Шпион федерального значения - Ильин Андрей. Страница 25
Вот тебе еще пара миллиончиков.
Взятки русским милиционерам, военным, чиновникам…
Ну откуда иноземным спонсорам знать, что гранату F-1 можно в России поменять у прапорщиков на пару бутылок водки, которые с ним тут же оприходовать, а патронов к автомату Kalashnikoff он тебе после этого насыплет полное ведро с верхом, за просто красивые глазки! Ну не знают иностранцы такой валюты — «водка» и таких единиц измерения, как ведро или «до чертовой матери».
И не знают цен на йогурты в районах боевых действий и что никто партизанам никаких «вторых горячих завтраков» не выдает, а что всю еду они добывают сами. Да и кто тех едоков по головам считал, а тем более пересчитывал?..
А уж что касается взяток, которые берут русские милиционеры, пропускающие боевиков через блокпосты, то тут пиши что хочешь…
Вот и дурят все, кому не лень, глупых иностранных инвесторов, которые ни черта в специфике России не смыслят. Или делают вид, что не смыслят, понимая, что бесплатно никто воевать не станет.
Но и те, кто дурят, тоже не такие дураки, чтобы не соображать, что отпускаемые кредиты надо оплачивать. Потоками крови.
— На этот раз мы планируем проведение ряда масштабных акций на территории России…
Так-так, интересно!
— …которые могут иметь большой международный резонанс…
Что верно, то верно! Маленькую, затерянную в горах Кавказа Чечню никто на карте с увеличительным стеклом не найдет, а Россию, благодаря ее величине, ракетам, балету и Достоевскому, знают все! И значит, любые мероприятия на территории России более рекламоспособны. Особенно если туда, заранее зная о времени и месте действия, подкинуть журналистов и спутниковые тарелки.
— Где конкретно вы предполагаете проведение запланированных акций?
— Здесь и здесь…
— Сколько?
— Еще пять.
За такой товар пять не много. В самый раз!
— Хорошо, мы согласны…
Итого… два организаторам, два посредникам… а исполнителям миллиона хватит. Деревянных рублей.
На войне, как в любом другом бизнесе, больше всех получает тот, кто меньше всех воюет.
— Ну что — о’кей?
— O’key!
Исполнители были найдены, суммы проплачены и тут же разворованы. А раз так, то ничего уже изменить нельзя…
Глава 26
Где-то высоко, очень высоко, выше, чем способны залететь самые выносливые птицы и подняться самые современные самолеты, где уже нет воздуха и почти нет земного притяжения, в абсолютном вакууме и невозможном холоде висит «изделие». Одно из многих. Висит не само по себе и не где придется, а строго там, где положено. «Изделием» управляют закрепленные за ним «пилоты». Которые не скукожились внутри тесной железяки, дыша воздухом из баллона и крутя баранку, а удобно расположились на земле, вернее, под землей, в засекреченном ЦУПе. Где так странно и причудливо соединяются две стихии — неба и земли.
Апогей.
Перигей.
Угол стояния…
Из «изделия», как из одежной щетки, во все стороны торчит щетина направленных антенн. «Изделие» висит совершенно неподвижно, расправив «крылья» солнечных батарей, как парящий коршун, выслеживающий добычу. А внизу медленно плывет Земля.
Об этом «изделии» никто, кроме тех, кому положено, не знает. Не должен знать! Потому что «изделие» «подвесили» на чужую орбиту — а что поделать, если все точки стояния на геостационарной орбите давно разобраны и поделены и занять удобную позицию можно только внаглую — самозахватом.
«Изделие» висит не одно, их висят десятки, образуя совместно с наземными стационарными и передвижными антеннами единую сеть, которая отслеживает мировой эфир Не весь, на весь силенок не хватает, но тот, который в данный момент интересен заказчику. Так что когда ты, находясь где-нибудь в Москве, Улан-Удэ или на Канарах, болтаешь по сотовому с любовницей, признаваясь ей в любви и нелюбви к своей жене, нет никакой гарантии, что в этот момент тебя не слышит кто-нибудь третий.
