосившись на своих подчинённых.

– Хочется быть рядом с событиями. Чем чёрт не шутит, вдруг какая-нибудь крупная рыба попадётся. Я всё-таки и английским, и китайским владею. Немного знаю японский. Хотелось бы допросить по горячему.

Савельев расхохотался.

– Помню, помню, как Вы допрашивали покушавшихся на цесаревича. Они потом все пели соловьём, – полковник успокоился и внимательно посмотрел мне в глаза. – Всё-таки надеетесь, что кто-то попадётся?!

– Владимир Александрович, надежда умирает последней, а фортуна может и лицом повернуться…

Меня прервало отделение стрелков, которое пробежало по улице к отелю мимо нас, стреляя на ходу. Ружейная пальба усиливалась.

Я вырвался из воспоминаний и облегчённо вздохнул. Качка значительно уменьшилась, и мой желудок начал успокаиваться.

«Да, битва за „Отель Купера“ вышла кровавой. Как я и предполагал, нужных нам диверсантов там не оказалось, но зато проходил совет каких-то шишек японского криминалитета с охраной, – я мысленно зло усмехнулся. – В общем, Чжан развёл меня как мальчишку. Нашими руками избавился от конкурентов».

Солдаты и бойцы охотничьей команды Арсеньева, исполняя приказ, ответили огнём на любое сопротивление. Бой вышел славный. С нашей стороны пять погибших и двенадцать раненых. Со стороны японского криминала десять трупов и более двадцати раненых. Плюс к этому ещё с десяток убитых и почти тридцать человек пострадавших непричастных.

Среди наших раненых оказался и поручик Арсеньев. Пуля из японского револьвера типа-26 пробила ему левое лёгкое рядом с сердцем. Врачи во Владивостокском госпитале гарантировали, что через полгода тот вернётся в строй, но мрачный осадок на душе у меня остался. Всё-таки это я виноват из-за своей доверчивости в его ране, а также в смерти и ранении остальных бойцов. А эта сволочь Чжан растворился на просторах, точнее, в трущобах Миллионки.

«Я его ещё найду, – мстительно пронеслось у меня в голове, а потом будто обухом по голове ударило. – Чёрт! Владимир Клавдиевич Арсеньев! Так это же автор „Дерсу Узала“! То-то меня постоянно мучила мысль, что я его откуда-то знаю. Млять! А он теперь это напишет?!»

Совершенно расстроенный я собрал со стола бумаги и, достав чемодан, положил их в специальный отдел. Посмотрел на уложенную форму и оружие, закрыл крышку и вернул его на место.

На пароходе я путешествовал в партикулярном платье с документами на имя французского гражданина Пьера Ришара. Ну, прикололся я так, когда мне делали документы для этой поездки. Правда, то, что меня провожала на борт делегация из коменданта крепости, начальника порта и полковника Савельева, да ещё и с их свитами, делали эту маскировку смешной. Но… Как их превосходительств и главного жандарма пошлёшь подальше?! Итак, дел во Владивостоке натворил. Хорошо, что успел отбыть до того, как туда приехал Гродеков. Часа на два разминулись.

«Ладно, завтра буду в Мозампо, и будем решать основную задачу, – подумал я, укладываясь на койку. – Если качка успокоится окончательно, надо будет сходить чего-нибудь перекусить».

Это была последняя мысль, после которой я провалился в сон.

Глава 6. Мозампо

Я вышел на спокойную палубу парохода и окинул взглядом бухту Мозампо, которая вместе с островом Каргодо [3] могла бы стать наилучшей базой российского флота.

В бухтах острова Каргодо могли бы укрыться флоты всего мира, а его географическое положение было необыкновенно выгодное. С устройством «орлиного гнезда» на Каргодо внезапная высадка японцев в Корее стала бы немыслимой. А военно-морская база нависла бы над японскими портами Такесики и Сасебо, которые сейчас запирают входы в Корейский пролив, и стала бы связующим звеном между Владивостоком и Порт-Артуром.

База в Мозампо, с которой можно было одновременно контролировать Японское и Корейское моря, сделала бы Россию истинной владычицей восточных морей.

Корабль уверенно идёт по спокойному морю и перед моими глазами предстаёт картина рейда Сильвия, на котором стоит много гражданских судов, включая и необходимую мне шхуну, а за ним проход к порту Мозампо.

Об этом рейде вице-адмирал Скрыдлов, сменивший на посту начальника Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Дубасова, как и его предшественник писал в январе одна тысяча девятьсот первого года в Морское ведомство, восхваляя все достоинства этой якорной стоянки: удобна по расположению от порта Мозампа, представляет собой защищенный от всех ветров обширнейший бассейн с ровной глубиной и отличным грунтом.

Наша немаленькая эскадра тогда расположилась на рейде настолько свободно, что осуществила стрельбы из стволов и минами на якоре, не стесняясь соседства с другими судами.

Этими действиями Николай Илларионович пытался надавить на Сеул и Токио по вопросу выделения нам земли в порту Мозампо. История тогда получалась несколько запутанной, да и грязноватой в политическом смысле.