Его кексик (ЛП) - Блум Пенелопа. Страница 16
Затем, видимо, прокрутив в голове эту фразу, на миг замерла, ее глаза расширились, и она судорожно сделала большой глоток воды.
— Так не честно! — быстро сказал я, пытаясь ее отвлечь. — Ты собираешься нарушить нашу договоренность? Я ожидаю орального секса не менее двух раз в день. Причем надеюсь, что мне не придется отвечать взаимностью. Так что ничего не выйдет. Тебе не отвертеться.
Эмили усмехнулась.
— Нет. Ты не можешь утверждать, что у меня ничего не выйдет, потому что я на самом деле гипервеган (веганство — наиболее строгая форма вегетарианства, исключающая потребление всех видов мяса, молока, яиц, мёда, а также других веществ и добавок, произведённых животными (желатин и кармин). Веганы не используют одежду и другие бытовые предметы из кожи, шерсти, шелка, а также отказываются от бытовой химии и косметики, тестированной на животных. Веганы не поддерживают цирковые номера с животными, зоопарки, дельфинарии). А в этом меню для вегана нет ничего съедобного. Как ты вообще додумался меня сюда притащить?
— Гипервеган? — удивился я, выпав на мгновение из своей роли кошмарного ухажера, так как меня охватило жгучее любопытство.
Эмили подняла глаза, в которых явно читалось, что она пытается по-быстрому слепить гремучую смесь какого-то дерьма.
— Я питаюсь исключительно мясом, выращенным в лабораториях, и овощами, что росли при свободном выгуле. Кабачки нуждаются в свободе не меньше животных. А когда их окружают заборами, то разве это жизнь? И как я могу поддерживать такое?
— Присоединяйся к моим гуманистическим принципам. Откажись есть любые овощи и фрукты, напоминающие фаллос. Ну, чисто из-за подтекста.
— Весьма обоснованная точка зрения.
— Кстати, ты ведь на ходу придумала этот гипервеганский закидон, верно?
Скрестив на груди руки, Эмили смерила меня чопорным — очень близким к убийственному — взглядом.
— И зачем же мне понадобилось выдумывать такое?
— Подожди, ты это серьезно? Но ведь китайская еда, которую мы вчера… — я порывисто выдохнул, когда она сжала губы, пытаясь подавить улыбку, и у нее ничего не вышло. — Ты напугала меня, пусть даже на минутку. Но наше притворное никудышное свидание едва не переросло в по-настоящему дерьмовое.
— Погоди, если мы всего лишь притворяемся, что наше свидание входит в серию «хуже не бывает», то не означает ли это, что на самом деле оно настоящее?
Я прижал пальцы к вискам.
— Вот почему эта идея не понравилась мне с самого начала. Похоже, ты уже собираешься меня послать.
— Я просто пытаюсь тебе сказать, что у меня сейчас, кроме шуток, совсем неподходящее время для отношений с парнем. Не принимай на свой счет, ничего личного. Не хотелось бы давать тебе ложную надежду.
«Слишком поздно»…
— Знаешь, я тоже сейчас не намерен вступать в отношения с парнем, — я сделал глоток пива, а когда снова взглянул на Эмили, она мило мне улыбнулась.
— Я говорю серьезно, Райан.
— Я тоже. Я никого не осуждаю, но это точно не для меня.
Бросив взгляд на входную дверь, Эмили нахмурилась.
* * *
Двое мужчин в лыжных масках решительно двигались к передней стойке, пряча руки в карманах курток. Один из них, шагнув вперед, ткнул пальцем в стоявшую рядом с кассой девушку.
— Опустоши ее, — холодно приказал он.
Время замерло на месте.
Мое сердце так бешено заколотилось, что его стук звоном отдавался в ушах. Дыхание стало прерывистым, а ногти с силой впились в ладони. Вот только что, казалось, мы перебрасывались шутками с Эмили, а буквально в следующее мгновение попали в центр сценария, который хоть однажды мысленно прокручивал — возможно, даже не один час — любой уважающий себя мужчина: а смог бы я остановить угрожающего мне пистолетом ублюдка?
В такие минуты в моей голове вырисовывался безумный бросок, типа разъяренного быка, мгновенно деморализующий бандита. Вот только здесь бандит был не один, и они, скорее всего, оба были вооружены. Все осложнялось еще и тем, что Эмили сидела между мной и этими налетчиками.
