Козырной стрелок - Ильин Андрей. Страница 6
«Второй» был пятью «пьяными», с гармошкой мужиками.
— Отход, — сказал один из них одними губами и тут же Добавил. Во всю глотку: — А это хоть твоя дача?
— Моя.
— Ты же говорил, что она у тебя из бруса.
— Ну?
— А эта из кирпича.
— Ну и что?
— Как «что»? Эта — из кирпича.
— Ах, из кирпича... Тогда не моя. То-то я думаю, чего ключ не лезет.
— А где тогда твоя?
— А хрен ее знает.
— Тогда пошли.
Гармонист растянул мехи, и вся компания пошла себе прочь.
— Они уходят! — доложил с крыши наблюдатель.
— Как уходят?
— Медленно. Играют на гармошке, поют и уходят.
— Как далеко они ушли?
— Уже метров сто.
«Сто метров это много. С расстояния в сто метров в атаку не бросишься. Значит... Значит, получается, что это случайность. Все-таки случайность...» Или?..
— Меркулов!
— Я.
— Ну-ка поднимись на второй этаж и отсмотри тылы.
Что-то не нравятся мне эти пьяные компании, которые то приходят, то уходят.
— Есть отсмотреть!
Нет, не зря боялся капитан Борец за тылы. Правильно боялся. Вот только слишком поздно боялся.
— Четвертый в доме, — доложил майор Проскурин генералу Трофимову.
— Без происшествий?
— Без. Иначе его давно бы взяли в оборот.
Получается, что не зря играли на гармошке и пели песни «пьяные» бойцы. Не зря толклись у ворот, имитируя подготовку к атаке и отвлекая на себя внимание противника.
— Четвертый докладывает готовность.
— Добро. Передай, пускай начинает через минуту сорок пять секунд. Все остальные работают по счету и по команде. Или, в случае возникновения непредвиденных обстоятельств, по нему.
«Пьяные» мужики зашли за поворот дороги, где перестали быть видны, и, быстро отбежав на заросшую кустами обочину, скинули чуждые им гражданские пиджаки. И бросили бесполезную им гармошку.
Из ближнего леска вырулил «уазик» с отстегнутым от бортов тентом и снятыми задними сиденьями.
— Падайте, — кивнул водитель за спину. «Пьяницы», подняв края тента, попрыгали в салон, расселись по бортам, проверили оружие.
— Все в порядке?
— В порядке.
Водитель доложил готовность.
— Второй на исходных...
Радиостанции переключили на общую волну.
— Всем готовность номер один, — объявил генерал. — Начало через тридцать секунд или по дополнительной команде. Не подведите, парни. И не переусердствуйте.
Боец, незаметно проникший несколько минут назад в дом под прикрытием шума, учиненного компанией случайных пьяниц, надел маску. Для подводного плавания. Хотя плавать не собирался. Закусил загубник. И открыл вентиль дыхательного аппарата, запас воздуха в котором был рассчитан на полчаса, при реальной необходимости в три-пять минут.
Этот «на все случаи жизни» акваланг не был разработкой закрытого НИИ. Он был местной выпечки «рацухой», используемой бойцами во время учений с применением боевых отравляющих веществ и слезоточивого газа. Ну чтобы не отравляться и не плакать в третьего срока хранения противогазах.
— Шестьдесят секунд...
Пошел обратный отсчет. Как при запуске космического корабля. Но совершенно для иных целей. Для того, чтобы все Снятые в операции группы вступили в дело одновременно.
Опоздание любой из них даже на десяток секунд могло иметь самые трагические последствия. Сорок секунд.
Тридцать.
«Аквалангист» пододвинул к двери, ведущей в общий коридор, шашку. Слезоточивого действия. Но не известную всем и легко опознаваемую следователями МВД «черемуху», а совсем другую, которая привычных им следов не оставляла. А непривычные они искать не приучены.
Пятнадцать секунд.
Пять.
Ни пуха... Шашка взорвалась легким хлопком, и серый дым густыми клубами повалил в коридор, увлекаемый и развеваемый во все стороны гуляющими по дому сквозняками.
Привезенный генералом «наркоз» пошел в дело.
— Там, в коридоре, звук. Похож на взрыв, — крикнул один из обороняющихся бойцов.
