Испытание - Алексеев Николай Иванович. Страница 63

– Ну и порядки, Иван Кузьмич, пошли!.. Накось, майор и спорит с самим полковником!.. Да не о чем-нибудь, а о диспозиции.

Добров уничтожающе взглянул на улыбающегося Куликова и уселся за стол с видом оскорбленного достоинства. Когда же Бойко также сел рядом с комдивом, Добров поморщился, он не переваривал начальника штаба, считая его выскочкой.

У Доброва был свой взгляд на продвижение по службе. Он полагал, что для этого «нужно не один пуд соли съесть и основательно потереть лямку в нынешней должности», и всегда в пример приводил самого себя. «Прежде чем получить эскадрон, я двенадцать лет в должности комвзвода протрубил, – говаривал он. – А должность начальника полковой школы получил только на двадцатом году службы».

Железнов заметил хмурый вид Доброва и осведомился с добродушной улыбкой:

– Чем вы, Иван Кузьмич, недовольны?

Добров ответил не сразу: он раздумывал, с какой целью задан ему этот вопрос. Больше всего Добров боялся, как бы Железнов не взял Бойко под защиту.

– Есть основание, товарищ полковник, – уклончиво ответил он, покручивая свой ус.

– Какое же?

– Я лично против предложения начштадива. Майор Бойко все еще живет настроениями обороны и поэтому исходит из принципа «как бы чего не вышло». А я считаю, – Добров стукнул ладонью по столу и поднялся, – что нужно наносить мощный и решительный удар одновременно всеми силами!

– Вы правы, Иван Кузьмич, – откликнулся Железнов. – Я с вами согласен. Нужно наносить мощный и решительный удар. Я так и решаю… – Добров просиял и, проведя пальцами по усам, кинул величественный взгляд в сторону Бойко и Куликова… – Пользуясь тем, что справа наступает кавалерийский корпус, мы сосредоточим наши основные усилия на правом фланге. – Добров от удовольствия даже крякнул. – Однако нельзя, Иван Кузьмич, игнорировать и того, что слева фашисты собирают кулак.

Добров кивнул головой, но все же возразил, что этот кулак, в сущности, не опасен.

– Он не будет опасен только в том случае, если мы предусмотрим противодействие, – продолжал Железнов. – И вот тут, пожалуй, майор Бойко прав. Я не совсем согласен с его предложением, но его анализ сложившейся обстановки правилен. Этим пренебрегать нельзя. – Добров нахмурился, но ничего не сказал. – И вот, выслушав вас внимательно, – поглядел Железнов на Доброва, – и изучив обстановку, я решил, как вы предложили, нанести удар правым флангом, взаимодействуя с кавкорпусом Доватора… Боевой порядок в два эшелона. В первом эшелоне полки Карпова и Дьяченко, во втором – Нелидова. Полки надо поставить на лыжи…

И Железнов последовательно изложил задачи, поставленные пехоте, артиллерии и саперам. Предупреждая возможную вспышку со стороны Доброва, он сообщил, что возлагает на него подготовку к прорыву полков Карпова и Дьяченко.

Это, видимо, Доброву пришлось по душе. Он встал и, по-кавалерийски щелкнув каблуками, ответил:

– Ясно, товарищ полковник. Будет выполнено.

Такая перемена настроения понравилась Куликову.

– Эх, Иван Кузьмич, в перетреск тебя шрапнелью!.. И зачем шумел, обзывал, на Бойко набросился? А почему? Ведь все от гордыни ненужной!.. Не надо так… Сам видишь, какое сейчас время!..

– И верно, Иван Кузьмич, видишь, что на передовой делается? – поддержал Куликова Хватов. – Мы бойцам ничего не говорим, а они душой почуяли и без нашей команды дружно готовятся к наступлению. И какое у них в этом единство!.. Нет ни личных счетов, ни неприязни друг к другу.

– Это что ж, в мой огород? – насторожился Добров.

– Нет, Иван Кузьмич. Я говорю это к тому, что вам предстоит возглавить этих людей.

– Ясно, товарищ комиссар! – произнес Добров, хлопнул шапкой по ладони и пошел в переднюю половину избы одеваться.

Железнов передал все свои записи Бойко и приказал в девять утра доложить готовый приказ.

Несмотря на поздний час, Яков Иванович поехал ночевать к себе на НП.

