Третья террористическая - Ильин Андрей. Страница 47

Полученную им еще тогда, когда он был ученым, квартиру разменяли по требованию детей на две однокомнатных квартиры и десятиметровую комнату в заводском районе. В комнату переехали они с женой.

Еще через полгода жена от него ушла…

Глава 35

— У нас проблемы.

— Какие?

— С самолетом…

Организация, в которой работали собеседники, без проблем не живет. Она их ищет. Потому что для того и создана, чтобы решать неразрешимые проблемы. Для других — не разрешимые.

— Что там опять с самолетом?..

С самолетом было нехорошо, самолетом начали заниматься падкие до сенсаций журналисты — они рыскали на месте катастрофы, разыскивая свидетелей, видевших момент аварии, и просили их рассказать о подозрительных в районе двигателей вспышках, которые могли свидетельствовать о том, что авиалайнер был сбит. То есть пытались докопаться до истины.

Что было нежелательно. Генерал Самойлов не знал, почему нужно, чтобы никто не узнал о сбитом самолете, но догадывался… Есть такое понятие — оперативная необходимость, это когда кто-то должен знать не все, а лишь то, что ему положено знать, да и то в искаженном виде. Здесь не все должны были знать преступники, хотя бы потому, что гораздо легче поймать того, кто считает, что его не ловят.

И опять же, зачем лишний раз баламутить народ? Раньше журналисты писали исключительно о видах на урожай, БАМе и балете, и народу жилось куда как спокойней. И всех этих бандюков с террористами было на десять порядков меньше, потому что никто эти «профессии» с телевизионных экранов не рекламировал. Не то что сейчас.

— Вы беседовали со свидетелями?

— Так точно! Свидетели происшествия предупреждены, и с них взяты соответствующие подписки.

Со свидетелями поговорили по-свойски. Свидетелям показали заключение официальной, расследовавшей летное происшествие комиссии, где черным по белому было написано, что катастрофа могла произойти из-за ряда технических неполадок и ошибок пилотов, усугубленных попаданием в двигатель самолета крупной птицы, шаровой молнии или сильного разряда статического электричества.

— А вы что болтаете?.. О каком-то взрыве болтаете, за который приняли разлетающиеся во все стороны птичьи перья. Что же, если вам сейчас подушку вспороть да об стену ей шарахнуть, вы тоже скажете, что вас взорвать хотели?

— Нет, конечно, — смущались свидетели.

— Ну так не надо болтать о том, чего вы не знаете! Поосторожней надо быть в оценках, а то теперь нам, по вашей милости, приходится несуществующих террористов разыскивать. И подписки с вас брать. По вашей же, между прочим, вине.

Давайте, пишите: я, фамилия… имя… отчество… обязуюсь не разглашать ставшими мне известными сведения никому, в том числе родственникам и журналистам, до окончания следствия, что предупрежден о возможной уголовной ответственности и готов нести наказание. Число, роспись…

А от себя добавим, что если вы будете и впредь свои языки распускать, то мы вас законопатим лет на пять за дачу ложных показаний и злонамеренное введение в заблуждение органов правопорядка. Это мы вам твердо обещаем!

Ясно?

Куда уж яснее. Эти ребята серьезные — слов на ветер не бросают. Если сказали, что законопатят на пять, значит, получишь все десять!

— Надеюсь, вы все поняли?

Конечно, поняли! Кому охота за птичку срок мотать.

— А можно узнать, когда ваше следствие закончится?

— Через месяц… А может, через десять лет. У нас срока давности в таких делах не бывает.

В общем, поговорили… А вот с журналистами — нет. С журналистами по душам болтать дело безнадежное. Журналисты просьб не понимают — с ними нужно разговаривать по-другому, в другом месте и не им…

Главных редакторов нескольких популярных в стране изданий вызвали в Минпечати. Где незнакомый им чиновник строго спросил, не «жмут» ли им лицензии.

— А в чем дело? — вспылили редактора.

— В нарушении Закона о печати и общепринятых этических норм, — ответили им.

