Мастер сыскного дела - Ильин Андрей. Страница 5
ДОЛЖНОСТЬ________: Председатель ВЧК
Кто-кто?.. Ого!.. Выходит, сам Железный Феликс привел господина Фирфанцева в ряды чекистов! Как же он сумел?
Что там дальше?
Приложение 1. Расписка работника, проводившего вербовку, о персональной ответственности прилагается.
И где она?.. Нет ее.
А другая, Фирфанцева — о том, что он поставлен в известность о необходимости сохранения тайны его встречи с Дзержинским, — имеется.
Следом идет характеристика.
Ну все как теперь. Кроме содержания:
«...Товарищ Фирфанцев являет собой типичный образчик дворянского пережитка, начисто лишенный пролетарского чутья и классовой сознательности...»
Как они его приложили...
И тут же пришпилена служебная записка некоего товарища Варенникова на имя Председателя ВЧК.
«Довожу до вашего сведения о вскрытых мною происках контрреволюционных элементов, втесавшихся в ряды чекистов».
Ну и формулировочки... Как видно, не так уж благополучно складывалась карьера у бывшего жандарма.
«Товарищ Фирфанцев, будучи по происхождению своему дворянином, служившим царизму в охранном отделении, по всему является ярым врагом Советской власти, скрытым контрреволюционером и саботажником!..»
Во как!..
«Товарищ Фирфанцев замечен в сочувствии белогвардейским элементам, высказывался против применяемой к контрикам, буржуям и иным врагам Советской власти высшей меры социального воздействия, как единственно возможной и справедливой, одновременно высказываясь в пользу царского судопроизводства с их продажными судьями и присяжными... Кичится своими знаниями, которые обрел, жируя на хребте угнетенных классов, кои кровью и потом добывали ему его буржуйское благополучие!»
И вывод:
«Таких, как Фирфанцев, надобно предавать суровому пролетарскому суду и немедля пускать в распыл как сознательно затесавшихся в революционные ряды скрытых контрреволюционеров, осветив под ним надпись: „контра“!»
Круто!..
И поверх рапорта собственноручная резолюция Дзержинского:
«Глупость, граничащая с контрреволюцией!»
И тут же, отдельным листом, пространный комментарий. «Фирфанцев, конечно, не пролетарий, и было бы смешно требовать с него революционной сознательности и идейной беспощадности к врагам революции. Но то и хорошо, что он не пролетарий! Довольно с нас выскочек, что, кичась своим происхождением, не способны к сколько-нибудь вдумчивой работе, научившись лишь размахивать маузером да мандатом ВЧК. Люди, готовые стрелять во всех без разбора, у нас имеются в достатке, где бы взять иных, что умеют думать, прежде чем пальбу учинять?..»
Выгораживает Железный Феликс завербованного им агента. Ну-ка, что там дальше?
«Бесспорно, нельзя в работе ВЧК опираться исключительно на буржуазный элемент, не понимающий самой сути революции. Но тем не менее привлечение подобного рода кадров из дворян, в том числе бывших чинов полиции, не запятнавших себя политическим сыском, должно всячески приветствоваться Советской властью как в центре, так и на местах, дабы, используя их опыт, создать костяк будущей службы советской разведки и контрразведки, способных противостоять контрреволюционным вылазкам иностранных служб, белой реакционной эмиграции и прочей сволочи».
И резолюция:
"Товарищу Ягоде!
Зачислить тов. Фирфанцева в штат ВЧК, особым списком, рассмотрев возможность использования его в оперативной работе. В настоящий момент считаю целесообразным, привлекая его к разовым операциям, главным образом сосредоточиться на поиске драгоценностей дома Романовых, пропавших в четырнадцатом году при их отправке в Москву. В интересах дела лучше оставить Фирфанцева числящимся за комиссией Горького, не раскрывая его сотрудничества с органами ВЧК.
Ф. Э. Дзержинский".
И как апофеоз неказистая бумажка:
«Присвоить товарищу Фирфанцеву оперативный псевдоним „Гимназист“, выделить людей для связи, проинструктировав их относительно соблюдения строжайшей рев. дисциплины и конспирации, предупредив об ответственности вплоть до высшей меры».
А вот и их расписки...
