Картонный воин - Ильин Андрей. Страница 73
Командир был недоволен — по нему, было бы лучше пристрелить их прямо сейчас, чтобы не иметь лишней головной боли. Но приказы не обсуждаются.
К генералу Трофимову и майору Проскурину подскочили бойцы в масках, довольно бесцеремонно загнули им руки и застегнули на запястьях наручники.
— Дочищай территорию и собирай всех наших, — сказал командир. — Через десять минут уходим...
Генерал Трофимов и майор Проскурин облегченно вздохнули.
Слава богу!..
Конечно, это было еще не спасение, конечно, их могли шлепнуть и час, и два часа спустя или в более спокойной обстановке завтра, но главное, что не теперь!.. Главное, что пока они остались живы. А там — посмотрим!..
Потому что это еще не конец, вряд ли это конец... Не исключено, что это только начало...
Послесловие
Иван Иванович сидел в шкафу. Сидел уже в который раз...
Иван Иванович сидел в шкафу, потому что боялся. На этот раз его страхи не были напрасны, на этот раз ему было чего бояться — совсем близко от него, буквально в двух десятках шагов, шел бой.
Кто-то на кого-то нападал, а кто-то отбивался. И все были этим процессом так увлечены, что никому из них до Иванова не было никакого дела.
Но даже если бы было дело, кто бы его в этом шкафу стал искать? Никто бы не стал! Потому что во время боя никакой здравомыслящий боец не станет забираться в шкаф, равно как в другие узости, откуда нельзя быстро выбраться, где невозможно укрыться от пуль и осколков и затруднительно сопротивляться! В шкафах прячутся только дети, которые прячутся там от своих воображаемых страхов. Настоящие бойцы в случае опасности прорываются в поле, где путь открыт в четыре стороны, где каждый камень, каждая ложбинка, каждое деревце обещают защиту и маскировку, где можно уйти, отбиться, оторваться, раствориться в первом встретившемся на пути лесу.
Поэтому никто из обороняющихся в шкафы не полез.
И никто из наступающих там никого не искал.
Бой шел в коридорах и на лестницах, которые вели к спасению.
Бах.
Бах!
Бу-бух!..
Где-то совсем недалеко стучали частые выстрелы и изредка рвались ручные гранаты. От каждого выстрела и взрыва сидящий в шкафу Иванов сильно вздрагивал и говорил “мама”.
Бах!
— Мама! Ба-бах!
— Мамочка! Та-та-та-та...
— Мамочка моя!
Выстрелы становились реже и постепенно удалялись.
Наверное, кто-то кого-то победил. Или и те и другие побежали воевать в другое более удобное место, где наконец смогут поубивать друг друга.
Иванов не болел ни за тех, ни за других — он боялся что тех, что этих. Он был вне игры. Он бы век из этого шкафа не вылезал!
И не вылезал!
Час...
Два...
Три...
— Он сидел в шкафу и тихо ненавидел этот свой шкаф. Все его несчастья происходили от шкафов. От того первого в квартире любовницы — до этого последнего. Он сиживал в разных шкафах — стареньких, пахнущих лежалым бельем и нафталином, в дорогущих импортных, сделанных из красного дерева, в шкафах со всеми удобствами — с креслом, биотуалетом, холодильником, баром и телевизором, в шкафах дальнего следования, которые переезжали из города в город и из страны в страну, наконец сиживал в трансатлантических шкафах, которые переплывали моря и океаны...
На своем веку он узнал много шкафов... Причем изнутри. Но все их — большие и маленькие, хорошие и плохие — ненавидел одинаково сильно!..
Будь прокляты эти предназначенные для хранения одежды сооружения. Которые в его случае используются для хранения людей. Для его хранения!..
Иванов сидел в шкафу среди чужих вещей, как забытая кем-то вещь. А может, не забытая, может, просто положенная. До времени. До времени Икс...
Ведь на то и шкафы, чтобы их периодически перерывали и перетряхивали хозяева, вдруг находя потерянные в прошлом году и столь необходимые в этом башмаки. Так это всего лишь башмаки, а здесь целый Иванов! Который всем нужен, без которого уже непонятно как можно прожить...
Так что не отсидеться Иванову среди чужих плащей, юбок и нафталина. Пусть даже и не надеется! Стране нужны герои. Хоть такие плохонькие, хоть даже из шкафа.
Зачем нужны?
Затем... что нужны! Хотя бы затем, что жить без героев на этом свете было бы очень скучно!..