Легенда о слезах двух Лун (СИ) - Ушакова Мария "Ktara_Gilbert". Страница 71

— Конечно, — откланялся Джакуб и вышел из зала.

Как раз в это время появился Альвиан. Он добился того, чего хотел, но его мрачный вид не говорил о торжестве. Мари даже усомнилась в том, что высший делал это по собственной воле. Император взглянул на свою жену, но ничего не сказал. Всё и так было сказано. И взглядом, и поступком на площади.

— Для чего ты это сделал? — грубо спросила беловолосая девушка, скрестив руки на груди, — Мне казалось, что ты не хотел возвращаться к этому.

— Не хотел, — подтвердил он, поправляя фиолетовый кристалл под рубашкой, — Но это прямая дорога к нашей спокойной жизни.

— Спокойной жизни? Альвиан, ты поставил на уши весь мир своими выходками, и сейчас ты говоришь о спокойствии? — заводилась высшая, — Тебе не хватило вчерашнего? Тебя спас Адам, но и он, видя подобное, вряд ли возрадуется. В третий раз он спасать тебя не станет!

— Я сам спасу себя, — нагревался Альвиан, слушая причитания от той, от кого он не хотел подобное слышать, — Если меня не убьёт Лолита, то точно сведут с ума люди. Поэтому я либо играю роль игрушки для истинных, либо играю по своим правилам! Второй вариант мне нравится больше, потому что не хочу во второй раз пасть жертвой человеческой жестокости и несправедливости! Если бы они не убили меня, то ничего бы такого не случилось, и жили бы мы долго и счастливо! А сейчас они получают то, что заслужили!

— Ты сам виноват во всём случившемся, чёрт возьми! — крикнула девушка, взмахивая руками, — Это ТЫ выкрал кристалл и книгу! ТЫ стал высшим! ТЫ шёл к тому, чтобы стать Императором! ТЫ принял титул короля Чехии! ТЫ отдался полностью политике, совсем позабыв о своей беременной жене! ТЫ не слушал её, когда она говорила о медитации! — чем больше Мари вспоминала, тем больше слёз выливалось из глаз, — ТЫ допустил свою смерть! И ТЫ виноват в том, что я оставила нашего ребёнка одного! Без родителей, без любящих людей! А ты так и продолжаешь закрывать глаза на это и винить ВСЕХ, кроме себя!

Девушка зарыдала, не сдерживая слёзы. Это должно было произойти рано или поздно. Мари и так старалась держать всё в себе, поэтому говорить о прошлом не хотела. А сейчас, когда Альвиан продолжал уверять её (и себя) в том, что вся вина лежит на людях, терпение лопнуло. И сейчас вырвалось всё, что лежало глубоко в душе.

На такое откровение Император не знал, что говорить. Слышать это от близкого человека было намного больнее и невыносимее, чем думать об этом самому. А предположение о том, что король Чехии приносил девушке только несчастья, как бы он ни старался сделать её жизнь лучше, подтвердилось. Спустя столько времени.

Высший хотел подойти к возлюбленной, чтобы успокоить её, но не мог даже спокойно посмотреть на неё. В сердце защемило, и солёная прожигающая жидкость была уже на пути к глазам. Альвиан зажмурился, прижимая большим и указательным пальцами третье веко к носу. Он не мог продолжать просто стоять на месте, окаменевший от колких высказываний. Его нога быстро забарабанила по полу, отбивая чёткий ритм. Губы сжимались и разжимались. Высший даже прикусил её, пока пытался заставить себя сказать хоть что-то. И когда напряжение немного спало, он посмотрел на жену.

Она сидела на большом синем диване, отвёрнутом к окну. Шмыгая носом, Мари вытирала непрекращающиеся слёзы. Она прокрутила сказанное несколько раз, и усомнилась в правильности своего поступка. Девушка не хотела, чтобы это было в такой грубой форме, но иначе не получилось. С самого первого дня, когда она вернулась с капсулы, эти слова уже были у неё в голове. А когда Альвиан появился перед ней, живой, это ушло на дальнюю полку.

Мужчина в чёрном плаще сел рядом, как провинившийся ребёнок. Он смотрел вместе с Мари в окно, но видел совершенно не то, что было за ним. Император проговаривал в голове свои слова, которые он хочет ей сказать. Пытался правильно подобрать интонацию, действия. А потом он понял, что репетиция подобного ни к чему не приведёт, ведь здесь главной была искренность сказанного.

