Цап-царап, или Оборотни для Маши (СИ) - Смит Джейн. Страница 43
Но кроме меня некому. Савве нужно остаться в больнице, тут Яр, он в случае, чего, сумеет что-то сделать, я с их природой не знакома.
Смотрю на кровать, на Яра.
Ведь он меня собой заслонил.
И я тоже все сделаю. Сама из шкурки вылезу, если потребуется.
- Да, - выдыхаю, соглашаясь, и кратко впечатываюсь в губы Саввы. Вырываюсь, трогаю теплую пятнистую лапу на кровати.
- Скоро увидимся, - говорю шепотом.
Все у нас получится.
Отбрасываю волосы за спину, иду к двери, смотрю на свои красные руки и нарядное платье.
Год назад я в нём праздновала выпускной. И знала, что утром мы с одноклассниками пойдем встречать рассвет.
А сейчас неизвестно.
Чем эта ночь кончится.
Глава 66
Темно, ветер прохладный, я топчусь на улице уже полчаса. Смотрю на окна офисного здания - если не ошиблась, то это студия, где кастинги проводят.
Так было написано в интернете.
В некоторых окнах горит свет - значит, люди и ночью работают.
А мне не открывают.
В очередной раз давлю на звонок.
Экран видеофона не загорается, охранника, кажется, на месте нет.
Может, он на позднем ужине?
А у меня нет больше времени. Представляю палату и больничную койку.
И всхлипываю.
Наклоняюсь к клумбе, разбитой под окнами. И выуживаю из земли увесистый кирпич, ограждающий цветник.
Взвешиваю его в руке, примеряюсь к окну первого этажа.
От возбуждения пальцы липкие. Я же не попаду, промахнусь, нервы, как тонкие струны, полопаются.
Но больше ничего придумать не могу.
Вынесу стекло. И ко мне либо выйдут, либо я сама залезу. Это вопрос жизни и смерти, без преувеличения.
Замахиваюсь.
И швыряю кирпич.
Стекло сыпится в стороны с оглушительным звоном, я закрываю руками голову и отшатываюсь от острого града.
И в этом звоне вдруг различаю скрип шин по асфальту.
Пугливо оглядываюсь, щурюсь на дорогу, на пятачок перед студией.
И холодею, заметив два черных внедорожника, один за другим сворачивающих ко мне.
Догнали!
Мы не успели.
Не раздумывая больше, ломая кусты, несусь к разбитому окну. Режу ладони, пока цепляюсь за карниз и подтягиваюсь, ботинками мараю белую стену и лезу в помещение.
- Маша, - летит мне в спину знакомый голос, полный усталости, в нем отчётливо слышится предупреждение, и я замираю, животом лежу на подоконнике.
Думаю всего миг, и проталкиваюсь в комнату. Неловко плюхаюсь на пол, на осколки, и ойкаю, острые углы впиваются в кожу.
Торопливо выдираю стекло из ладоней и чувствую, как по щекам слезы бегут, мне так больно лишь в детстве было, когда шлепалась с велосипеда на асфальт.
- Маша, - голос отца звучит близко, прямо под окном.
В темноте осматриваюсь, неуверенно опираюсь на подоконник.
Он стоит на клумбе. Выпускает кольца дыма в воздух, красный уголёк сигареты трещит. Неподалеку два черных джипа, и я знаю - они забиты военными.
Меня сейчас запросто могут убить.
- Я ведь предлагал по-хорошему, Маша. Зря ты меня не послушалась.
Смотрю на него, на светлые волосы, высокую фигуру в темноте. А я даже не знаю, как его зовут.
Отчество у меня дедушкино, маминого отца.
- Оставьте нас в покое! - выкрикиваю на улицу. - Нам ничего не надо! Мы только хотим спокойно жить.
- Яр не может жить спокойно, он болен, - сигарета трещит, он затягивается. - А вы все нарушили правила.
- Значит, это плохие правила, - вдавливаю ладони в подоконник. Он тоже усыпан осколками, ощущаю, что эта крошка врезается в кожу, но меня боль трезвит. - Все могут ошибаться, у людей есть это право. И наказывать...
- Мы не люди, Маша, - перебивает он. Щелчком пальцев отбрасывает сигарету. - Где твои друзья?
Молчу.
Слабо радуюсь, что до больницы они не добрались. И боюсь, что как только узнают - сразу добьют Яра, и Савву тоже, прямо в больнице, на той старенькой койке.