Выходит, Фирфанцев нужен был чекистам в первую очередь для поиска утраченных царских сокровищ! Но как они узнали, что он более других приблизился к разгадке их исчезновения?
Мишель-Герхард фон Штольц перерыл папку и нашел что искал — показания Фирфанцева, данные им следователю ВЧК Маркову, относительно проводимого им при царе-батюшке и после по поручению Временного правительства расследования.
В тексте были жирными чернильными линиями отчеркнуты фразы, где Фирфанцев приводил стоимость пропавших сокровищ — миллиард золотых рублей.
А на полях начертано:
«Разобраться! И доложить!»
Очень знакомый почерк...
Ну да, тот самый, что перечеркивал резолюциями служебные записки. Почерк Председателя ВЧК Дзержинского!
И этот клюнул на сокровища. Как и все прочие, бывшие до него... Но, в отличие от прочих, он на слово царских следователей не полагался, начертав: «Разобраться! И доложить!»
Разобрались.
И доложили.
Вот список оценочной комиссии — дюжины собранных по Москве известных ювелиров, которых под конвоем приволокли в ЧК для оценки стоимости принадлежавших последнему русскому царю драгоценностей. А вот — итог их не за совесть, а за страх работы: перечень изделий, которые, по их мнению, могли находиться в тех злополучных восьми ящиках, что прибыли из Санкт-Петербурга в Москву.
И это уже не абстрактный миллиард, это вполне конкретные изделия, путь которых можно проследить!..
— Я молодец? — игриво спросила Светлана, заметив, как повеселел ее любимый.
— Ты не просто молодец — ты чудо! — сказал Мишель-Герхард фон Штольц, — Чудушко мое!
Глава 6
Казенная рессорная пролетка катила по московским переулкам, разбрызгивая весеннюю грязь. На козлах восседал возчик в кожанке с маузером на боку, грозно погонял кобылу:
— Но, ходи шибче, контра недорезанная!
Худющая кобыла еле перебирала ногами.
— Но, холера тебя раздери!
Кобыла была реквизирована чекистами на транспортные нужды и теперь понуро таскала коляску на реквизиции и аресты. Кормили ее из рук вон плохо, нещадно охаживали кнутом, но все же ей было лучше, чем арестантам, которых она возила на Лубянку.
— Но-о, отродье белогвардейское!..
В коляске, придерживая на коленях большие саквояжи, сидели два пассажира. Как проскочили Сретенку, один из них привстал, тронул кучера за плечо, попросил, сбиваясь на старорежимный манер:
— Останови, голубчик.
— Чего?! — обернул свирепое лицо кучер. — Какой я тебе «голубчик»... ты эти господские замашки брось!
Пустил злым матерком.
— Простите, товарищ! — извинился пассажир. — Мне необходимо заехать теперь домой.
Но кучер лишь погонял кобылу.
— Такого приказу не было! — лишь бросил он. — Мне велено вас на вокзал свезти, а боле ничего!
Мимо, мелькая, проносились переулки, разбитые фонари, заколоченные досками пустые глазницы окон.
— Сейчас же остановите, товарищ, или я буду принужден спрыгнуть! — крикнул Мишель, вставая.
И, верно, прыгнул бы, рискуя переломать себе ноги, кабы кучер не осадил.
— Тпру-у-у!..
Кобыла встала как вкопанная, тяжело поводя худыми боками.
— Я сейчас, мне только платье сменить...
Идея оказалась не лучшей — только Мишель сунул в замочную скважину ключ, как дверь распахнулась сама собой. На пороге, кутаясь в шаль, стояла встревоженная Анна. Позади нее, держась ручонками за юбку, маячила их приемная дочь Мария.
— Ты? — тревожно спросила Анна.
— Я на минуту, — сказал Мишель, пряча глаза и пытаясь протиснуться в комнаты. — Дай мне, пожалуйста, смену белья.
— Ты куда-то едешь?
— Да.
— Надолго?
Мишель пожал плечами. Он и сам не знал, надолго ли. Теперь, даже выезжая куда-нибудь в близкую Тулу или Иваново, невозможно было предполагать, когда вернешься — транспорт ходил из рук вон плохо, случались частые аварии, а то и нападения на поезда.