Зимняя коллекция детектива - Устинова Татьяна. Страница 11

– Как же неудачный? – Игорь сделал приглашающий жест и посторонился, пропуская ее. – Наоборот, удачный! Могли замерзнуть и не замерзли!.. Повезло.

– Наш командир в ручей провалился, лыжу сломал, – тут Марина вспомнила про Володю.

Господи, как она могла забыть, она же врач!.. У нее на руках пострадавший, а она спит, ест, ведет никчемные разговоры!

– Где Володя?

– Спит Володя, – ответил Кузьмич.

– Не может быть, у него сильно травмирована нога. С такой болью…

– Нету у него никакого боли, – сказал Кузьмич, морщась от дыма. – Мы ж с Марком его вчера кололи! Он и спит.

– Да, но действие препарата должно закончиться…

– Как закончится, так он встанет.

– Можно? – спросила Алла и вытащила из короба щепку. Ей очень хотелось тоже топить самовар.

– Ну, подложите. Он сейчас закипит.

– А Марк где? – поинтересовался очкастый Игорь.

– Где ему быть! На трассе. Как ветер улегся, так и ушел.

– Мне бы поговорить с ним, – став озабоченным, сказал Игорь. – И с тобой тоже. Я за этим и прилетел.

– Да ясное дело, что не на нас любоваться!.. Вернется, поговорим. Он сегодня часа на два. Вчера не добрал! Хотя с этими гавриками ухандокался. Вы чего желаете – чай, кофе?

– Кофе, – ответила Марина, обидевшись на то, что Марк вчера с ними «ухандокался».

– Чай, – сказала Алла, решив, что чай у них наверняка таежный, вкусный.

Еще один человек в унтах и распахнутом летном реглане возник в кухне. Он вволок громоздкие рюкзаки – в каждой руке по одному, желтый и красный.

– Здравия желаю, – сказал человек. – Игорь Ильич, добро куда девать?

– Давай сюда.

Человек опустил рюкзаки на пол, в них что-то грохнуло, как будто они были нагружены камнями.

– Антон, – представился человек в реглане и посмотрел на Аллу без всякого интереса, а на Марину с некоторым намеком на интерес.

– Это наш летчик-вертолетчик, – подхватил Игорь. – Между прочим, отличный пилот! Рекомендую. Если кому-нибудь понадобится куда-нибудь полететь по срочному или секретному делу, обращайтесь только к нему! Не подведет.

Алле Ивановне почудилась в этой рекомендации какая-то фальшь, неправда, как будто очкастый Игорь за что-то был недоволен своим пилотом и давал ему понять, что недоволен.

Летчик-вертолетчик скинул реглан на ближайший стул и стал развязывать рюкзаки. Кузьмич взглянул и опять уставился на самовар:

– Чего ты натащил опять, Игорь?..

– Гостинцы! Я же в гости летел.

По одной Антон вытаскивал из желтого рюкзака высокие бутылки и составлял на край стола. Кузьмич заваривал чай, гремел посудой. Марина смотрела в окно, а Алла на «гостинцы».

Бутылок получилось что-то много, дальше начались банки и пакеты, тугие свертки и длинные палки, упакованные в холстину. Из красного рюкзака явились апельсины в сетке, белый виноград в коричневой бумаге, красные крепкие яблоки россыпью – Алла сглотнула, так захотелось яблока! – а потом опять пошли какие-то свертки.

Подошел Игорь, развернул холстинную палку и трепетно понюхал.

– Салями, – сообщил он с благоговением. – Из Милана привез! Собственноручно выбирал! Все для вас, ничего не жалко!

– Это мы знаем, – сказал Кузьмич, и опять Алле почудилось что-то такое, неискренность или ирония. – Пропали бы без тебя, как пить дать.

…Какие они тут проворачивают дела, на кордоне «полста-три»? Что это за человек на вертолете, у которого ловкий и оборотистый пилот? Почему ему «ничего не жалко» для «лесных людей», обитателей ковчега? Куда ушел Марк, на какую трассу?.. Что тут может быть за трасса посреди тайги, снегов и сопок? Нефтепровод? Газопровод «Северный поток»?..

– Пустите.

Фигура по имени Зоя Петровна ловко отстранила Кузьмича от плиты, и дальше все стало происходить само собой – из воздуха появились тарелки, чашки, салфетки, затрещали дрова, загорелся огонь, запахло вкусной едой.

Игорь вовсю ухаживал за Мариной.

