Хвост Греры (СИ) - Мелан Вероника. Страница 14
Он не уходил все это время, он был рядом. И уже без дискомфорта ощущалась лежащая на плече рука, не чувствовалось гудения – наоборот, что-то мирное, успокаивающее.
Впервые с момента возвращения в каземат мой разум не чувствовал опустошенности и темноты; затеплилась едва осязаемая надежда на что-то хорошее. Жизнь налаживалась, и во многом благодаря тому, кто все это время не отходил от меня ни на шаг.
Покой, возвращающее чувствительность тело – пусть медленно, но поступательно и стабильно. Если бы не обстоятельства, мне бы показалось, что я лежу на потертом ковре рядом с возлюбленным, кем-то очень близким.
Он что-то почувствовал – Комиссионер, – потому что открылись глаза.
Полумрак, стук собственного сердца, привычное молчание.
– Почему, – спросила я наконец, – теперь я смотрю тебе в глаза, и мне не тяжело?
«Почему больше не гудит место под твоей рукой?»
– Ты адаптировалась к моей энергии.
«Экстренным методом, слишком резко и больно. Я этого не желал…»
Удивительно было продолжать слышать его сознанием.
– Она меня… больше не рвет?
«Твоя энергия?»
– Она тебя лечит.
Она действительно лечила – чем дольше находился рядом Лиам, тем отчетливее понималось, что с каждым часом его пребывания здесь мое самочувствие улучшалось. И зачем он это делает, спрашивать второй раз не имело смысла – не ответил в первый раз, не ответит во второй.
Мне стало почти хорошо – водопад облегчения после затяжной боли. Забытое чувство.
Глаза напротив снова наполовину синие, спокойные, внимательные. Этот мужчина, этот человек… на каких мощностях он работал? Что умел? О чем думал все это время, какими мыслями жил? Мы прошли с ним через дерьмо, но он перестал быть мне чужим.
– Скоро и правда начну бегать…
Я так давно не улыбалась, что почти забыла, что щеки могут сдвигаться ближе к ушам.
– Ты поправишься быстрее, если сейчас увеличить площадь соприкосновения.
Эта фраза поставила меня сначала в тупик, после заставила думать. Ближе… Нужно… обняться? Прижаться? И одновременно с этим смутила. Все же мы были не настолько близки, чтобы…
– Решать тебе. Я настаивать не могу. – Мне нравилось, как тихо он говорил, почти не заинтересовано. И в то же время проникновенно. – Делать это можно только с твоего согласия, иначе контакт навредит.
Филлер. Комиссионер. Лиам. Я бы соврала, если бы сказала, что он меня не завораживает, не будоражит… Такого мужчину я не встречу на поверхности, с ним никого нельзя будет сравнить. Играть с таким не выйдет, шутить и баловать тоже, но вот…
Я вытянула руку и положила свою ладонь ему на щеку – не могу уйти, не коснувшись его. Не попробовав хотя бы на короткое время приблизиться.
– Вот так?
Что-то случилось с его глазами в момент моего прикосновения – радужка стала похожа на звезду из серо-синих полос, на взрыв вселенной. И прошла по моей коже волна чужого удовольствия – нового, осторожного, непривычного.
– Я… достаточно увеличила… площадь соприкосновения?
Он сдерживал себя, как сдерживался бы атомный киборг рядом с крохотной цветочной феей. Если Лиам на что-то реагировал, я ощущала его чувства, как свои. Сильнее, чем свои. Побочный эффект нашего «смешения»… Слишком сложно стало себя тормозить, хотя вторгалась я уже на запретную территорию. Приблизилась еще, до очень тесной дистанции, когда между лицами хорошо, если сантиметр. И сделала то, что хотела – коснулась его губ…
Мурашки прошлись по моему позвоночнику волной. Потому что Лиам положил свою руку на мое лицо, потому что притянул к себе совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы понять, что у меня только что отняли контроль. Столько «мужского» я не ожидала ощутить от простейшего контакта… Хотя поцелуй был почти целомудренным – лишь касание губ, никаких языков. Я плыла, я снова его впускала, хотя зареклась это делать. Вдруг вспомнила, какой теплой была рука в попытке удержать меня, сколько настоящей тревоги и заботы сквозило в его глазах. А теперь тонула от волн собственного и чужого удовольствия, понимая, что жму на красную кнопку боеголовки, что защитные слои с нее пока нельзя снимать. Я не имела понятия, все ли Комиссионеры настолько сильны, или же только те, которые работали на СЕ, но если Лиам чуть усилит напор, мне снова придется сложно.
