Ярость и пули (ЛП) - Мади Скайла. Страница 18

— Ты был избит и сброшен с крыльца, — подчеркиваю я.

Он отрицательно качает головой.

— Это совсем другое. Я почувствовал это, как только взглянул на нее. Было странное ощущение пульсации на моих губах. Парень... тот, который сказал ей игнорировать меня... он твой родственник?

Я киваю.

— Его боль связана с ее болью... Я почувствовал смущение... и удовольствие.

Я вздрагиваю. Удовольствие? Но это не совсем так. Это не может быть правдой.

— Теперь я знаю, что ты несешь херню, старик.

Джоэл никогда бы не предал меня таким образом — и Эмили тоже. Кроме того, удовольствие не обязательно означает сексуальное. Я получаю удовольствие, когда позволяю себе съесть славную порцию шоколадного мусса после недели дисциплинированного питания. Однако беспокойство поселяется в моем животе, пока внутри прорастает семя ревности. Одна только мысль о том, что они вместе, сводит меня с ума.

Старик пожимает своими тонкими плечами, его дыхание прерывается, пока он говорит:

— Верь во что хочешь. Я знаю, что почувствовал.

— Это все? Ты почувствовал боль в животе, когда посмотрел на девушку, и теперь думаешь, что знаешь ее будущее? Вот для тебя экстренное сообщение: я тоже ощущаю что-то странное, когда смотрю на нее. Она хорошенькая. Это биология.

Побитый старикан качает головой.

— Конечно, она хорошенькая, но я не об этом говорю. — Он делает паузу, чтобы отдышаться. — Блядь, мне больно говорить. С этого момента ее жизнь пойдет только под откос.

— Что насчет меня? — спрашиваю я, полный решимости разоблачить его. — Что ты чувствуешь, когда смотришь на меня?

— Теперь ты веришь? Забавно, как это работает. — Он кашляет и стонет, отчего из пореза на его брови течет свежая кровь. — Сказал же тебе. Я не чувствую вибрации от каждого. Я ничего не ощущаю, когда смотрю на тебя.

Что ж, разве это не чертовски удобно?

Я смеюсь.

— Ты просто бухой.

— Может быть и так, но скажи мне, если что-нибудь из перечисленного напомнит тебе кое о чем. Пули, цепи и черепа. Эти три случайных предмета всплыли у меня в голове из ниоткуда, когда я посмотрел на твою маленькую леди.

Мое сердце застревает где-то в горле. Это просто невозможно. Ни в коем случае.

— Ты чокнутый. — Я поворачиваюсь и ухожу, просто сваливая от него.

Он смеется — нет — он ржет. Громко, словно эхо вокруг меня.

— Ты не думаешь, что я охереть как знаю это? Не думаешь, что я прав?!

Он несет какую-то хрень. Чертов псих, который вылакал слишком много пива. Я не верю ни единому его слову. Да и зачем мне это? Его мозг давным-давно утонул в солодовом ячмене и дрожжах.

Но с другой стороны... если я не верю ему, почему мое сердце стучит в ушах так громко и противно, как большой барабан? Холодная капля пота падает с волос и скатывается по затылку. И почему я нервничаю? Это просто невозможно.

Я качаю головой. Пьяница. Вот кто он. Я уверен, что чувство удовольствия, которое он ощутил, когда посмотрел на Эмили, было не что иное как извращенное подергивание собственного члена, — и на Джоэла, кстати, тоже. Возможно, его половой орган дергается в обоих направлениях. В этом есть смысл. В любом случае, я не знаю, почему так долго развлекал его. Он только и делает, что отвлекает меня от моей ночи и вторгается в мои мысли. Последнее, что мне нужно — это чтобы какой-то сумасшедший старик вбивал мне в голову какой-то бред. Мне не надо отвлекаться. Не этой ночью.

Гравий хрустит под ногами, и вскоре этот звук заглушает вой сирен. Темнота вокруг меня вспыхивает красными и синими огнями.

По крайней мере, сегодня я сделал одно благое дело.

Когда вхожу на главную парковку, накачанный мужик на «Харли-Дэвидсоне» проносится мимо меня, наплевав на то, что из-под шин вылетают камни и рикошетят на чужие байки и тачки. (Примеч.: Harley Davidson — американский производитель мотоциклов). Да и какое ему до этого дело? Не он же заплатил хотя бы за один из них.

Придурок.

Я останавливаюсь, когда подхожу к ступенькам «Пещеры», внезапно отягощенный напряжением, поскольку оно, словно тяжелое ведро бетона, давит на мои плечи. Я смотрю на дверь. Даже не хочу туда заходить. Я устал... истощен.