– А давайте сыру и салями?.. Ну что, яичницу с салом? И шоколаду! Я привез бельгийский шоколад. Антон, где шоколад?.. Как же вы оказались в тайге? Вы экстремалка?

– Я врач.

– Какая прекрасная, прекрасная профессия! Самая благородная на земле! А вы какой врач? Детский?

– Я кардиолог.

– Кузьмич, ты слышал? Эта прекрасная девушка кардиолог!

– Я слышал.

– А вы лечите все сердечные болезни или только некоторые?

Марина, которая терпеть не могла, когда незнакомые мужики выделывают вокруг нее пассы и строят всякие куры, отвечала довольно холодно, что нынче можно вылечить любую сердечную болезнь, главное – не упустить время.

– А если время уже упущено, Мариночка? Как же я узнаю? Вдруг мое сердце надорвано? Может быть, вы посчитаете мне пульс? Он наверняка зашкаливает! Как это называется, когда пульс зашкаливает?

– Тахикардия.

Марина поднялась, подошла к окну и сделала неприступную спину. Игорь подмигнул Антону, который складывал пустые, как будто сдувшиеся рюкзаки, и тоже пристроился глядеть в окно. Очки у него сверкали весело.

– Как вам мой вертолет? Отличная машина! Начинали-то мы все на «Робинсонах», они как родные. Ну, как «Жигули». Я на «Жигулях» ездить учился. Вот времечко было, а, Кузьмич?..

– Я на грузовике учился. В армии «Жигулей» не выдавали.

– И устойчивый, и надежный! Нам ветер не ветер и снег не снег! Потому что Антон дело знает лучше всех.

– Красивый вертолет, – подала голос Алла Ивановна, потому что Марина все молчала. – Как он называется?

– «Еврокоптер». А начинали все на «Робинсонах», помнишь, Антон? Этот как «Жигули»!

Зоя Петровна взволокла на стол объемистый расписной чайник.

– Хлеба зачем натащили? У нас свой, печеный.

– Сыр и салями, Зоя Петровна, полагается есть с французским багетом!

– Вам видней.

– Можно мне яблоко? – не выдержала Алла. – Одно.

Кузьмич взял яблоко, ополоснул из ковшика и протянул, холодное и увесистое. Алла некоторое время любовалась яблоком – с красного бока ей на штаны накапали студеные капли.

– Яичня, – объявила Зоя Петровна, и перед носом у Аллы появилась тарелка.

…Наплевать. На все наплевать. На правила хорошего тона, необходимость делать «неприступную спину» и не менее неприступное лицо, на вопросы, которые ее мучают и их все больше, а ответов пока никаких, на незнакомых людей, которые кажутся знакомыми, и на их непонятные разговоры. Яичница с ломтем черного «печеного» каравая важнее. Нет на свете ничего важнее яичницы, вот что.

Алла щедро посолила ржаной ломоть, вздохнула и стала есть яичницу с салом, заедая хлебом – именно есть, а не завтракать и не угощаться. Время от времени она длинно вздыхала, переводила дух и прикрывала глаза.

Павел – который Кузьмич – сидел напротив, прихлебывал из кружки чай и посматривал на нее с интересом зоолога, изучающего рацион лемуров, отряд «приматы», подотряд «мокроносые обезьяны».

Ну и наплевать, наплевать на все!..

Марина так и стояла у окна, только теперь рядом с ней изо всех сил старались оба, и Игорь, и пилот Антон.

Это они еще Женьку не видели. Все впереди.

– Иностранная колбаса, – проинформировала Зоя Петровна собравшихся, и на столе появилась широкая и гладкая доска, на которой – Алла проглотила яичницу и еще раз взглянула – все было идеально и в полном соответствии с правилами. Прозрачные ломтики салями, наломанный руками багет, треугольники сыра, веточка белого винограда и горстка грецких орехов.

…Кто эти люди среди тайги?! Что тут такое делается?!

– Это вы ножом так нарезали? – спросила Алла про салями.

Зоя Петровна ответом ее не удостоила, очевидно ввиду крайней глупости вопроса.

Хоровод и ритуальные танцы от окна переместились к столу. Марина села, и кавалеры пристроились по обе стороны от нее. Игорь пользовался некоторым преимуществом, как начальник, но и пилот Антон не зевал.

– Марина, а вы где практикуете?

– Я не практикую, я работаю. В Бакулевском центре.

– Ничего себе! Такая молодая и уже в таком месте работаете! Туда не всех берут, только самых лучших.