Карающий орден (СИ) - Маркелова Софья. Страница 78

   "Приготовление различных кушаний", покрытое старыми отпечатками пальцев, выпачканных в муке, не вызвало у профессора интереса, как и толстое издание священной книги "Заветы Залмара" с истрепанными углами. Это произведение все без исключения верующие Залмар-Афи видели в своей жизни гораздо чаще, чем исполнение описанных в книге заветов. Еще один религиозный труд "О всяких дурных деяниях и нравственности" за авторством некоего старшего жреца Аз Ошензи тоже отправился в сторону. А вот тоненькую книгу "Гусли звончатые: песни и баллады" профессор так легко пропустить не смог. Это был сборник работ известного пару десятилетий назад барда Самвела, который когда-то прославился на всю страну своими строками, а после попал в немилость городских властей из-за какой-то туманной истории и был казнен. Теперь его прах давно уже развеял ветер над Дымными Вратами, но песни еще продолжали жить в людских умах. Например, в Кастановских топях, на самом севере Залмар-Афи, до сих пор среди углекопов особенно ценилась баллада "Черное золото", в которой Самвел пересказывал древнюю легенду о возникновении угля.

   Целый час Ашарх с удовольствием перечитывал произведения, знакомые с детства. Освежая в памяти строки скорбной элегии "Рабский поход", описывавшей печальные исторические события пятисотлетней давности, профессор невольно вернулся во времена своего отрочества, когда на сельских ярмарках и во всех кабаках распевали баллады Самвела. Тогда в жизни Аша не было ничего сложнее уборки навоза в конюшнях и очередной потасовки с братом, а сейчас он должен был пересечь горный хребет, потому что по его следу шел разъяренный карающий орден.

   Вот только то, что ждало его в пустынях Асвен, могло оказаться куда хуже и страшнее.

   Перевернув последнюю страницу сборника песен, профессор с огорчением захлопнул книгу и вернул ее на место. Лантея спала беспробудным сном, а на полке больше не осталось никаких фолиантов, за которыми можно было бы скоротать время. Но взгляд Ашарха неожиданно зацепился за лежавшую на самом краю полки неприметную стопку исписанных листов, скрепленных нитками. Взяв в руки явно самодельную тетрадь, мужчина вгляделся в обложку. На ней чьим-то корявым почерком были старательно выведены несколько слов на залмарском - "Записи Лантеи".

   Несколько секунд Аш боролся с голосом совести, уже заранее уверенный в том, что не сумеет сдержаться. Слишком сильно было искушение отыскать в этой тетради сведения, которые Лантея с самого начала утаивала от своего спутника. Опасливо оглянувшись на лавку, где спала девушка, профессор торопливо раскрыл первую страницу записей.

   Начальный абзац гласил:

   "привьет. моя лантея. тетия казат писат дневник. моя учица писат".

   Аш на мгновение крепко зажмурил глаза, стараясь убедить себя, что ему нужно воспринимать написанное со всей серьезностью. На форзаце стояла единственная дата, 17 февраля 1046 года от явления Пророка по залмарскому календарю, сделанная полтора года назад. Судя по аккуратному почерку, она явно была выведена рукой тети. Остальные записи, безусловно, принадлежали Лантее, но избавиться от ощущения, что их писал семилетний ребенок, преподавателю было сложно. Текст изобиловал ошибками, а чудовищный почерк с трудом можно было разобрать.

   Пролистав пару страниц, Аш заметил прогресс. Первые записи были небольшими, в них девушка делилась информацией о погоде или о том, как они с тетей провели день. Но с каждой новой строчкой ошибок в тексте становилось меньше, а почерк выглядел все лучше. Короткие заметки постепенно превратились в пространные философствования, где хетай-ра делилась своими мыслями, опасениями, надеждами. И Ашарх невольно зачитался дневником, постепенно пробираясь сквозь дебри запутанных предложений и несогласованных друг с другом слов.

   "сегодня вес ден дожщь. поранит я руку на охоте. чият раказыват об том, что люди давно мочь строит корабли, большой чаши из дерева. ходит они по морю, по воде, как по суше, искать новые земли. почему же мой народ тысячи лет прячица и боица внешний мир?".

   "Тетя быть сегодня в городе, она купить новую книгу. Много там написать об Залмар, это бох людей. Он жить вместе с людьми долго и учить их жить правильно, помогать. Это так непохожэ на Эван`Лин, она всегда строга была к нам. Я думать это очень важно, хетай-ра надо узнать большэ о людях. Это изменить Барханы в лучщую сторону".

   "Вспоминала сегодня я об сестре. Она мне снилась. Инетресно, как она там? Думаю, Мериона в заботах, как и всегда. Они с мамой всегда больше думали об делах, пока читала я об мире за песками. Для них хорошо, когда Барханы закрыты и спрятаны. Но я верю, что хетай-ра можно убедить открыца миру или же мой народ вымрет через пару тысячь лет".

   Чем дальше профессор погружался в записи своей спутницы, тем больше ему начинало казаться, что весь этот дневник был пропитан какой-то бессильной озлобленностью, копившейся долгие годы. Лантея жаловалась на непонимание оставшихся в Бархане матери и сестры, о существовании которых Аш узнал впервые. Она была зла на свой народ и устаревшие традиции, ей не нравился сам уклад жизни хетай-ра.

   "Чият считает, что ей больше не о чем мне расказать. Она никогда не покидала этот регион, и мало знает о мире вокруг. Недавно она упомянула, что в столице есть академия, лучшая в стране. Там много учителей, книг и за несколько годов обучат меня истории, науке об описании чужих земелей и даже иным языкам. У меня есть шанс поступить туда".

   "Тетя не поедет со мной. Думаю, она просто боится, но у меня нет больше сил сидеть тут, я должна сама продложить обучение. Странствие по материку заберут слишком много времени, опасно ездить по миру не зная языков. К тому же, тетя говорит, что на востоке идет война. Академия же даст то, что мне нужно, всего за пару годов. Хорошое образование, подобное тому, что я получила в Бархане до своего ухода".

   Одна из последних записей насторожила преподавателя больше остальных:

   "Мы наконец обсудили с Чият детали поездки. Я пойду в столицу в середине августа, как только уйдет жара. Вчера мы сильно посорились вечером. Я говорила о том, что хочу сразу же вернуться после обучения в академии в Бархан. Хочу расказать о том, что узнаю, городскому совету. И хетай-ра пойдут за мной в зеленые земли. Я уверенна. Им захочется узнать, как живут другие рассы, попробовать все то, что я попробовала здесь. Мы создадим новый город, вдали от пустынь, или же на самом краю песков. Я помогу своему народу, открою им глаза на мир. И матриарх мне не указ. Я буду править своим собственым городом, свободным от власти совета и опротививших традицый. Если не я, то кто сделает это?".