Он этого, однако, не сделал. Не усилил. Впитал до последней капли то, что ему дали, смотрел на меня долго – впервые очень открытым взглядом, тем, через который проглядывает душа. И я понимала, что тону, что делаю совсем не то, что призывала делать логика. Вновь опираюсь щекой на его невидимую руку, ощущаю нежность, странную связь – еще более прочную, нежели раньше, – и не желаю выныривать из этого состояния.
Следующие его действия пробудили во мне сначала робкий, а после очевидный восторг – Лиам притянул меня к себе. Просто обнял, обнял очень тесно, закутал в себя, прижал. Обнял обеими руками, положил сверху ногу – полный контакт тел. И душ. Кокон из заботы – восстановление полным ходом, потому что хорошо, потому что, наконец, правильно.
Глаза я закрыла, уткнувшись в серебристую форму на чужой груди, понимая, что именно так, как сейчас, я могу лежать вечность.
Глава 10
(Ill Factor – Weight of Everything [feat. Katie Garfield])
Каждое следующее мое пробуждение сопровождалось ощущением горячего дыхания на моей коже, легким касанием губ то лба, то щеки, и я не могла вспомнить, чтобы когда-то просыпаться мне было приятнее, чем теперь. Это могло длиться вечно, это должно было длиться вечно, но в какой-то момент сложный браслет, похожий на часы, запищал на запястье Лиама. Пик-пик-пик… Красный сигнал, мгновенно развернувшаяся таблица в воздухе, ни один символ на которой не был мне понятен. Понятно стало другое – сейчас он уйдет…
– Меня вызывают, – последовала фраза.
«Да, конечно». Что еще я могла сказать?
Комиссионер, в отличие от меня, поднялся с пола легко, почти бесшумно. И, выдавая смятение, я спросила:
– Ты больше не придешь?
– Приду. Через час.
Короткий, лаконичный ответ, и почему-то стало ясно, что Лиамом никогда не выйдет манипулировать. Ни на миллиметр. Пытаться влиять на него и его решения, все равно, что объяснять скале, что «мне хотелось бы, чтобы ты стояла не тут». Бессмысленно.
И все же я еще обижалась на него за боль. Недолюбливала. И очень хотела, чтобы он вернулся.
– У тебя двадцать четыре часа до выхода с СЕ, – сообщил он перед тем, как закрыть за собой дверь.
С пола я поднялась самостоятельно – впервые. Да, все еще слабая, я сидела на ковре и не верила тому, что руки и ноги снова подчиняются мне, что почти ничего не болит, что могу двигаться.
И он нужен мне, думала я, раздевшись и осторожно забравшись в ванну, нужен все оставшиеся двадцать четыре часа. Нет, я не простила причиненные мне страдания, я ничего не забыла, но его касания, его присутствие давали сейчас больше, чем дала бы обида – они лечили то, что покрылось шрамами еще до СЕ. Они собирали меня, Кейну, старую и новую, воедино. Когда я выйду, все будет иначе – Лиама не останется в моей жизни, он исчезнет. Но пока я тут, пока он тут, я позволю себе тонуть в том, что дарит мне облегчение – этот Уровень лучше всего учил брать от жизни все приятное, что в ней есть. А приятным в ней пока был Комиссионер с двуцветными глазами.
Вода лилась прохладная, но я не роптала. Даже такая была лучше, чем ее отсутствие. Мыло пахло, скорее, нейтрально, чем приятно, но оно смывало грязь, и я мылилась им тщательно и очень долго. Хочу быть чистой, хочу начать забывать все плохое, хочу свою белую полосу…
«Хотя бы серую».
Я никогда легко не давалась в руки мужчинам не потому, что меня не хотели, но из-за внутреннего смущения. Редко могла с кем-то расслабиться, и получение удовольствия никогда не давалось мне легко. Всегда отвлекало беспокойство по поводу своей внешности, чужого характера, совместного будущего – я не умела не думать… С ним я не думала. С ним я впервые просто чувствовала, и не потому, что знала об отсутствии у нас совместного будущего, но исключительно потому, что его поцелуи проникали в запретное, в подкорку, они отключали тревоги и наполняли меня неизведанной доселе жаждой. Размышлять об этом я буду позже, когда выйду, или же не буду вовсе. Сейчас я просто ждала его назад. Доктора – палача – ангела – мучителя – запретный плод… Все смешалось.