Испытание - Алексеев Николай Иванович. Страница 16

Усевшись на подножку машины, он окликнул Польщикова:

– Придется нам, Александр Никифорович, «эмку» бросать. Надо пробиваться по горбатому мосту. А через него на шоссе потоком идут гитлеровские войска. Вряд ли тебе удастся провести машину…

– Проведу!.. – воскликнул Польщиков. – Буду потихоньку двигаться за ротой. Кое-где помогут. А выскочу на шоссе, там уж мне семечки…

Железнов решил, не теряя времени, засветло пойти с командирами на берег Мухавца и на местности показать, как кому действовать.

Вышли к реке. Сняв фуражки, пригибаясь, выбежали на берег, залегли в кустарнике. Яков Иванович раздвинул ветви. Мост и шоссе были как на ладони. По ним на Кобрин беспрерывно двигались танки, автомашины с солдатами, тракторы, тащившие орудия. Мост охранялся двумя часовыми. Здесь же, на берегу, Железнов поставил каждому командиру его задачу. Пограничника лейтенанта Свиридова назначил командовать группой, которая должна без шума захватить мост, Тарасова – группой, которая прикроет их со стороны Бреста, Прокопенко – со стороны Кобрина.

Возвратясь к машине, Яков Иванович достал кожанку, бросил на траву и лег лицом вверх, подложив руки под голову. Краешек догоравшего солнца чуть-чуть светился из-за кустов. С востока одни за другим летели немецкие самолеты.

«Отбомбились и восвояси! – подумал Яков Иванович. – Сколько людей сегодня убито и обездолено ими?!.»

Когда сумерки затянули ближние кусты и на небе появились звезды, Железнов поднял свой батальон. Бесшумно пошли к шоссе.

Вскоре Железнов «занял» свой НП – просто-напросто остановился в кустах на бугорке и стал наблюдать за движением по шоссе и по мосту. Несмотря на темноту, оно не прекращалось. Уже перевалило за полночь, а по мосту все еще громыхали тракторы с орудиями и прицепами. Яков Иванович начал опасаться, что этот грохочущий поток так и не стихнет.

В стороне Бреста небо окрасилось багрянцем зарева. «Зарево над Брестом? Значит, там бой! Кто же там дерется? Неужели дивизия?» – задумался Яков Иванович. Но время шло, надо было действовать решительно, напролом. Когда грохот чуть уменьшился, Железнов приказал Тарасову двигаться вперед.

Переждав долгие минуты, которые нужны были Тарасову, чтобы добраться до места засады, он сказал лейтенанту Свиридову:

– Ну, товарищ Свиридов, двигайтесь! Ни пуха ни пера вам, дорогой!

Железнов видел, как мимо него проскользнули и пропали в ближайших кустах тени. Это прошла группа Свиридова. За ней сразу же двинулся и отряд Прокопенко.

Грохот уходящих к Кобрину тяжелых тракторов, которые тащили артиллерию, становился все глуше.

На горбатом мосту спокойно тлели два уголька: это курили часовые. Вот угольки разошлись в разные стороны, потом снова сошлись и замерли, затем один уголек поплыл влево, покачиваясь в такт шагам курившего, другой маячил на прежнем месте. Вдруг он рассыпался искрами и погас. Послышались шорох и хрипение. У Якова Ивановича замерло сердце. Другой уголек остановился и метнулся назад, туда, откуда слышались звуки борьбы. Но тут же, кувыркаясь, полетел вниз. Яков Иванович решил, что это сбросили в воду второго часового, и ожидал – вот сейчас раздастся всплеск воды, но ошибся: резко прозвучал окрик «Хальт!», грохнул выстрел, послышалось легкое топанье ног. Второй выстрел, возня. Что-то грузное бухнулось в воду.

«Без шума не вышло! – Яков Иванович досадливо махнул рукою и встал. – Теперь нужно спешить».

– Сквозной, бегом марш!

Рота поднялась и побежала. За нею в темноте поднимались и бежали другие роты. За ротами, громыхая, понеслись батальонные пушки и двуколка. Только повозки с ранеными двигались медленно.

Когда за повозками выбежала на шоссе последняя рота, Якоз Иванович сел в машину, и «эмка» резко взяла с места, стороною обгоняя бегущих.

Не успели еще миновать мост, как со стороны Бреста, у Тарасова, и со стороны Кобрина, у Прокопенко, затрещала стрельба.