Я медленно, стараясь не привлекать к себе внимания, переместился так, чтобы по возможности прикрыть ее собой, а затем жестом попросил ее сохранять спокойствие. Эмили тут же прижалась щекой к моей спине, и я почувствовал между лопатками жар ее тела. Несмотря на то, что мое сердце отчаянно билось, а в мозгу бурлил адреналин, я на мгновение отвлекся на мысль: как же хорошо ощущалось выражение ее абсолютного, безусловного доверия.
Быстро оглядев зал в поисках того, что можно было применить в качестве оружия, я начал прикидывать тактику «боя». Прежде всего я решил, что не стоит нападать первым, так как во время большинства ограблений преступники, как правило, не совершали насилия, пока надеялись получить желаемое. Я был почти убежден, что это не выдумка, а, следовательно, не попытка оправдать свою трусость. А на случай, если вдруг все станет совсем уж плохо, я наметил рывком перевернуть барный стул, запустить им в ближайшего отморозка и, молниеносно бросившись ко второму, отобрать у него пистолет.
Никто из посетителей паба не шевельнул ни единым мускулом. Что, в принципе, вполне соответствовало моему плану. А кассирша протянула грабителям дрожащей рукой двадцатидолларовую купюру.
— И это все, что у тебя там есть? — грубо рыкнул один из них.
Я нахмурился, когда повторно услышал этот голос. Он показался мне слишком знакомым, но я никак не мог сообразить, кому он мог принадлежать.
Один из налетчиков, толкнув напарника локтем, ткнул пальцем в мою сторону.
— О, похоже, у нас тут намечается герой-любовничек. Давай проверим, хватит ли у него мужества защитить свою женщину.
В его словах — помимо жестокой насмешки — слышалась какая-то фальшь. Создалось впечатление, будто какой-то второсортный актеришка, отвратительно играя свою роль, тупо повторил заранее выученную реплику.
Оба бандита повернулись к нам лицом.
Я покрепче сжал горлышко своей пивной бутылки и мысленно отрепетировал то, что сейчас сделаю: врежу тому, что ближе ко мне, бутылкой по голове, а затем разберусь с его подельником. Возможно, даже переверну барный стул, схвачу Эмили, и мы с ней сбежим.
Стоило одному из них протянуть ко мне руку, как Эмили, издав звук, идентичный, по моим представлениям, боевому кличу апачей, зарядила ему кружкой с наполовину выпитым пивом прямо в лоб. Меня до глубины души потряс ее дерзкий поступок, и все же я сумел воспользоваться растерянностью второго и, бросившись к нему, повалил на пол. Затем, повернувшись к Эмили, жестом указал ей на дверь служебного помещения.
— Иди туда и вызови полицию.
Она колебалась, не решаясь уйти.
— Иди! — повторно потребовал я.
Бармен поспешно достал свой телефон, чтобы вызвать помощь, а посетители бросились наперегонки к выходу. Я отвел кулак назад, готовый вырубить ублюдка, которого прижимал к полу — ну, если бы он вздумал сопротивляться — и сдернул с него лыжную маску.
Один взгляд на него, и моя рука обмякла.
— Стив? — не веря собственным глазам, на всякий случай спросил я.
Он торжествующе сверкнул своей белозубой улыбкой, ни капли не смущаясь, что лежит на спине, пригвожденный к полу.
— Говорю сразу, пока ты не разозлился. Это была не моя идея.
— Слишком поздно. Я уже злой, как черт. Я знал, что ты идиот, но грабить паб? Ты что, совсем рехнулся? И что это за хрень с героем-любовничком?
— Чувак! — вытащив руку из кармана куртки, Стив наставил на меня игрушечный пистолетик. — Никакого оружия! И... — он указал на напарника, до сих пор потиравшего ушибленный лоб, — босс собирался заплатить бармену, так что, уверен, проблем с этим не будет.
Второй грабитель, стащив с головы мокрую лыжную маску, ехидно ухмыльнулся мне, несмотря на внушительный красный рубец на лбу.
«Уильям?! Чертов Чемберсон!!»
Подмигнув мне, тот повернулся к бармену.
— Пять штук, если ты вычеркнешь из памяти эту историю, — предложил он.