Скандерия (СИ) - Моденская Алёна. Страница 19

Рассмотрев девушку поближе, Истомин увидел имя, вышитое на клапане правого нагрудного кармана кителя. А с другой стороны крепилась алая ленточка, завязанная в бант. На фуражке, прикрывающей короткую, почти мальчишескую, стрижку, краснела звёздочка.

— Туристы, — проговорил Истомин, проглатывая ком. — Заблудились.

— Ясно. — Смотрительница обернулась и прищёлкнула языком. Огромный рыжий кот вперевалочку обошёл группу и направился прочь от площадки. — Идите за ним.

Истомин поднял постанывающую Лизу на руки и вместе с остальными пошёл следом за котом. Хуберт тёр раскрасневшиеся от холода уши, свою шапку он где-то потерял. Ева еле ковыляла, её колготки пошли дырами и стрелами, исцарапанные колени кровоточили. Тоня с трудом переставляла ноги и чуть не плакала, уцепившись за локоть Тимура.

— Вы родственница Агнессы Русаковой? — хрипло спросила притормозившая Валя. Она, несмотря на мороз, расстегнула бесформенный пуховик, а шарф несла в руке, так что его концы подметали землю.

— Агнесса? А, писательница. Да, дальняя родственница.

— А что это было? — обернувшись, спросила Ева. — Что тащило Лизу?

— Кто знает, — пожала плечами Русакова. Она всё время осматривалась, прищурив чёрные глаза.

— В смысле? — обернулся Хуберт.

— Заповедник граничит с Чернореченской зоной отчуждения. Эти твари оттуда.

Истомин шагал чуть впереди Русаковой, замыкавшей шествие. Вдруг она обернулась и прямо на ходу прикладом огрела что-то у себя за спиной. Послышался хруст и удаляющиеся шаги.

Метрах в десяти справа несколько человек в чёрной форме сгрудились вокруг чего-то, лежащего на земле.

— Это егеря, — пояснила Русакова, кивнув высокому темноволосому мужчине, стоявшему между деревьями. Ещё двое, один совсем молоденький, другой постарше, с густыми усами-щёткой, сидели на корточках, опираясь на винтовки. — Это ваш транспорт?

Действительно, через просвет виднелся микромнибус. С радостными криками студенты, не обращая внимания на поломанные ими ветви кустов, пробежали мимо кота, оставшегося сидеть на обочине, и ввалились в открытую дверь. Истомин, всё ещё несший Лизу и почти полностью потерявший чувствительность в руках, обернулся у самого входа в микромнибус. Кот и Иоанна Русакова растворились в чаще.

Когда группа вернулась в гостиницу, совсем стемнело. При свете фонаря ребята вошли в отель, Истомин снова нёс Лизу на руках. Хотя она немного пришла в себя, идти всё равно не могла, раны на ногах продолжали кровоточить.

В небольшой гостиной у горящего камина сидели Агнесса в неизменно чёрном, Астра в светло-сером спортивном костюме и профессор Грибницкий.

— Ой, привет, — улыбнулась Астра, когда первые ребята вошли внутрь. — Как вы…

Ева, на ходу скинув сапоги и шубку, не обращая внимания на ссадины, упала на колени перед камином и протянула красные негнущиеся пальцы к огню. Истомин положил Лизу на свободный диван. Хуберт, стащив куртку и шарф, сел на подлокотник и уставился в камин. Остальные, сбрасывая одежду прямо на пол, заполнили холл.

— Что случилось? — спросила Астра, округлившимися глазами глядя на Лизу.

— Что случилось?! — хрипло выкрикнула Валя и нависла над Агнессой, тряся рукой с шарфом. — Что случилось?! Нельзя было сразу сказать?!

— Что сказать? — ошарашено спросила Агнесса.

— Что там чудовища!

— Чудовища? — растерянно переспросила Агнесса. — А, из Черноречья? Так об этом информационная служба всем рассказывает. При въезде.

— Я вызвал медиков, — сказал Арнольд, кивая на Лизу.

— Как будто в твоей книжке побывали. — Хуберт, слабо улыбнувшись, взъерошил себе волосы.

— Да, мы там твою родственницу встретили. — Тоня, тоже гревшая руки у камина, обернулась к Агнессе.

— Какую мою родственницу?

— Как её? — Тоня, морща лоб, вопросительно осматривала ребят.

