Если у нас будет завтра - Скотт Эмма. Страница 11

Из меня вырвался мерзкий смешок. Браун был тощим и жилистым. Кожа на морщинистом лице загрубела от холода и ветра. Более тяжелый, Макс мог бы свалить Брауна одним ударом. Я видел, как широкие плечи Макса обтягивала черная кожаная куртка. А еще, пока он говорил, я глаз не мог отвести от его губ.

«Мы не думаем о подобном, – шепнуло настоящее воспоминание с Аляски. – Если у вас возникнет одно из странных, непонятных желаний, просто заприте его в хранилище. Не обращайте внимания. И в один прекрасный день, по прошествии времени, оно исчезнет. Лучше так, чем чувствовать то, чего не следует».

Я положил голову на руль. Черт, как же я устал. Устал быть… творением. Не реальным человеком, а просто никем. Навсегда застрял между тем, каким хотели бы меня видеть тренер Браун с отцом, и настоящим собой. А каков я на самом деле? Я и сам не знал.

Настоящий я тоже был заперт в хранилище.

Я втянул воздух через нос и отбросил все прочь. И Макса тоже. Его особенно. Он завязал ради Карла. Я смог бросить ради Эдди. Может, однажды я почувствую, что оно того стоило. Возможно, отец, наконец, доверит мне управление фирмой, и я осознаю значимость своего выбора. Вдруг контроль над тем, как лекарства, принимаемые половиной страны, превращаются в миллиарды долларов, сможет восполнить половину моего существования.

Я завел машину и поехал дальше. Оказавшись в своей комнате в доме отца, включил душ. Холодные, словно дождь, струи воды омыли меня. Очищая. Избавляя от неподобающих мыслей о Максе. О мужчине. Кожа покрылась мурашками, в груди сжалось.

Но через несколько минут холод улегся.

На следующее утро, в субботу, я занялся обычными делами: сделал разминку, позавтракал, а потом, убедившись, что Эдди вполне доволен, отправился в офис. Обычно субботы мы проводили вместе. Но на новом посту исполнительного директора у меня скопилось слишком много работы. Так что приходилось заниматься делами.

Эдди сидел у камина в семейной гостиной с незажженной трубкой в зубах и читал Чосера.

– Эдди, сегодня мне нужно на работу, – проговорил я. – Наверстаем позже?

Он хмуро уставился в книгу.

– Мне нравятся наши субботы, – признался он. – А ваш талант игры на пианино – дар самих богов.

– Насчет дара не знаю, но обещаю после обеда исправиться.

– Прекрасно, милый брат. Если нужно – ступайте, не смею задерживать.

– Всего хорошего, Эдди, – проговорил я, целуя его в макушку. Практически единственное прикосновение, что он терпел.

– Желаю чудесного дня, старина, – пробормотал он с зажатой в зубах трубкой, не отрывая взгляда от книги.

Эдди тоже жил на границе этого мира. Все время кем-то притворяясь. Только ему это нравилось. Счастье Эдди – вот единственное, что имело значение. Я должен защитить его любой ценой.

Я холодно кивнул только что вошедшей Марджори.

– Проследи, чтобы его никто не беспокоил.

«Особенно наш папочка».

От моего резкого тона ее улыбка померкла.

– Конечно, мистер Марш.

Центр Сиэтла. Даже ранним субботним утром офис гудел. Просто работы хватало, а на кону стояло слишком много денег. Так что нужно объяснить отсутствие отца. Ранее на этой неделе мы сообщили, что он «решил ненадолго отойти в сторону», чтобы я мог полнее вжиться в роль исполнительного директора.

Пока я шагал по административному этажу, меня встречали вежливыми кивками или лицемерными улыбками. Иногда звучало «Доброе утро, Сайлас», но я не обращал внимания. Последние пять лет, еще когда учился в Йеле, а потом посещал управленческие тренинги, я вел себя по принципу «не лезь ко мне», который освоил на Аляске. Холодный. Неулыбчивый. «Истинный мужчина».

Большинство старожилов «Марш Фарма» знали об Аляске, но в глазах общественности, включая и мою семью, я «отбился от рук» и нуждался в дисциплине. Все думали, что отец отправил меня в долговременный лагерь для выживания в дикой природе, чтобы закалить характер. Охота, рыбалка, сооружение шалашей из веток и рубка дров. Всего лишь истинно мужские занятия и ничего больше. В течение полугода.