— Ты права в этом, — высший сжал ладонь девушки, — Я и сам прекрасно знаю, что в этом виноват я. И сейчас я пытаюсь исправить это. Я хочу, чтобы мы были счастливы. Понимаешь?

Мари молчала, продолжая шмыгать покрасневшим носом. Но её бегающие глаза говорили о том, что она всё прекрасно понимала.

— Я не буду править так, как раньше, — почти клялся Император, проговаривая каждое слово по слогам, — Ты — моя главная забота. Мир мог бы стать моим сразу после моего возрождения, если бы я хотел власти. Но я отыгрывался на всех за свою слабость. И теперь не могу себе позволить повториться тому дню, когда нас не стало.

Понимая, что девушка не станет отвечать, Альвиан замолчал. Он всё также держал в руках её ладонь и смотрел на заплаканные голубые глаза. Даже такой она нравилась ему, но жаль, что до такого довёл её он сам. Подумав, высший встал с места и потянул за собой Мари. Всё происходило в полном молчании, как таинство. Девушка пошла за мужем, делая предположения куда они придут.

Прогулка оказалась достаточно быстрой. Они шли медленно, чувствуя каждый выдох и вдох друг друга. Слышали мысли, что были в голове другого, даже без помощи своей силы высшего. Пока их руки были сплетены, Император и Императрица были едины. Не было ничего, что они бы чувствовали по-разному. Мари даже подумала, что на Староместской площади они были вдвоём. И она ощущала, как все действия второй высший делал без особого удовольствия. Альвиан почувствовал страх, который сопровождал девушку в ту последнюю ночь. Он чувствовал, как остался один. Без шанса на то, чтобы вернуть утраченное.

Высшие были у двери в кабинет, который Альвиан давно не использовал. Именно в нём он ждал того момента, когда священник объявит о начале венчания. Тогда он одарил подарками Джакуба и Константина. А второго, видел в последний раз.

Мужчина медленно открыл двери в кабинет и пропустил девушку вперёд. Внутри всё было заставлено чем-то, что было закрыто плотной льняной тканью. Альвиан раздвинул шторы в стороны, чтобы свет проник внутрь. Мари прищурилась, но не проходила дальше, боясь сделать шаг. Высший одарил свою супругу улыбкой и указал на укрытые тканью предметы. Девушка поняла намёк и сдёрнула немного пыльную завесу.

Увидев десятки своих портретов, высшая замерла. Её рука сжалась, боясь отпустить ткань. Она вопросительно посмотрела на мужчину. Но ответа не последовало.

Полотна шли в беспорядке, смешивая большие и маленькие, Мари до преображения и после. Вот здесь на зрителя смотрела юная девушка с рыжими непослушными волосами и изучающим неотрывным взглядом. Она сидела за деревянным столом, а из края картины выглядывала знакомая рука тётушки Бланш. На Мари тогда было синее платье и тёмный плащ. Если бы не эта картина, то высшая даже и не вспомнила таких деталей. На другом холсте девушка находилась в капсуле. Каждый локон её белеющих волос был детально прописан. Спокойное лицо Мари во время преображения было такое же, как рисуют святых на иконах. Высшая провела пальцами по высохшей краске, чувствуя с какой любовью её муж вырисовывал эту картину.

Пройдя дальше, беловолосая королева увидела себя спящую. Счастливая спящая Мари из картины не могла не вызвать улыбку на лице настоящей Мари. Она загадочно посмотрела на Императора, думая о том, какому времени принадлежит это воспоминание. И прейдя к определённому выводу, покраснела. На следующем произведении Мари была в окружении сада. Альвиан запечатлел её во время того, как она кружится вокруг себя. Её улыбка изображалась даже ярче, чем Луна в левом углу картины. Лепестки цветов кружились вместе с девушкой у её ног. Неужели он действительно видел её такой? Или вот тут, где высшая уже с большим животом. Она сидела за какими-то бумагами, а рядом с ней бегала радостная Аника с мечом, воображая себя воином. Это был последний день их прошлой жизни.

— Это, — наконец-то прервала молчание расчувствовавшаяся Мари, — прекрасно.

Альвиан подошёл сзади и заключил девушку в крепкие объятия. Он сразу почувствовал запах цветов, который всегда успокаивал его. И сейчас он хотел, чтобы и Императрица ощутила тоже самое. От прикосновений высшего королева расслабилась. Картины вызывали невероятную бурю эмоций. Всё то время, пока её не было рядом, Альвиан рисовал образ потерянной любви.