Вздрагиваю, когда за спиной дёргается ручка. Оглядываюсь на дверь, из коридора слышу бас охранника:
- Там есть кто?
- Да! - подтверждаю. Перевожу взгляд на улицу и тараторю. - Сейчас охранник откроет кабинет. И я пойду на студию, покажу видео. О вас все узнают. Я точно пойду. Либо доставай свой автомат, и стреляй в меня. Если хочешь остановить.
- Я не буду стрелять в свою дочь, Маша, - он смотрит на меня исподлобья, чуть усмехается. - До сих пор надеюсь, что ты одумаешься. Послушай меня немного, - он подходит ближе, понижает голос. - Ядерный взрыв на заброшенной шахте. Зацепило город. Выживших нет.
- Это...ты о чем? - сглатываю.
- Так скажут завтра в новостях, если ты и дальше будешь со мной спорить. Ты этого хочешь? Подумай. Стоят ли твои ягуары жизней целого города. В котором ты родилась, в котором выросла.
- На шахте ничего не может взорваться, - севшим голосом отвечаю, трогаю раскаленные щеки. - Ее давно закрыли, и...
- Тайные испытания, - опять перебивает он. - Маша, подтасовать факты довольно легко. Ты очень мало знаешь о нашем мире.
- Но при чем тут люди из города?!
- Чтобы ты понимала, - в его голосе сталь, - ошибки в нашем положении стоят дорого. Выбей из головы этих мужчин, пока никто не пострадал.
Недоверчиво трясу волосами. О чем он, вообще, чем он мне угрожает? Весь мой город уничтожить, если они Савву и Яра не получат?
- Твои люди стреляли, - против воли жалуюсь, не понимаю, что мне делать, лепечу. - И если бы не Яр - я бы тут уже не стояла.
- Маша...
- Оставьте нас, не трогайте. Из-за нас никто не подстрадал, и не пострадает. А то, что ты наказанием называешь - на самом деле массовое убийство. И оно на твоей совести останется. Ты худший человек на свете.
Он молчит.
В замке ворочается ключ, дверь открывается. На пороге в полосе света вырастает охранник.
- Что здесь происходит? - он щелкает выключателем, смотрит на меня, на разбитое окно.
- Я не пойду на студию, - свешиваюсь на улицу и быстро шепчу, - если ты отступишь, если пообещаешь никого не трогать - поверю. Ты же мой отец. Хоть что-то для меня сделай впервые в жизни.
Он не отвечает, подошвой разравнивает землю. Поднимает голову к звёздам, дышит.
За спиной подходит охранник, что-то басит в рацию.
Я с напряжением всматриваюсь в лицо отца, так похожее на мое, и жду.
Эпилог
- Я буду с грибами, наполнение стандартное, и лук тоже. Из соусов сырный и кетчуп. И майонез, - заказывает Полечка. - А ты что? - поворачивается она ко мне.
- А я чай, - поворачиваюсь к Леониду.
Он кивает, и мы с Полиной отходим от стойки.
Продвигаемся вглубь кафе и плюхаемся за столик.
- Да уж, - подруга потирает руки. - Помнишь, мы с тобой думали, что когда переедем будем работать в закусочной? А теперь мы можем заходить сюда просто на обед!
Да уж.
Смеюсь.
Откидываюсь на деревянную спинку.
Кафе в подвале и вокруг темно, прохладно, а на улице в разгаре июль, жара, тополиный пух.
Снаружи большой город, как мы и мечтали.
С осени мы с Полечкой станем гордыми второкурсницами, а пока мы гордо отдыхаем.
У нас в запасе ещё целых полтора месяца.
- Вот, девочки, - к столику подходит Леонид, ставит поднос, на котором гамбургер для Полины и два чая.
- Спасибо...- киваю, после паузы добавляю, - пап.
Он улыбается, суетливо, почти смущённо. Что-то ищет в кармане.
Подруга придвигает к себе гамбургер и хрустит бумагой, разворачивая булку. Делает большие глаза.
Неловко тянусь за чаем.
Мне непривычно до сих пор, этого мужчину называть папой. Восемнадцать лет в моей жизни такого слова не было.
А теперь вот есть.
- Я тогда поеду, девочки? - Леонид достает из кармана ключи от машины.
- А ты разве чай не будешь? - отпиваю глоточек, пытаюсь скрыть разочарование.
Пригласил нас в кафе, а сам уезжает.