— Иоанна Русакова. — Истомин устало провёл рукой по лицу. Увольнение сияло ярким светом. Как маяк.

— Вы, что, серьёзно? — Агнесса криво улыбнулась.

— А что? — Тоня снова обернулась.

— Нет у меня такой родственницы.

— А вот это кто? — Хуберт поднял с пола открытку из сувенирного набора, который Грибницкий как раз показывал Астре, когда вернулись остальные. В суматохе открытки разлетелись по полу, пока старый профессор бегал за аптечкой для Лизы.

С чёрно-белой карточки угольными глазами смотрело бледное скуластое лицо. Снежно-белые короткие волосы, бантик в петлице. Почти Агнесса.

— Это Варя Гранитова, — подал голос Грибницкий, вместе с Астрой обрабатывающий раны Лизы антисептиком. — Спорная личность. Комиссарша, заправляла здесь в Революцию.

— Но это же была она. — Арнольд взглянул на карточку и вопросительно посмотрел на Истомина.

— Правда, она, — подключилась Валя, тоже заглядывая на открытку через плечо Арнольда. Тимур, посмотрев на фото, закивал.

— Ничего не понимаю, — пробурчал Грибницкий.

— Иоанна Русакова и Варя Гранитова — это одно и то же лицо. Действительно, моя дальняя родственница. Только вряд ли вы могли её встретить.

— Это почему? — спросила Ева, грея у камина спину, пока Астра мазала её колени зелёнкой.

— Она родилась в тысяча девятисотом.

— Почти двести лет назад, — наморщил лоб Арнольд. — Как это возможно-то? Ты нас разыгрываешь?

— Делать мне больше нечего. — Агнесса забрала у Хуберта карточку и собрала остальные, рассыпавшиеся по полу.

Глава 10

В понедельник утром Истомина и Грибницкого вызвала Тамара Александровна.

— Садитесь, — кивнула она на винтажные кресла с бордовой обивкой. — Итак, сегодня утром меня на работе встретило вот это послание. — Тамара Александровна продемонстрировала несколько скреплённых листов. — Если вкратце, эта жалоба поступила из Нового института благородных девиц.

— На что жалуются? — спросил Грибницкий, сложив руки на набалдашнике трости.

— На поведение наших студентов в Елисеевом монастыре города Растяпинска.

— А они как-то не так себя вели? — снова спросил Грибницкий.

— Здесь сказано, — Тамара Александровна просматривала письмо поверх очков, — что они вели себя крайне недостойно, пренебрегали гидом, нарушили общественный порядок, грубо попрали общепринятые правила поведения в церкви и монастырский устав, оскорбляли окружающих и затеяли ссору с педагогом, сопровождавшим группу из Института.

Тамара Александровна вопросительно посмотрела на Грибницкого. Тот лишь пожал плечами и перевёл взгляд на Истомина.

— По правде сказать, — осторожно начал Истомин, — небольшой инцидент действительно имел место, но…

— Да? — Тамара Александровна смотрела на него поверх очков.

— Наши студенты были не виноваты.

— То есть этот, как вы изволили выразиться, инцидент был спровоцирован кем-то другим?

— Можно и так сказать.

— Даниил Юрьевич, скажите прямо. Кто затеял ссору?

— Строго говоря… одна из наших студенток, но её, как вы правильно сказали, спровоцировали. — Истомин в двух словах описал ситуацию, произошедшую у раки с мощами.

— А что за «пренебрежение гидом»? — спросила Тамара Александровна.

— О, гид нам попалась та ещё, — пробормотал Грбницкий.

— Фёдор Петрович, не понимаю вашей иронии, — сухо произнесла Михайловская. — Кстати, где вы были во время… хм… инцидента у мощей?

— В чайной, — честно ответил Грибницкий.

— Так или иначе. — Михайловская положила письмо на стол и устало повела плечами. — Второй экземпляр кляузы направлен в Управление образования, причём к ней приложены ещё и показания гида. Так что меры принять я обязана. Вам, как кураторам, не справившимся с задачей, объявляется выговор. В Управлении мы сейчас не в чести из-за эко-амазонок, которые завалили их требованиями и протестами. Так что мне придётся ещё и лишить вас обоих премии.

— Ну что ж, — вздохнул Грибницкий. — Ничего не поделаешь.

— Кроме того, вы обязаны присутствовать на воспитательной беседе со студентами, которую проведёт Калерия Марковна, с ней я уже договорилась. Теперь следующее.