Сладко-горькая история - Джио Сара. Страница 9
Клэр улыбнулась, будто предвидела суть моего ответа. А я знала, как ответит она. Мы с ней женщины одного типа.
Но по мере того как остальные гостьи в патио (две замужних, одна состоявшая в отношениях, одна свободная) формулировали свои ответы, я изумлялась все больше – все они сообщили, что романтическая любовь для них не обязательна, то есть не является жизненно важной.
«Как такое вообще возможно?» – подумала я. Всю свою жизнь меня вел призыв романтической любви – потребность в ней, радость от обладания ею. Во время книжных турне, когда читательницы спрашивали у меня об источнике вдохновения для моих историй и о том, почему я пишу именно такие книги, я часто шутила, называя себя романтик-зависимой. Я верила в это, я этого жаждала. Любовь меня очаровывала. Она делала мир интереснее и прекраснее.
Так почему другие люди не ощущали того же? Что это за жизнь, в которой нет чувства радости, опьянения оттого, что другого человека влечет к тебе, а тебя – к нему?
С другой стороны, я задумалась – а может, это я сглупила, раз настолько зациклилась на любви? Быть может, мои взгляды на романтику – не более чем вздорные заблуждения?
– Ты такая чудачка, – как-то раз сказал мне австралийский приятель Бен. С тех пор «чудачка» стало чем-то вроде моего псевдонима. Может, он прав. Может, я самая эксцентричная женщина в мире.
Я подняла эту проблему в разговоре с Натали. «Что думаешь?» – спросила я у подруги. Она рассказала о своей знакомой, которая обрела любовь в неожиданном месте и с мужчиной, которого в обычном состоянии могла не заметить. Та женщина, как пояснила Натали, руководствовалась в жизни исключительно разумом – то есть была практичной, – вместо того чтобы позволить чувствам (сердцу) направлять себя. Однако затея с новыми отношениями заключалась в том, чтобы прислушаться как раз к сердцу – метод, который для нее заведомо был чрезвычайно тяжелым. Но когда, наконец, эта женщина частично отдала контроль чувствам, она влюбилась, обручилась и теперь гораздо счастливее, чем когда-либо в прошлом.
– Ты другая, Сара, – продолжила Натали. – Больше руководствуешься чувствами.
Как обычно, Натали прочла меня, словно книгу. Я такая и есть, всегда была и не стыжусь этого. Мне нравится глубоко чувствовать, нравится, что случайная песенка по радио может заставить меня разрыдаться. Мне по душе, что моя работа заключается в написании романов, которые позволяют людям по всему миру переживать эмоции. Короче, как я всегда знала: я люблю любовь. (А знаете, кто еще шел на поводу у чувств? Принцесса Диана. Как-то раз я провела целый час, читая ее многочисленные цитаты онлайн. Любимой стала эта: «Делай только то, что велит тебе сердце».)
Но поскольку рациональные люди вынуждены тренировать различные мускулы, сентиментальные люди поступают точно так же. В моем случае это означает прекратить отношения, которые могли казаться верными, но оказались неприемлемыми лично для меня, прислушаться к интуиции и стать более практичной, если есть соблазн отбросить сомнения и позволить судьбе идти своей дорогой. Это означает быть жестче, вкладывать ресурсы и оберегать себя, говорить «нет» в тех случаях, когда это имеет смысл, двигаться вперед и не оглядываться назад.
Наверное, я восхищаюсь рационалистами точно так же, как они, наверное, восхищаются своими сентиментальными противоположностями. Главная героиня моей книги «Тихие слова любви» очень осторожна в вопросах романтики. Когда-то она обожглась, в результате приобрела некоторую неуверенность. Научиться доверять своему сердцу для нее – величайший вызов. А мой? Кажется, научиться доверять своему разуму.
«Сердце хочет то, что хочет». Достаточно распространенное выражение, и это правда. Но вот тревожный звоночек для сентиментальных людей: порой оно может увести вас с нужного пути. Заметка для моих милых друзей: это изумительно – быть нежным, когда весь мир суров, и да, восхитительно оставаться открытым после того, как вы рассыпались на тысячу кусочков. Не меняйтесь никогда. Но в то же время будьте умными, ладно? Используйте свои извилины.
– Кто такой Майк? – спросил мой папа по телефону. Был теплый день лета 1993 года, довольно жаркий – из тех, когда ваши бедра прилипают к виниловым сиденьям машины. Папа звонил в дом знакомых, за детьми которых я приглядывала, чтобы поинтересоваться, что за парень мне звонит.
