Легенда о слезах двух Лун (СИ) - Ушакова Мария "Ktara_Gilbert". Страница 57

— Испугались? — спросил Альвиан, неуверенный в своих заключениях.

— Немного. Вы так зловеще стояли, — мужчина не поднимал свой взгляд на высшего, поэтому Альвиан видел только его морщинистые веки.

— Где мы?

— Во Франции в городке Ипорт, Ваше Величество.

Альвиан хотел удивиться тому, что они находились во Франции, но после обращения мужчины к нему, как к королю, высший замолчал, устремляя на своего спасителя пронзающий взгляд. Они находились точно не во времена правления хотя бы одного знакомого короля. Все эти устройства, подающие свет в комнату, странные экраны на стене, меняющиеся изображения в рамке — технологии точно не той Праги, которую знал Альвиан.

— Как тебя зовут? — грубо спросил бывший Император, зная ответ.

— Джакуб, Ваше Величество.

— Джакуб, — повторил Альвиан, подходя к постаревшему советнику, — Мой советник, мой друг, мой убийца.

Тонкая шея с обвисшей кожей оказалась в одной большой руке свергнутого короля. Несколько позвонков хрустнуло и Джакуб жалобно застонал. Лицо Альвиана было совсем близко к нему, и советник чувствовал, как острые кинжалы пронзали его старое тело. Горячее дыхание выходило из самого нутра высшего, и если бы он дышал чаще, то мог бы расплавить лицо своего убийцы.

— Это лишь малая доля того, что я чувствовал, Джакуб. Я дал тебе, что ты хотел, вставал за тебя, не щадя собственного тела, помогал, когда это было нужно. И ты расплатился кинжалом в грудь? Те слова, что я сделал бы тоже самое на твоём месте — жалкое оправдание мелкого никчёмного существа, которое готово перебить всех, лишь бы остаться в живых.

— Альвиан, — Джакуб хотел прекратить это, но беловолосый мужчина продолжал.

— Ты не научился пользоваться своими мозгами, хоть и был советником короля. Твоё положение было даром, а ты растоптал его и вышвырнул в канаву с помоями. Ты убил меня, что бы, что? Чтобы превратиться в это жалкое подобие жизни?!

Тело Джакуба загорелось. Он чувствовал, как плавиться его тело, но на самом деле никакого огня не было. Разные части тела растягивались в стороны, и мужчина слышал, как его сухожилия рвутся, а за ними ломались кости. Всё возвращалось на места, когда в глазах темнело. Он вновь видел своего друга с кровавыми глазами. Белые волосы, как ядовитые змеи трещали и вились в разные стороны. В руках Альвиана появился тот самый кинжал, от которого он погиб.

— Благослови тот день, когда я вернулся, ибо с этого дня твоя жизнь не будет иметь конца, — рычание Императора разносилось со всех сторон и повторялось эхом, — Ты бы сделал тоже самое, Джакуб.

Разыгрывая знакомый сценарий, Альвиан выливал всё застоявшееся в его душе. Он протыкал обмякшее тело Джакуба, каждый раз залечивая предыдущие раны. Наслаждения от этого было больше, чем от коронации в Ахене, от наказания Вацлава, от удачного дела с кристаллом и книгой. Ничто не могло заменить того, что Альвиан ощущал сейчас. И от каждого удара ему становилось легче, но сытость не наступала. Мужчина в руках высшего уже не реагировал на удары, и его тело висело, как тряпка. Альвиан продолжал бы своё наказание, но он услышал голос. Тот самый голос, который он посмел забыть на эти часы бичевания. Сладкий, тихий, мелодичный голос, сопровождающий всю его жизнь.

«Я никогда не носила такие платья».

«Давай напишем на французском эту же фразу?»

«Я верю тебе. И всегда буду верить».

«Это самый прекрасный сад, мой король!»

«Я люблю тебя, мой дорогой Альвиан».

