Благословенный (СИ) - Сербинова Марина. Страница 25

— Сука! — прорычал он, поворачивая женщину на спину, и, усевшись на нее сверху, влепил пару пощечин. — Чуть пониже — и дырка в сердце!

Кэрол со стоном открыла глаза и замерла, смотря на возвышающегося над ней мужчину.

— Ну, чего уставилась? Говори, где твой звереныш! Да потише, или сразу перережу тебе горло.

Кэрол молчала, спокойно лежа под ним, не предпринимая никаких попыток вырваться, и неотрывно смотрела в глаза в прорезях маски. Крепко сжимая ее запястья в больших кулаках, он наклонился к ее лицу и присмотрелся.

— Ты слышишь меня? Чего застыла? Давай, приходи в себя, не так уж и сильно я тебе врезал! — он встряхнул ее, и снова вгляделся в лицо. — Где он? Куда спрятала? Я не сделаю ему ничего плохого, я только хочу с ним поговорить. И все. Но это пока я добрый и мирно настроен. Так что не выводи меня из себя, и отведи к мальчику. Молчишь?

Размахнувшись, он ладонью больно ударил ее по щеке. Потом опустил руку вдоль тела, а когда снова поднял, перед ее лицом сверкнуло холодным блеском лезвие ножа.

— Я буду отрезать от тебя по кусочку, медленно, пока ты не скажешь мне, где мальчишка. А если ты умрешь, так и не сказав мне это, я сам его найду, будь уверена. И уже не стану с ним мирно беседовать. А сделаю то же, что и с тобой. Ну, что ты, язык от страха проглотила, что ли? Отвечай мне!

Он прижал нож к ее щеке, наклонившись так близко, что Кэрол почувствовала на своей коже его дыхание, прорывавшееся сквозь ткань маски.

— Не скажу, — проговорила она, и удивилась тому, как спокойно прозвучал ее голос.

За эти полтора года она заставила себя смириться с тем, что должна умереть. И сейчас она чувствовала страх не перед смертью, а перед болью, которую собирался причинить ей этот человек. Джек сможет защитить детей. Это самое важное. А она… она все равно уже обречена, днем раньше, днем позже… Если ее час настал, так тому и быть. Она умрет, потому что у нее не было выбора. Отдать этому мерзавцу то, что он требовал — ее сына — она не могла. Какой он наивный, этот убийца. Разве не знает он, что требовать от матери жизнь ребенка бесполезно и бессмысленно? Даже смешно.

Кэрол не заметила, что улыбнулась. Мужчина опешил.

— Ты что, больная? Что у тебя с головой? Или ты думаешь, я шучу?

Кэрол покачала головой.

— Храбрая, значит! — он неприятно усмехнулся. — Много я таких храбрых видел, которые теряли сознание от вида собственной крови!

Он пристально разглядывал ее лицо, потом взгляд его опустился ниже, по шее, на грудь.

— Надо же! Мы, оказывается, не только храбрые, но еще и красивые! Жаль… я люблю красивых женщин. Что ж, дам тебе время на раздумье.

Схватив ткань на ее груди, он разрезал ее ножом. Вскрикнув, Кэрол вдруг начала яростно сопротивляться.

— Не дергайся, а то задену, — он продолжал резать на ней одежду, срывать и бросать на пол. Оставив на ней одни трусики, он выпрямился, разглядывая распростертое под ним обнаженное тело. Подхватив с пола порезанную ткань, он схватил Кэрол за волосы и грубо поднял с дивана. Но тут же швырнул на кровать Патрика, и, вскочив сверху, привязал ее руки к спинке кровати. Отложив нож в сторону, он приподнял маску, освободив подбородок и рот, и с силой впился в губы своей жертвы в яростном поцелуе. Вытянув ноги, он медленно опустился на нее, прижавшись к обнаженному телу. Сильные грубые руки стали жадно мять ее грудь. Потом он вдруг резко схватил ее под колени и, раздвинув длинные ноги, подтянул их вверх. Кэрол взбрыкнулась, отчаянно пытаясь вырваться. Задыхаясь от охватившего его желания, он приподнялся и сунул руку между их телами, торопливо пытаясь высвободить из штанов нечто огромное, что дало уже Кэрол о себе знать, упираясь в ее тело с такой силой, что, казалось, способно было прорвать джинсы, чтобы до нее добраться. Не выдержав, Кэрол закричала. Мужчина тут же зажал ей рот огромной ладонью, а потом завязал рукавом от ее же блузки.

Они одновременно услышали тяжелые шаги, приближающиеся к комнате. Мужчина, приподнявшись, обернулся, Кэрол тоже посмотрела на дверь. У порога, едва помещаясь в дверной проем, появилась другая мужская фигура.

— Ну, что ты здесь копаешься? Нашел пацана?

— Нашел кое-что получше, — отозвался мучитель Кэрол и отстранился от нее, садясь, чтобы дать разглядеть другому.