У ближайшего поворота Железнов вышел из машины. Кто-то в темноте подбежал к нему и, еле переводя дух, доложил:

– Мы уже здесь, товарищ полковник.

– Семичастный? – догадался Железнов.

– Так точно!

– А где раненые?

– Все здесь.

– Польщиков, ракету!

Взвившаяся ракета – приказ Тарасову и Прокопенко отходить – красным светом далеко вокруг озарила местность.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Вырвавшись из окружения, батальон Железнова шел через густые леса и глухие деревни. Отдыхали изредка и накоротке: Яков Иванович торопился в тот же день выйти восточнее Кобрина, где, как ему казалось, еще можно застать свои войска.

Тяжело раненный в ночной схватке на шоссе, Тарасов ехал на машине Железнова.

В деревнях, через которые проходил батальон, до них доходили всякие нелепые слухи; их, видимо, распускала фашистская агентура. Если верить этим слухам, то нечего было и думать о выходе к Кобрину, а надо было брать прямой курс на юго-восток и идти через Полесье на Березину. Кое-кто уверял, что уже заняты Кобрин, Картуз-Береза, Пинск; что где-то в близлежащих деревнях прошли фашистские танки, остановились мотоциклетчики, а в Антонопле и Кабановичах высадились воздушные десанты гитлеровцев и повсюду расстреливают коммунистов и активистов.

В деревнях было пусто, но кое-где из-за углов построек, из глубины огородов, из окон домов глядели испуганные глаза. Стоило только Железнову остановиться, как его сразу окружала толпа и засыпала вопросами. Он еле успевал отвечать.

– Таварыш ваенны, а што, паны цяпер зноў вернуцца? – голосисто спрашивала высокая, могучего сложения крестьянка.

– Может быть, вернутся, – неуверенно сказал Железнов.

– Значыць, усё адбяруць? – шамкал старик.

– Толькi у мiнулым годзе зямельку падзялiлi, – горевал другой дед, – а цяпер, значыць, аддаць усё пану? А на ёй жа нашы пасевы… Праца наша…

– Што ж нам цяпер рабiць? – слышалось из толпы.

– Не поддавайтесь фашистам, – говорил Яков Иванович. – Ничего им не давайте, ничего для них не делайте! Бейте их на каждом шагу, как, бывало, били врага наши деды. У вас есть где укрыться, в лесу живете. В партизаны идите, силу против фашиста собирайте!

– А правду говорят, – перебил его молодой, одетый по-городскому крестьянин, – что уже в Кобрине он, а в Барановичах… как его называют?.. С неба войско сбросили?

– Враки, селяне! Кобрин у нас, и в Барановичах никакого десанта нет, – успокаивал их Железнов, хотя сам ничего точно не знал. – Кто вам это говорил, тот, наверное, фашистский провокатор!

– Да это ваш военный говорил, с одной шпалой, капитан, что ль, – продолжал тот же молодой крестьянин. Он хорошо говорил по-русски. – Сказывал, что ночью взяли Кобрин и уже подходят к Картуз-Березе. А по шоссе их идет видимо-невидимо. Скоро и сюда придут.

– А где же он, этот капитан? – спросил Железнов.

– Потребовал подводу и поехал на Верхолесье. С час как уехал.

Якову Ивановичу было стыдно перед крестьянами за то, что так поступил военный. «Наверное, паникер какой-нибудь вроде Паршина», – подумал он, попрощался с крестьянами и торопливо зашагал к машине.

– А вы снова вернетесь? – со слезами спросила беззубая старуха. – Я под ерманцами у минулую войну была. Они тогда нас до последнего куренка обобрали, а чуть что скажешь – в комендатуру. Били! Ох, як били…

– Обязательно вернемся, бабушка! – ответил Яков Иванович.

Из толпы вышла другая старушка, утирая слезы концом платка.

– Помоги вам боже! – сказала она.

– Спасибо, бабушка! – Садясь в машину, Железнов помахал рукой.

«Страшное болтал капитан, – раздумывал Яков Иванович, постукивая пальцем по ветровому стеклу. И против его воли снова и снова возвращалась навязчивая мысль: – А может быть, и верно, что Кобрин взяли? Может быть, и в Барановичах десант? Так куда же я веду людей?.. Нет, не может быть!.. Не могут наши без боя отдать Кобрин! Все это враки!..»

Догнав колонну, Яков Иванович посадил в машину Свиридова, единственно уцелевшего из пограничного отряда.