Может, парни чувствуют то же самое. Может быть, они тоже хотят вернуться домой.

Заставляя себя подняться по ступенькам, я добираюсь до дверей и распахиваю их. Рок-музыка смешивается со смехом и звоном стаканов. Я стою неподвижно, удивляясь тому, как этому паршивому небольшому заведению удается удерживать внутри такое количество звуков. Шагнув внутрь, я оглядываю помещение, позволяя двойным дверям захлопнуться за собой.

В баре Джоэл не дает Эмили скучать и, судя по выражению их лиц, они увлечены беззаботной беседой — без сомнения, неловкими историями о моем детстве. В углу бара сидит трезвый Хасс, мрачно уставившись в свой стакан воды. В другом конце комнаты Тэд, склонившись над высоким столом, небрежно положив ногу на табурет, флиртует с миниатюрной блондинкой. Я тут же замечаю у нее татуировку вороны на шее. На ней она выглядит странно. Сколько ей вообще лет? У нее кукольное лицо — большие глаза, маленький заостренный носик и подходящие фальшивые жесткие волосы. Если бы я угадывал ее возраст, то дал бы ей шестнадцать, она точно не дотягивает до восемнадцати. К несчастью для него, Тэд никогда не был хорош в установлении возраста, прежде чем вступить в контакт с женщиной. Дважды я спасал его от перепиха с несовершеннолетними девчонками. Я не могу винить его за это. В наши дни становится все труднее определить возраст женщины.

Я снова смотрю на татуировку вороны на шее девчонки.

Ворона.

Черт.

Об этой девчонке говорил старик? Та, из-за которой его избили и выгнали? И, конечно же, Тэда естественно потянуло к ней. Он всегда гоняется за женщинами, которые доставляют ему больше всего проблем. Его последняя девушка была алкоголичкой. Однажды, пока он спал, она побила его светодиодной трубкой, потому что он не поменял наполнитель для кошачьего туалета, как обещал.

Я тру холодными ладонями горящее лицо. Хоть бы раз, хоть раз мне бы хотелось расслабиться, а не нянчиться с кучкой взрослых мужиков. К сожалению, Тэд здесь из-за меня, так что моя обязанность — присматривать за ним. Если я предотвращу избиение Тэда отцом этой девчонки, то потом мне не придется надирать кому-то задницу.

Я направляюсь к Тэду, уворачиваясь от мужчин в кожанках и женщин в нижнем белье, пока те снуют туда-сюда к бару, мельтеша, словно рыба в пруду.

— Тэд. Я должен сказать…

БАМ!

Я замираю, когда крошечные кусочки с потолка осыпаются вокруг меня, покрывая мой черный свитер белой пылью. Я резко поворачиваю голову в сторону Эмили. Она уже встала со стула. Сжимает его руками, костяшки пальцев побелели от напряжения. Грудь вздымается, широко распахнутые глаза смотрят на меня. Вот тогда-то я и чувствую, как холодное дуло оружия крепко упирается мне в затылок. Я мгновенно реагирую, руководствуясь инстинктом, а не разумом. Уклоняясь, ныряю под пушку, хватаю ствол и выкручиваю его из руки. Нападавший хрюкает, когда я подворачиваюсь под его руку и бью его прямо в лицо. Он падает на колени, а я прижимаю пистолет к его голове. Вокруг себя я слышу щелчки большого количества пушек, и мой палец дергается на спусковом крючке.

— Джай! Остановись! — кричит Джоэл, его голос едва проникает сквозь звук бурлящей крови в моих ушах.

Тяжело дыша, я оглядываю помещение. Я вижу ствол за стволом — готовые к стрельбе пушки, направленные на меня.

На Эмили.

На брата.

На моих друзей.

Я смотрю на Джоэла. Его темные брови нахмурены, а руки подняты ладонями вверх. Какого хера он сдается?

— Ты, должно быть, разыгрываешь меня. Думаешь, что можешь просто нарисоваться здесь, сидеть в моем баре, на моих стульях и пить мое пиво?

Мой палец снова дергается на спусковом крючке, когда грохочущий голос эхом разносится по всему бару. Проходят секунды, которые кажутся вечностью, прежде чем я узнаю этот голос. При личной встрече он выглядит еще более угрожающе, чем на фотографиях из его дела. Короткая стрижка. Темные, подобно смоле радужки глаз, и шрам, пересекающий губы. Наконец-то, я лично встречаюсь с известным Каином «Джокером» Питерсоном, президентом Мотоклуба «Испорченные Сыновья».