Рука высшего расслабилась и измученное тело постаревшего Джакуба прилипло к полу. Альвиан не двигался с места, будто на него посмотрела Горгона, и тот превратился в камень. Слова девушки разносились из его подсознания, вновь и вновь возвращая бывшего короля в те прекрасные дни, когда они были вместе. Воспоминания приносили больше боли, чем при его смерти. Кинжал не резал так остро, как они. Вся душа Альвиана смялась, как ком бумаги, и образы прошлого сжигали все края, плавно переходя к сердцевине, где спряталась самая ранимая часть. Всё погибло. Погибло в тот день, когда он позволил себе такую слабость, как пренебрежение собственной энергией. Император рассчитывал на то, что люди увидят любовь правителей, восход Чехии, но вместо этого они поверили Фридриху и Вацлаву. Несмотря на всё, что они для них сделали. «Люди никогда не будут благодарны тому, кто отличается от них», — так сказал Вацлав, когда Альвиан привязал его к Фыртыне? Самое отвратительное, что он оказался прав.

— Что они сделали с Мари? — мужчина наконец-то пришёл в себя, но его взгляд до сих пор был прикован к внутренним картинкам.

— Они… сожгли её, как ведьму, — Джакуб боялся произнести эти слова, поэтому отполз подальше, — Фридрих отрубил тебе голову, и её кинули рядом с Мари в костёр.

— Поступок настоящего Императора, — усмехнулся высший, — отрубить голову мёртвому королю.

Альвиан вспомнил что-то ещё, отчего его голубые глаза сразу округлились, а брови опустились к переносице. Его лицо так перекосило, что Джакуб готовился к новому взрыву, от которого он ждал смерти.

— Что они сделали с нашим ребёнком?! — взревел высший, — Отвечай!

Пожилой мужчина, быстро передвигая конечностями, оказался возле противоположной стены. Он попытался встать, но ноги не слушались его, и каждая попытка заканчивалась падением. Альвиан подходил всё ближе, и если бы он просто убил своего давнего друга, то Джакуб был бы рад, но зная его, он станет приводить его в порядок, как только одна нога окажется на том свете. В груди закололо, и бывший советник короля схватился за больное место. Он хватал воздух, надеясь, что знакомые ощущения скоро пройдут.

— Ребёнок. Он. Остался. Жив.

— Жив? — голос высшего сразу поменялся, — Как такое произошло?

Заметив, что мужчина не может говорить, Альвиан направил свою энергию, чтобы вылечить больное стариковское тело. Болячек было достаточно, чтобы он хоть сейчас отбросил коньки, но каким-то образом он жил. Джакуб сел на кровать, приходя в себя.

— Константин приехал, как только всё произошло…

— Произошло что? — спросил Альвиан, но в ответ было долгое молчание, — Говори прямо, Джакуб.

— Он приехал, как только ты умер. Фридрих сразу пришёл в тронный зал, поглумился и отрубил тебе голову тупым мечом. Константин в это время пробрался на верхний этаж, где спала Мари. Как он сказал, она услышала крики снаружи и пошла на твои поиски. Они встретились в коридоре, а потом Мари решила идти к капсуле. После этого они вышли к саду, где она родила. Мари отдала ребёнка Константину, а тот передал его мне. Анику он отвёз Аль-Камилю.

— Почему тебе? — удивился Альвиан.

— Отакар оставил записку королю Франции Людовику IX, которую ты ему отдал после смерти Пржемысла. Там говорилось о том, чтобы Людовик позаботился о ребёнке, которого я должен буду ему принести. Мы ранее обсуждали это с ним, и я предположил, что это наш с Катариной ребёнок, но… всё оказалось сложнее.

Альвиан отвернулся. Он поднял голову вверх, вдумываясь во всё сказанное. Даже в такой ситуации Мари смогла найти выход. Неприятный, но всё же выход.

— Как я оказался здесь? — высший продолжал смотреть на белый потолок, ощущая покалывания в глазах.

— Я положил твоё тело в капсулу…

— Без головы?

— Без головы.

— Продолжай.

— Положил в капсулу и увёз во Францию. Мы переехали с Катариной сюда, и я сбросил капсулу в пролив, а кристалл держал при себе. Сделал всё, как сказала Мари.

— Ясно.

Альвиан не мог больше ничего слушать. Гнев внутри разжигали не только мысли о прошлом, но и его голоса подсознания, которые вернулись на свои места. Все чувства хотели взорваться, вылиться наружу, потому что внутри высшего им стало очень тесно. Альвиан вышел из чужого дома и поплёлся к тому месту, откуда слышались звуки бьющихся волн. Людей в таком маленьком месте было немного, но все, кто встретил беловолосого незнакомца спрашивали о его самочувствии. Альвиан не слышал их взволнованные голоса и целеустремлённо шёл к воде, из которой он родился во второй раз.