Девушка и Ворон (СИ) - Кравцова Марина Валерьевна. Страница 6

— Лешие? — с жаром спросила Лиза. — Откуда они? За что на нас напали?

— Лешие — дикие создания, напакостить могут из-за дурного озорства, но на человека сами нападать не станут, они ведомые. Ими чужая воля управляет, и воля эта — человеческая, свободная. Мы таких лесовиками называем, что лесной народ из дремучих чащ, а порой из Запределья вызывают и подстрекают на злые дела.

— И кто же это? — тихо спросила Лиза. — Именно этих кто на нас натравил?

— Женщина… Дарья-лесовичка, жена Шатуна. Ах, долго рассказывать, а времени мало. Дарья и Шатун, он же разбойник Степан Сенцов, каторга по ним плачет… Промышляют они вот так, исполняют чужие заказы. Шатун же еще из проклятых — оборотней поневоле. Обычно подобное сами на себя большими грехами накликают.

— А бывают и другие оборотни?

— Бывают. Один перед вами, Елизавета Алексеевна. Сказку знаете? На море-океане, на острове Буяне, на семи дубах свил гнездо-дворец Царь-Ворон, Ветров внук. А над Русью летает сын его, Ворон Воронович, похититель девиц прекрасных. Так вот — он мой дед.

— Быть не может! — воскликнула Лиза. — Так вы… Постойте, ворон-оборотень?.. Это вы перед моим окном все летали?

— Простите меня. Но я и еще много где летаю. И оттого знаю немало. А потому прошу вас — остерегайтесь графини Зинаиды Загорской, а еще — великой княгини Веры Павловны, и корня ваших бед — малахитового перстня, в котором заключены прельстительные чары. Я вам всех ваших семейных тайн раскрывать не вправе, только одно скажу — бабушка ваша непростая, прабабка — и подавно. Дед мой, коему сотни лет, прекрасно знал обеих. Перстень снимите и спрячьте. И уезжайте из Москвы. Мой вам совет — уезжайте как можно скорее. И знайте — если что, я вас не оставлю.

— Почему? — простодушно спросила Лиза.

Воронов усмехнулся.

— Так… каприз.

Вернулись Лиза и Федор на прежнее место в Лебяжью рощу в ту минуту, когда Алексей Никитич, пришедший в себя, тревожно озирался по сторонам, утирая носовым платком кровь с лица. Он вздрогнул, неожиданно увидев дочь, выходящую из-за дерева. Воронов остановился у большой березы, опершись на ствол и не приближался.

— Лиза! — воскликнул Алексей Никитич. — Подожди, милая… в голове все никак не прояснится.

— Отец, с вами все хорошо? Кровь? Вы с лешими дрались?

— Да, — Измайлов помрачнел. — Что-то в этом роде… Где ты была?

Отец и дочь замолчали, встревоженно глядя друг на друга. Алексей Никитич ни за что не хотел рассказать Лизе о произошедшем с ним страшном изменении, она же желала сохранить в тайне от всех краткое путешествие в дивный мир волшебства.

Федор с грустной усмешкой смотрел на это. Самые родные люди, никого у них нет, кроме друг друга, а поди ж ты… Он знал, что произошло с Измайловым. В тот миг, когда, накрывая Лизу крылом, он мысленно произносил заклинение перемещения, потому что не видел другого способа защитить ее, он почувствовал исходящую от Алексея такую знакомую магию… А какой облик тот примет, нетрудно было догадаться, зная, кем была его мать. Хорош сюрприз для чопорного и всегда правильного Измайлова, пропади они пропадом все с их этикетом и благонравием. Лиза должна знать. Но только отец ей не скажет. А он, Воронов, не имеет права влезать в их отношения. Его размышления были прерваны вопросом:

— Вы опять здесь, Воронов?

— Где ж мне быть?

— Вездесущий вы, что ли?

— Нет, просто следую за своим интересом.

— Не поделитесь ли секретом, в чем он заключается?

— Увы, не поделюсь.

— Уж не вы ли, — раздраженно спросил Алексей Никитич, — стоите за всеми эти странностями?

Воронов ответил горделиво:

— Нет.

Развернулся и пошел прочь.

— Ах, — покачала головой Лиза, — напрасно вы, папа, так суровы к господину Воронову.

— Так ты уже и познакомиться с ним успела?! — вспыхнул Измайлов. И тут же осадил себя — на душе было препаршиво, так не срываться же на любимую дочку.