В современном мире хранить тайны становится все труднее и труднее. Слишком много до них охотников и слишком длинные у них уши. Такие, что где угодно достанут…
Апогей…
Перигей…
На пустынной горной дороге затормозил джип. Из него выпрыгнул человек в камуфляже, с автоматом, болтающимся на плече, отошел на несколько шагов от машины и присел на обочине, раскрыв черный чемоданчик, похожий на сумку-«дипломат». Его окружили со всех сторон несколько бойцов. Их указательные пальцы нервно теребили спусковые крючки автоматов. Человек раскрыл «дипломат», повертел его так и сяк, направляя крышкой в разные стороны, поднял трубку, нажал какие-то кнопки и сказал:
— Але…
Словно не в глухом лесу был, а возле уличного телефона-автомата на минутку остановился.
— Але!..
Но прежде, чем раскрывать чемоданчик и набирать номер, он оглянулся по сторонам и вверх тоже посмотрел. И конечно, ничего не увидел. И даже если бы взял бинокль — не увидел. И даже если бы взял не бинокль, а телескоп. Он был один на пустынной грунтовой дороге, на дне горного ущелья, посреди дремучего леса.
— Слушаю!
— Это я…
— Здравствуй, дорогой!..
Абонент, ответивший человеку в камуфляже, был от него далеко. Вернее, очень далеко. Он полулежал в удобном шезлонге под расправленным цветастым зонтиком на пляже в окружении пальм и сверкающих корпусов пятизвездочных отелей, лениво поглядывая в сторону невероятно синего моря, по которому плыл ослепительно белый пароход. На столике перед ним стоял бокал с запотевшей минералкой и ваза с нетронутыми фруктами.
— Как там наши дела? — спросил человек в камуфляже, кивая своим бойцам.
Те быстро отошли на несколько шагов, замерли, прислушиваясь и зорко всматриваясь в лес. Они были готовы к бою, были готовы мгновенно залечь, закатиться за какое-нибудь препятствие, открыть стрельбу и, опустошая рожки, перекатываясь и постоянно меняя позиции, задержать противника, чтобы дать возможность уйти человеку со спутниковым телефоном. Дать уйти ценой своих жизней. О чем он знал…
— Как наши дела? — повторил человек в камуфляже.
Море лениво накатывалось на берег мелкой, теплой волной, шурша песком и мягко обтекая ноги в шлепанцах.
— Все нормально, — расслабленно ответил человек в шезлонге. — Я обо всем договорился. Деньги на акцию уйдут завтра обычным путем.
— Мансур уже знает?
— Нет, но я ему позвоню…
Человек в камуфляже дал отбой и тут же набрал новый номер.
Ему ответил абонент в России. В Новых Черемушках. В Москве.
Новый абонент сидел на продавленной старой тахте кроя шестидесятых годов, застеленной грязным, с лохматыми краями покрывалом. Но эта тахта очень гармонично вписывалась в интерьер не ремонтированной сорок лет «хрущобы», с облупившимися оконными рамами, отставшими от стен обоями, засиженной десятками поколений мух люстрой и нескончаемым утробным гулом протекающего с конца семидесятых годов унитаза.
— Это он! — обрадовано крикнул, прикрывая трубку телефона, абонент с лицом кавказской национальности.
Крикнул своему приятелю, который, сидя в кресле без ножек, смотрел черно-белый телевизор «Рекорд», без задней крышки, с вывалившимися наполовину внутренностями.
Тот встрепенулся, забыв про кино.
— Готовьтесь к работе. Деньги получите в течение недели… — сказал человек в камуфляже.
«… Деньги получите в течение недели…»
Кавказец просиял, радостно мотая головой. Им уже порядком надоело киснуть в этой «хрущобе», пялясь в окно на ноги гуляющих внизу русских женщин в мини-юбках и не имея возможности даже выйти на улицу.
Он что-то быстро сказал своему приятелю по-чеченски и быстро завертел диск черного эбонитового телефона.
— Эй, слушай, это я говорю. Бабки скоро будут! Никому ее не отдавай!
Он звонил продавцу битой-перебитой, с неродными номерами и мотором, с наполовину замененной ходовой, но сияющей свежей краской и новыми литыми дисками «Ауди». Все-таки чеченцы очень сильно напоминают детей — увидели красивую, яркую игрушку и захотели ее тут же получить, даже не думая о том, как долго смогут ею играться и смогут ли вообще…