– Погоди, кто? – я запнулась, ощущая участившееся сердцебиение. Мне было шестнадцать, длинные рыжевато-русые волосы я недавно тонировала хной. Я стояла над кастрюлькой с кипятком, собираясь готовить подопечным макароны с сыром на ланч.
– Какой-то парень по имени Майк, – скептически повторил папа. – Оставил свой номер. Он попросил, чтобы ты ему перезвонила.
– Да?! – я почти взвизгнула. Майк мне позвонил. Майк! Я встретила его вчера вечером на концерте. Он пел и играл на бас-гитаре в популярной панк-рок-группе в сонном городишке, где я жила. У него были большие карие глаза, потрясающий голос и… ирокез.
– Сара, как ты с ним познакомилась? – напирал папа.
Не помню, что я ему наговорила. Ничто не имело значения, потому что МАЙК МНЕ ПОЗВОНИЛ! И Я СОБИРАЛАСЬ СТАТЬ ЕГО ПОДРУЖКОЙ. И МЫ ПОЖЕНИМСЯ, И БУДЕМ ЖИТЬ ДОЛГО И СЧАСТЛИВО!
В тот день время ползло со скоростью улитки, и пока дети смотрели «Русалочку», я пялилась на стрелки часов над камином, умоляя их ускориться. Наконец родители подопечных вернулись, и я запрыгнула в свой «Фольксваген Жук» 1969 года (купленный немного ранее за 1300 долларов, из сбережений за работу нянечкой) и помчалась домой. Мама готовила на ужин лосося – моего любимого, – но голода я не испытывала. Вместо ужина я побежала к себе в спальню… чтобы позвонить Майку.
Он был таким же крутым, каким я его запомнила – немного спокойнее, но в то же время очень самоуверенным.
– Я тут подумал, может, ты захочешь… погулять где-нибудь.
Я едва не скончалась прямо там, в спальне. Майк. Пригласил. Меня. ПОГУЛЯТЬ. Мне был необходим реаниматор.
Когда кто-то предлагал погулять с ним, это было важным событием. Особенно когда этот кто-то был кем-то вроде Майка. Конечно, меня и раньше приглашали на свидания, и я уже даже целовалась – в четырнадцать лет, в темном кинотеатре во время сеанса «Парка юрского периода» – с парнишкой по имени Эндрю, с брекетами и изобилием слюны (всю оставшуюся часть фильма я притворялась, что ем лакричные палочки Red Vines, и избегала его взгляда). Но в этот раз молодой человек мне по-настоящему нравился, нет, он прямо-таки запал мне в душу.
Майк заехал за мной в своем сером грузовичке, пахнущем дешевым одеколоном и немытыми волосами. Через колонки гремела песня с кассеты Ramones.
– Выглядишь сногсшибательно, – сказал Майк, глядя на мое белое короткое платье. Я распустила волосы и накрасила губы коричнево-красной матовой помадой Revlon, купленной тем же днем в аптеке.
«Он сказал, я выгляжу сногсшибательно. Сногсшибательно». Сердце билось как сумасшедшее, пока мы с Майком отъезжали от дома (мои родители внимательно наблюдали из окна нашей гостиной). Я понятия не имела, куда мы едем и чем будем заниматься, но это было неважно. Майк вез меня на свидание. На настоящее.
Мы поели в маленьком кафе около паромного терминала, где меню были все засалены, а хрип-логолосая официантка жевала жвачку. Я рассказала ему о себе все: о семье, своих мечтах. Он много улыбался, но мало говорил о себе, отчего я болтала еще больше. Я заполняла пустое пространство словами, нервно вспоминая, как в шестом классе подхватила загадочную болезнь костей, благодаря которой потеряла подвижность и вынуждена была носить гипс на ноге. Майк только кивал и слушал. Я не могла понять, считает ли он меня интересной или самой скучной девицей на свете.
Доставая бумажник с наличными, чтобы расплатиться по счету, он сказал:
– Эй, хочешь на вечеринку?
– Конечно! – охотно откликнулась я, радуясь тому, что он хотя бы смотрит на меня приветливо. Я похлопала ресницами, надеясь, что мой наряд достаточно крут, чтобы впечатлить его друзей. В конце концов, он был стопроцентным панк-рокером. У него даже была татушка! А я была круглой отличницей из частной школы и каждое воскресенье посещала церковь. Вольюсь ли я в его компанию?