— Права ты, Лиза, — печально сказал он, остывая. — Нечего нам больше с тобой делать в Москве. Завтра же в Яблоньки уедем.

Лиза кивнула. Но сейчас ей в родную деревню почему-то хотелось куда меньше, чем еще какой-то час назад…

Глава 7. Сделка

— Все понятно, — сказала графиня Зинаида Сергеевна. — Все придется делать самой.

— Так я ж все как вы повелели… — оправдывался Петр Матвеевич Чалый, высокий, дородный мужчина средних лет, уже начинающий лысеть, что приводило его в большое огорчение. Мелкий помещик, прокутивший в юности все свое небольшое состояние, он пробивался тем, что оказывал важным господам разные сомнительные услуги, пока Зинаида Загорская не оценила по достоинству его изворотливость и исполнительность и не назначила своим поверенным во многих тайных делах.

— Ты кому дело-то поручил?

— Шатуну и Лесовичке, ваше сиятельство. Никогда у них прежде промашки не было.

— Что случилось на этот раз?

— Да тут, изволите видеть…

Он наклонился к Зинаиде Сергеевне, которая сидела в бархатном кресле своей гостиной, рассеянно поигрывая веером, и что-то прошептал ей в ухо.

— Дракон? — изумилась Зина. — Ты уверен?

— Шатун сам видел.

— Милое дело…

— А еще, ваше сиятельство, Черный Ворон все время рядом крутился.

— А вот это совсем неприятно, — Зинаида нервно сложила веер. — Что Федору в этой семейке? Или досадить мне хочет? Ладно… Чары, колдовство… уж как-нибудь без магии обойдусь. Вот что, Петр Матвеевич. Разузнай-ка побольше о том франтике, что метит в женихи Измайловой. Как ты говоришь, его имя?

— Михаил Платонович Сокольский.

— Вот-вот. И начинай скупать его векселя. Чем скорее обернешься — тем лучше. Когда в деле замешаны деньги — это посильнее любой магии будет…

Очень скоро в этой же гостиной Зинаида Сергеевна принимала Мишу Сокольского. Все складывалось как нельзя лучше — Зина видела, что юноша очарован ею с первых же минут знакомства.

— Светские беседы вести и томить вас неведением я не стану, — говорила графиня Загорская. — У вас, Михаил Платонович, набралось пятнадцать тысяч долга. Что намерены делать, позвольте полюбопытствовать?

Миша был сам не свой, впору стреляться. Старый долг, уже и тогда немаленький, значительно умножился после того, как Лиза уехала из Москвы, так и не дав согласия на брак с ним, а он с досады пустился во все тяжкие.

— Ставлю вас в известность, что все ваши векселя и долговые расписки выкуплены мною, и я собираюсь в самом ближайшем будущем предъявить их ко взысканию.

Миша поднял на графиню невинные голубые глаза, полные недоумении и обиды.

— За что вы ненавидите меня, Зинаида Сергеевна? Мы же с вами едва только познакомились.

— Ненавижу вас? — Зина пожала плечами. — С чего бы? Просто держу в руках, вот и все.

— Я должен что-то сделать? — догадался Сокольский.

— Ну наконец-то… — графиня засмеялась. — Всего лишь удовлетворить живейшее желание вашего сердца — жениться на госпоже Измайловой.

— Жениться на Лизе? — изумился Миша. — Но, ваше сиятельство, вам-то что до… Ах! Кажется, понимаю.

— Вы понимаете, — сдержанно отозвалась Зинаида. Все ее знакомые понимали. Шепотом передавали друг другу, как обезумевший князь Александр собрался бросить все и мчаться в Яблоньки, с каким трудом уговорила его мать остаться в Москве, напирая на долг чести, на срочные дела. Но тот все равно упорствует… Нет, Зина не намерена была это терпеть.

— Итак, в тот день, когда Елизавета Измайлова станет госпожой Сокольской, все ваши долговые обязательства будут уничтожены, Михаил Платонович.

— Но как же я… Лиза ведь не согласна.

— А вот это уже не моя забота, — Зинаида чуть усмехнулась, заметив, что Миша невольно засматривается на ее красивую шею, изысканно облегаемую золотым ожерельем с топазами. — Мне ли учить мужчину, как разрешать любовные затруднения… Постарайтесь, сударь. Да не медлите. А ежели соберетесь действовать решительно, вам в том может помочь мой поверенный, он порекомендует верных людей. Но учтите — ждать бесконечно я не намерена.