— На дороге машина, — доложил другой. — Движется по направлению к воротам.
— К бою!
Бойцы Борца вскинули пистолеты и взяли на мушку ветровое стекло приближающейся машины, за которым мелькало лицо вцепившегося в баранку водителя. Попасть в него сверху, из окон, стреляя залпом из нескольких пистолетов, труда не составляло. Но выстрелить бойцы не успели.
Серый, просочившийся в комнаты дым ударил их в глаза. Ударил, словно в лицо крутым кипятком плеснули.
— А-а-а, — закричали, схватились они за лица.
— Не сметь! Не сметь тереть, — перекрывая всех, заорал Борец. — Моргайте и плачьте! Плачьте! Слезы вымывают газ.
Плачьте!
Борец был опытным бойцом и знал, что слезоточивый газ в их ситуации далеко не самое страшное зло. Газ — это только прелюдия. За газом должны и неизбежно последуют пули. От которых не плачут. От которых умирают.
Капитан рванул на себе рубаху и одновременно рванул вниз штаны. Оторванную с корнем полу он подставил под струю собственной мочи и, обильно смочив, поднес к лицу. Он обтер себе лицо и обтер глаза. Он выдавливал мочу из тряпки и подставлял под теплую струю лицо и открытые глаза.
Моча, конечно, не Божья роса, чтобы ею умываться, но, когда дело идет о жизни, выбирать не приходится.
— К бою! — еще раз скомандовал, пытаясь разомкнуть и тут же судорожно сжимая веки, Борец. — К бою! Мать вашу!
Но бойцы его не слышали. Бойцы катались по полу, царапая глаза пальцами.
«УАЗ», затормозивший у ворот на одно малое мгновение, пока сбрасывали заранее открытый «пьяницами» замок, въехал во двор.
Борец услышал приблизившийся шум мотора и понял, что сейчас, буквально через секунду последует атака. Атака, которой он не может противопоставить ничего. Его бойцы утратили боеспособность. И значит, пора думать о себе.
На ощупь, по стенам, редко открывая глаза и зажмуривая их от нестерпимой боли, он двигался по коридору к кухне.
— Стоять!
Напротив него, расплываясь и размазываясь в пелене слез, стоял человек. В маске для подводного плавания и с баллоном за спиной.
— Стоять!
От нового приступа боли Борец схватился за глаза и стал падать вперед. Лицом в пол.
Стоящий перед ним боец попытался отступить и снять мешающую ему запотевшую маску. Но Борец оказался проворней. Он ухватил противника за ноги и что есть силы дернул на себя. Тот упал. Не открывая глаз, Борец пополз вперед, беспрерывно и сильно молотя лежащего бойца по чем ни попадя. Он получал ответные удары, но не чувствовал их. Он бил и лез вверх по живому человеку. А когда долез, ударил кулаком в лицо, в маску и в осколки маски, упавшие на лицо и воткнувшиеся в лицо. Он бил, пока боец под ним не перестал шевелиться.
Не вставая, на четвереньках Борец добежал до кухни и на несколько десятков секунд подставил глаза под струю холодной воды. Потом схватил, пододвинул, подставил под ручку кухонной двери стул и с разбегу вывалился в окно. Вскочил на ноги, добежал, перемахнул через невысокий забор и бросился к неблизкому спасительному лесу. В распоряжении у Борца было не больше нескольких минут, необходимых нападающей стороне, чтобы добраться от крыльца до кухонного окна и совместить мушку с прорезью прицела и с бегущей фигурой беглеца.
Шансов добежать Борцу до леса живым практически не было. На длинных, равно как и на коротких, дистанциях в соревновании человека и пули всегда побеждает пуля. Но Бореи бежал, потому что остановиться — значило умереть со стопятидесятипроцентной вероятностью. А если не останавливаться, то только со ста.
Конечно, существовал еще один выход из создавшегося безвыходного положения — сдаться на милость победителей Но вряд ли она у них для Борца отыщется. В тайных войнах пленные большая редкость. В тайных войнах проигравшую сторону зачищают. И даже если на мгновенье предположит! что его пощадят как потенциально опасного свидетеля, то всё равно убьют как палача бойца в маске. И значит, остается только бежать. Бежать, надеясь на чудо!