Да и к чему кому-то знать, что в разгар зимы нас – меня и еще шестерых парней – заставили маршировать всю ночь в метель. Тогда я чуть не лишился двух пальцев на ноге от обморожения.

Или что я провел Рождество, съежившись возле тощего костерка посреди ледяной пустоты, дуя на пальцы и пытаясь не замерзнуть до смерти, в то время как меня называли ничтожеством. Бесполезным. Ненормальным.

Для чего рассказывать о «перестройке личности», проводившейся по ночам вокруг хижин и лагерных костров, или о генераторах, питавших не обогреватели, а телевизоры, видеомагнитофоны и электроды.

– Доброе утро, Сайлас, – поздоровалась Сильвия Тиммонс, моя помощница, сидевшая за рабочим столом возле кабинета исполнительного директора. Когда мы вошли в застекленный угловой офис, откуда открывался вид на весь Сиэтл, она протянула мне черный кофе и список задач на утро.

Повысили меня совсем недавно, так что кабинет стал моим всего месяц назад. Отец – конечно же, не случайно – подписал приказ о моем повышении в понедельник. После того, как в выходные мы с Фейт Бенсон сделали громкое заявление. Я вытеснил с поста Говарда Брукхаймера, который проработал в «Марш Фарма» больше тридцати лет. Если кто-то из сотрудников и был этим расстроен, в моем присутствии они помалкивали.

Я сел в кресло, а Сильвия, убрав с лица ровно подстриженные черные волосы до плеч, встала позади, подавая мне одну папку за другой.

– Вот квартальный отчет, что вы просили. Прогнозы. Электронные письма от акционеров с вопросами о вашем отце. Я их распечатала и разложила по степени важности. Начиная с тех, что, по-моему, требуют быстрого ответа. Для последних же хватит и тонко завуалированного: «Отстаньте, все в порядке».

– А отчеты по организации сбыта?

– Вот. – Она протянула мне еще одну папку. – В десять у вас встреча со Стивеном Милтоном. Он расскажет о работе торговых представителей на местах и поделится мыслями о возможных направлениях маркетинга в следующем квартале.

– Прекрасно. Спасибо.

Сильвия оставила меня изучать отчеты, чтобы подготовиться к встрече со Стивеном Милтоном, главой отдела маркетинга. Насколько я слышал, он был хитрым, льстивым ублюдком, готовым за доллар мать родную продать. Поскольку его отдел ежеквартально приносил многомиллионную прибыль, наша встреча, в целом, являлась обычной формальностью. Отделу маркетинга разрешалось делать все что заблагорассудится.

Пока я просматривал папки, сквозь цифры продаж и суммы прибыли проступало вчерашнее собрание Анонимных наркоманов. Больше половины группы кивнули, подтверждая, что хорошо знакомы с ОксиПро, «звездой» нашей фармацевтической галактики.

Я остановился на показателях прибыли из юго-восточного региона страны. Прежде я изучал денежные суммы, но теперь присмотрелся внимательней. Цифры на лежащих передо мной страницах начали выстраиваться более четко, словно иероглифы, видоизменявшиеся в английский текст. Прибыли, превращавшиеся в людей.

Глянцевая фотография в нижней части отчета хвасталась единственной аптекой в Маркетте, похожей на магазин фирмы «Apple» в день выпуска айфона. Люди выстроились в очередь, которая скрывалась за углом.

– Какого хрена?.. – Я не глядя протянул руку к кнопке интеркома на телефоне. – Сильвия, зайди.

Она поспешила войти.

– Сэр?

– Это правда? Как такое может быть?

Она обошла стол и склонилась над моим плечом.

– Не вижу, в чем проблема?

– Проблема в количестве, – пояснил я. – Какого черта мы отправляем тридцать тысяч таблеток в город, где проживает меньше четырех тысяч человек?

Она моргнула.

– Я… я не знаю. Ну, врачи-то понимают, что делают…

– Правда? – Я поднял другой лист бумаги. – В этом отчете о расходах говорится, что в прошлом году «Марш Фарма» потратила более пятнадцати миллионов на частные семинары, стимулирующие выплаты, бонусы… Если я не ошибаюсь, даже предлагали положительные отзывы врачам, если те продвигали ОксиПро.