Он долго не мог заснуть и ворочался на скрипучем топчане. Мысли о предстоящем бое не выходили из головы. Он старался предусмотреть возможные неожиданности. Выходило, что больше всего неожиданных ударов со стороны врага надо ждать на участке полка Карпова. А ну как фашисты ударят по флангу Карпова, выйдут на урочище, пойдут по тылам, а затем повернут на север?..

Представляя себе мысленно, как гитлеровцы, обхватывая слева, «подрежут под корешок», Железнов махнул кулаком. В темноте его рука задела соломенную обшивку стенки. Со стола что-то упало, мягко шлепнулось об пол, вслед за этим точно камешек покатился по полу. Яков Иванович посветил фонарем. На полу у печурки валялся кусочек сахару. Когда свет погас, послышался шелест бумаги на столе. Яков Иванович опять взял фонарь, пустил луч света в сторону стола и увидел мышь. Та сидела на столе, ее глазки блеснули, она испуганно метнулась в сторону и снова шлепнулась на пол.

«Разбилась небось, дуреха?» – подумал Яков Иванович. Он некоторое время прислушивался, не раздастся ли шорох снова. Но, так и не услышав его, заснул.

Проснулся Яков Иванович часом позже, чем обычно. Он встрепенулся, вскочил, протер глаза, второпях помылся, оделся и выскочил из землянки. Мороз был сильнее вчерашнего. На северо-востоке, все так же, как и накануне, гудела и грохотала отдаленная канонада.

«Что за мертвечина?.. – подумал Яков Иванович. – Может быть, за ночь фашисты ушли на правый фланг выручать своих?» Осмотревшись, подобно хорошему хозяину, который поутру окидывает взглядом свои владения, он вернулся в землянку. Поговорил, как обычно каждое утро, по телефону с начальником штаба и с командирами полков и лишь тогда закурил. На фронте дивизии все было по-прежнему тихо.

Только Яков Иванович сел завтракать, как зазвонил телефон. Он торопливо проглотил кусок и схватил трубку.

– «Второй» у телефона.

– Доброе утро, Яков Иванович! – в трубке послышался приветливый голос Валентиновой.

Она доложила, что за ночь вывезли на ДОП [11] все «огурчики» [12] со станции снабжения. Лицо Якова Ивановича осветилось улыбкой.

– Спасибо, Ирина Сергеевна, – улыбнувшись, сказал Яков Иванович. – А теперь приказываю вам немедленно ложиться спать. – Он положил трубку, но тут же вспомнил, что обещал машину саперному батальону, и снова попросил соединить его с Валентиновой.

– На проводе майор Карпов, – ответил телефонист, – он просит штаб полка.

– При чем тут Карпов? – удивился Яков Иванович. – Пусть он на здоровье говорит со штабом. Что вы путаете? Мне нужна Валентинова, а не штаб.

– Соединяю с Валентиновой! – ответил телефонист.

Однако вместо голоса Валентиновой в трубке послышался голос Карпова.

– Алло!.. Алло!.. – кричал он. – Соедините меня со штабом полка!..

– Что вы там делаете? – спросил Карпова Железнов и невольно покраснел, поняв бестактность своего вопроса. Он уже давно догадывался о том, что между Валентиновой и Карповым возникли более сильные чувства, чем дружба. – Почему же вы, дорогой товарищ, – нарочно перейдя на строгий начальственный тон, спросил Железнов, – не выполняете моих приказаний? – В это время по плану на участке полка Карпова с целью измотать противника должно было начаться огневое нападение на гитлеровцев.

– Я решил это сделать попозже, когда «господа» будут завтракать, – ответил Карпов дрогнувшим голосом.

– Инициатива – дело хорошее, но если вы хотите самовольничать, то должны хоть доложить об этом. За своеволие объявляю вам выговор! – Карпов начал было оправдываться, но Яков Иванович прервал его. – Что вы сейчас делаете?

– Пришел выяснить относительно боеприпасов.

– Эти вопросы нужно выяснять у начальника боепитания, а Валентинова всего только начальник автослужбы… Отправляйтесь выполнять приказ! – Яков Иванович положил трубку. – «Почему в такую рань он оказался у Валентиновой? – подумал он. – Неужели у них далеко зашло?»

Едва Яков Иванович пришел на НП, как там раздался телефонный звонок. Карпов доложил, что он у себя. И сразу же на его участке загрохотали минометы. За ними заговорила и артиллерия.