И дали почитать подборку напечатанных в их газетах материалов. В общем-то совершенно невинных материалов — про маньяков-педофилов, расчлененные трупы и банды орудующих в лесах средней полосы России некрофилов.

А когда редактора, кое-как отбрехавшись и отбив свои лицензии, собрались уходить, чиновник Минпечати дал им частный, дружеский совет.

— Побольше здорового оптимизма, а то читатель устал от обилия чернухи. То, понимаешь, кто-то кого-то убил, то какой-то самолет сбили… Скоро напуганные вами люди летать перестанут!

Редакторы все поняли, поняли, что их вызывали из-за того самолета, хотя конкретно про него им никто ничего не сказал. Ну не из-за безобидных же маньяков-педофилов…

Вернувшись в газеты, главные редактора вызвали на ковер журналистов, которым вставили по первое число, направив их бойкие перья в нужную сторону. После чего газеты вышли с полными здорового оптимизма материалами про пятилетних грабителей, комаров-убийц и собак-людоедов. И ни полстрочки ни про один самолет…

На чем проблема исчерпалась…

С журналистами. Но не с террористами.

Потому что генерал Самойлов по роду своей службы занимался не журналистами, а террористами. Конечно, не он один и не один его отдел. Но в том числе и его. Конкретно его — расследовал катастрофу гражданского авиалайнера.

Дело продвигалось довольно успешно, потому что шло сразу по нескольким направлениям. Капитан Алиев со своей группой, используя свою кавказскую внешность, вышел на продавцов переносных зенитно-ракетных комплексов, действуя «втемную», завербовал торговавшего оружием кладовщика, который навел на покупателей ПЗРК, приехавших за новым товаром. Покупателей довели до границы Чечни, где повязали вместе с курьерами, которые должны были переправлять комплексы дальше. Двух из них потеряли при «попытке к бегству», зато еще двух тут же «вербанули по-горячему», заставив давать показания…

Еще один капитан — Чернецов — со своими ребятами отрабатывал город, где «завалили борт». Вряд ли террористы могли справиться с этим делом без помощи кого-нибудь из местных. Подключив милицию, они устроили облаву, по-жесткому наехав на торгующих на местных рынках «чехов». На этот раз милиция действовала профессионально и денег не брала. Задержанных доставили в местное СИЗО, где с ними беседовал переодетый в милицейскую форму капитан Чернецов.

— Это ваше? — выкладывал он на стол наркотики, финки и «стволы».

— Зачем так говоришь, гражданин начальник зачем обижаешь?! Мы мирные торговцы, фрукт-овощ продаем, зачем нам нож-пистолет? — «лепили горбатого» кавказцы.

— Значит, так — наркотики и оружие изъято в присутствии понятых, что отображено в протоколе и за что вам уже светит минимум по трешке. Если этого мало, мы проведем обыск по месту вашего проживания, где найдем другие «перья» и «стволы», на которых будут отпечатки ваших пальчиков. Проверка которых покажет, что они проходили по нераскрытым делам, где за ними числятся трупы. Итого еще червонец. Если и этого вам покажется недостаточно, то скажу, что срок вам придется отбывать на зоне, где, как назло, сидят одни контуженные в Чечне контрактники.

Все понятно?..

Более чем!

Хорошенько поразмыслив, кавказцы пришли к выводу, что сидеть десять лет на зоне с контужеными контрактниками — это слишком. И, спасая себя, рассказали о трех приехавших к ним на красной «десятке» земляках, которые спрятали в овощехранилище три длинных, круглых цилиндра — судя по размеру и описанию, те самые ПЗРК — и велели передать их какому-то Сурену. Сурен приехал через несколько дней, забрал их, и больше они его не видели.

Сурен?..

Завербованные «чехи» тоже говорили о Сурене, которому они должны были передать купленные зенитно-ракетные комплексы. То есть он засветился в двух случаях, и оба раза на транспортировке оружия. Что, впрочем, не исключает его участия в терактах в качестве исполнителя.

Значит, чтобы пойти дальше, нужно найти этого Сурена!