Кэрол отчаянно замычала в кляп, впившись взглядом в только что появившегося мужчину. На нем тоже была маска, но она сразу узнала его голос. Это был Тимми, вне всякого сомнения!

Он укоризненно покачал головой, разглядев в темноте обнаженную женскую фигуру.

— Нашел время! — раздраженно фыркнул он.

— А куда нам спешить? Она здесь совсем одна. Думаю, это его мамаша. Упрямая, не хочет говорить, куда спрятала сынка.

— Думаю, и не скажет.

— Скажет. Заставлю.

— Ладно, завязывай. Сами найдем. Никуда он от нас не денется. Особенно, когда без мамочки останется.

Тимми неприятно ухмыльнулся в маску. Кэрол смотрела на него широко раскрытыми глазами. И это — Тимми? Тот добрый ласковый мальчик, который когда-то бросился ее защищать ценой собственной жизни, тот застенчивый юноша, который краснел от каждого ее взгляда? Сердце ее сжалось от ужаса, когда она поняла, что даже если это Тимми, он может не узнать ее. Ведь, как и все, он считает ее мертвой. Она, как могла, изменила свою внешность после того, как была официально объявлена погибшей. Он мог пройти мимо нее и не обратить внимания и при дневном свете, и каковы ее шансы быть узнанной в темноте? Он со своим дружком убьет ее и отправится на поиски Патрика, так и не поняв, кто была его жертва на самом деле. Она должна заговорить с ним, это ее единственный шанс.

Кэрол замычала в кляп, стараясь привлечь его внимание.

— Да, ладно тебе, куда спешишь? Успеем. Посмотри, какая куколка. У меня такой красивой бабы никогда не было и не будет, наверное. У тебя тоже. Она наша, — сидящий рядом мужчина погладил ее по бедру.

— Не до этого. Кончай, говорю. Нечего издеваться.

Кэрол охватил ужас. Она зарычала, вертя головой в безуспешных попытках стянуть повязку.

— Жалко. Красивая. Подойди, сам посмотри. Не откажешься, зуб даю.

— Ты еще в нее втюрься, болван!

— Кажется, уже… — усмехнулся мужчина, продолжая гладить нежное тело.

Тимми вздохнул и подошел к ним. В лицо Кэрол неожиданно ударил луч вспыхнувшего фонарика, заставив зажмуриться и отвернуться. Но сильные пальцы впились ей в подбородок, поворачивая лицо к свету.

— А, ну-ка, посвети, посмотрю… может, померещилась в темноте красота эта, — раздался над ней хриплый смех. — Ну, милая, дай мы на тебя взглянем, но предупреждаю — только пикни.

С ее лица сорвали повязку. Луч света тем временем гулял по ее телу.

— Да на лицо посвети! Сиськи и в темноте видно… классные, — грубая ладонь нежно потрепала ее грудь.

Свет снова ударил в лицо, и Кэрол зажмурилась. Потом, щурясь, открыла глаза и подняла их на возвышающуюся над ней высокую сильную фигуру, черную и расплывающуюся за лучом света.

— Привет… Тимми! — хрипло выдавила она.

Луч света дрогнул. Кэрол поняла, что он ее узнал, но страх все равно не отступил. Она поняла, что совсем не знает человека, который когда-то был ее другом. Он охотился за ребенком, поторапливал своего друга поскорее расправиться с ней, и если бы тот послушал его, она уже была бы убита. Убийца, хладнокровный и безжалостный. Габриэла говорила, что она притягивает зло. Если на свете еще человек, в жизни которого столько злых и опасных людей, как у нее? Почему она не могла сразу разглядеть их сущность, и лишь со временем понимала, что они собой представляют? Элен, Кейт Блейз, Мэтт, Джек… Тимми, ее маленький ангелочек. В последнее она вообще не могла поверить. Замаскированные демоны, которые слетаются на ее проклятие, оно тянет их к себе, чтобы с их помощью осуществлять свое предназначение — уничтожать. И Тимми тоже был одним из них. Очередной убийца, орудие ее проклятия. Она бежит от них, а они все равно ее находят, угрожая ее жизни и жизни тех, кто ей дорог. Не Элен, так Блейз, не Блейз, так Мэтт, не Мэтт, так Джек. Не Джек, так Тимми. Он собирается убить ребенка, так хладнокровно велит другу убить ни в чем не повинную женщину. А она опять глупо и наивно надеется на что-то. И продолжает смотреть на этого убийцу, как на Тимми, когда-то очень давно завоевавшего ее доверие, которое даже теперь, когда образ мальчика вытеснен образом чужого мужчины, все еще остается в ней. В этом ее ошибка. Она цепляется за прежний образ, не желая принять другой. Так было и с Мэттом, и с Джеком. Она до последнего пыталась видеть в них тех, за кого приняла изначально, закрывая глаза на настоящее. Она не хочет видеть то, что есть на самом деле, поэтому и расшибает себе постоянно голову.